Джесс рассмеялась.
– Ну уж нет, я не пойду на снижение своих стандартов даже на один процент из-за какого-то поцелуя. Независимость мне дороже. Я счастлива быть тем, что я есть