— Надеюсь, мы еще встретимся.
— Если бы я только могла думать, что это ради моего прекрасного лица! Что у вас на уме?
— Я бы хотел побольше узнать о Дэнисе.
— Понятно. Ну что ж, мистер Ван дер Вальк, я буду с нетерпением ждать возможности отплатить вам за вашу галантность. Попрошу мужа выбрать удобный для вас обоих день, и, возможно, вы доставите мне удовольствие и придете к нам на ужин.
— Да.
— Вы будете у себя в номере сегодня днем?
— Да.
Оставалось заработать еще одну отметку. Он подозвал официанта:
— Подгоните, пожалуйста, машину миссис Линч.
Ему хотелось работать, но он подозревал, что его стремление обернется ленивой сиестой. Он выпил всего один бокал шампанского, а она допила остальное и оставила ему целую бутылку бургундского…
Все точно: он заснул, и его разбудил пронзительный рев телефона. Не сразу сообразив, где находится, он снял трубку и сердито буркнул:
— Ван дер Вальк.
— Кабинет сенатора Линча. Вам звонит сенатор; подождите, пожалуйста, минутку.
Есть время зевнуть, взглянуть на часы — ого, двадцать минут пятого! — эх, окунуться бы сейчас в холодную воду с головой!
— Ван дер Вальк? Говорит Теренс Линч. — На другом конце провода прозвучал низкий, хрипловатый голос, немного протяжный. Обладатель такого голоса больше думает, чем говорит, и если уж говорит, то требует к себе внимания.
— Да, сэр.
— Я хочу с вами поговорить. Сегодня вечером вас устроит?
— Как вам будет удобно.
— Приезжайте к пяти. Спросите мою секретаршу; она проводит вас ко мне.
— Договорились.
— Хорошо.
Он вскочил с постели: скорее облиться холодной водой. Внутрь тоже не помешает.
— У вас есть минеральная вода? — спросил он официанта.
— Тоник вас устроит, сэр?
— Нет-нет. — Черт!
— Может, чашку чаю, сэр?
— К сожалению, нет времени; мне нужно идти.
— Очень хорошо, сэр.
— Такси, сэр? — спросил швейцар у дверей.
— Вы знаете контору сенатора Линча?
— Вам нужен Сенат или редакция газеты?
— Думаю, редакция.
— Сенатор Линч у себя?
— Я не совсем уверена; вы ведь хотели встретиться с ним лично, правильно? О, я поняла. Я звоню его секретарше, а вы пока присядьте, пожалуйста.
Желание выпить чаю, настоящего ирландского чаю, становилось нестерпимым.
— Мистер Ван дер Вальк? — произнесла секретарша без ошибки. — Вы удивительно пунктуальны.
— Я всегда пунктуален, но я страшно хочу чаю и ничего не могу с собой поделать.
Девушка походила на стюардессу с рекламного плаката; почему-то в самолетах они выглядят по-другому.
— Правда? Но это не проблема; я немедленно приготовлю вам чай.
— Вы — прелесть.
Она действительно была прелестна: этакая аппетитная штучка в платье, напоминающем спелую малину, которая с удовольствием разрослась на выступающих частях тела, если допустить, что малина знает толк в сексе, а она точно знает, потому что расположилась как раз там, где нужно, — хм, не стоило пить столько бренди.
— Я спустилась за вами, потому что вы не сможете найти дорогу сами. Поедем на лифте или поднимемся пешком по лестнице?
— Пешком. Как вас зовут?
— Элизабет.
Поднимаясь по лестнице, она выглядела еще прелестнее, чем на ровной поверхности.
Кабинет сенатора Линча оказался современным и удобным, не большим и не маленьким. Пространство одной стены занимали книжные полки, посреди комнаты стоял стол, за которым сидел сенатор, а перед ним еще один стул для посетителей. Он встретил его твердым рукопожатием в духе Джеймса Бонда.
— Садитесь. Проследите, чтобы мне не мешали, Лиз.
— Хорошо. Мистер Ван дер Вальк очень хочет чаю.
— Ну так принесите ему. И мне тоже.
Ван дер Вальк сел на стул и краем глаза заметил чью-то зловещую фигуру в углу за спиной. Горилла? ИРА?[16] Корсиканский бандит в темных очках? Он оглянулся. Огромный фотомонтаж У. К. Филдса[17] в костюме ковбоя с горящими глазами на бесстрастном лице профессионального игрока в покер: у него даже кровь застыла в жилах. Сенатор Линч смотрел на комиссара с тем же выражением.
— Внешность, — произнес тягучий голос, чеканя слова как кузнечным молотом, — обманчива. Мне нравится постоянно видеть подтверждение этому.
— И иногда делать вид, что у вас на руках все козыри?
— И это тоже. Вы открыли свои карты… перед моей женой. Вероятно, не все. Хм. Я не часто встречаюсь… с полицейскими. Вы наверняка хотите сигару. Возьмите.
Он взял, с удовольствием затянулся, чувствуя на себе пристальный взгляд. Скрывшись за дымовой завесой, он в свою очередь тоже рассматривал сенатора. Линч имел самую обычную внешность: среднего роста, в меру привлекательный, седовласый. Одежда подобрана со вкусом, но без изюминки. Серый костюм, серый галстук, серые глаза. Он был либо очень умен, либо просто хороший политик — его самообладание вызывало уважение.
— Добро пожаловать в Ирландию. Не все мы… поэты. Каменщики. Или болтуны.
— Некоторые считают, что у ирландцев слишком сильно развито воображение.
— А я слышал, что у голландцев оно вовсе отсутствует. Люди… многое говорят. Подождем чая. Что бы мы делали… без чая?
Открылась дверь, и вошла Лиз с подносом.
— Что бы мы делали без Лиз? — сказал Ван дер Вальк, чувствуя восхитительный запах у себя за спиной.
— Нам бы пришлось столкнуться… с неприятными аспектами повседневной жизни.
— Самим пристегивать ремни.
— И готовиться… как бы это сказать… к встряске.
— И чувствовать тошноту.
— И чувствовать тошноту. Я говорил с женой. Она хорошо разбирается в людях. Но я хочу составить собственное мнение. Я не боюсь… говорить откровенно. Вся цепь событий, вы наверняка составили досье. Я хочу на него взглянуть.
— У меня его нет. Досье хранится в магистрате. — Нет смысла говорить ему, что документы по делу об убийстве являются строго конфиденциальными.
— Ваши люди в Голландии: они попытаются найти… подход к местным правовым органам?
— Вряд ли.
— У сенаторов есть возможность получить секретные документы.
Пришло время разыграть свою карту.
— Вам нужен инспектор Флинн из Дублинского замка.
— Флинн… Флинн. Я его не знаю. — Судя по голосу, он скоро с ним познакомится.
— Вы занимались расследованием того преступления в Голландии? — продолжал он.
— Да, сэр.
— Будьте любезны, расскажите мне свою… версию событий.
Он не хотел рассказывать ему никакие версии событий, но, похоже, выбора не было. Все ясно: важный человек берет дело в свои более компетентные руки и отдает распоряжения мелким сошкам. Ван дер Вальк монотонно повествовал о том, как полиция Нидерландов вышла на Дэниса, а сам думал, что люди сами создают препятствия своим стремлением непременно вмешаться в ход расследования. Не так давно он расследовал тихое бытовое убийство, немного мелодраматичное, которое DST — французская служба безопасности — превратила в международный цирк, и в результате он сам стал выглядеть отъявленным негодяем и вредителем. Политики сродни DST, только создают еще большие мелодрамы. Тщеславие, неконтролируемая потребность всюду совать свой нос, дьявольское всезнайство, желание быть самым умным и набрать побольше очков. Бедный Ван дер Вальк! Ты ненавидишь мелодраму, но все серьезные преступления, которые ты расследовал, всегда притягивали к себе мелодрамы, как банка с вареньем притягивает мух, — так было и так будет всегда.
«Ты строишь мне препоны со своим сыном Дэнисом, и я не могу тебе помешать, — злорадно думал он. — Но Стаси — моя».
— Хм-м. — Когда он закончил. — Хм-м. — Еще раз.
Ван дер Вальк уважал продолжительное молчание, которое могло оказаться решающим.
— Хм-м. — В третий раз. — Моя жена… хочет, чтобы я вам помог. Не задумывайтесь о ее мотивах. И о моих… тоже. Как и у большинства людей, у меня есть долг… обязательства. Никто, и вы в том числе, не знает, в чем они… заключаются. Никто не смеет… указывать мне, что делать. Я сам во всем разберусь. Мальчик… вы знаете, где он?
— В Риме, как мне сообщили. Если он, конечно, уже не уехал. Он не сидит на месте.
— Похоже, вы хорошо подготовились. Он в Риме, но может и уехать. Он не обязан отчитываться в своих передвижениях… передо мной… перед вами. Ему уже больше двадцати одного: он ищет свою дорогу в жизни. Нет никаких причин для экстрадиции. Может быть, я должен, а может, и нет… заставить его вернуться домой… и ответить на вопросы, которые могут оказаться неприятными. Мне нужно подумать. Я могу вам в чем-то помочь. Надавить… на мальчика такого возраста не так просто… как кажется. Как бы вы… это сделали? Нет, не говорите, я и так знаю. Вы бы… помчались туда и попытались… запугать его. Загнать, как овцу, в стадо. Я… на это не пойду. Позвольте мне самому с ним разобраться. Молодой человек… в таком возрасте… это взрывчатка… готовая взорваться в любую минуту.
— Нитроглицерин.
Сенатор говорил разумно, без помпы. Он был умным человеком.
— Верно. Стоит его уронить… и он взорвется. Так, а теперь насчет этой… женщины.
— Нет, — неожиданно громко возразил Ван дер Вальк.
Глаза Линча напоминали ему два наконечника пинцета, с помощью которого поднимают какой-нибудь неприятный предмет и кладут на стол, чтобы рассмотреть получше. Но он ничего не сказал.
— Он может взорваться сразу в нескольких местах, — продолжал Ван дер Вальк, надеясь, что его желание сожрать этого мальчишку живьем на завтрак не слишком бросается в глаза. — Его положение с точки зрения морального права, международного права — как вам больше нравится — многим создает проблемы, но это не мое дело. Моя работа заключается в том, чтобы получить отчет о его действиях в определенный день. Я должен задать ему ряд вопросов, и каково будет его положение потом, зависит от его ответов, и здесь я ничего не решаю. Я не собираюсь его запугивать и готов встретиться с ним в любом месте и в вашем присутствии. Я не предлагаю вам сделку — оставьте ее мне, и я оставлю в покое вашего сына.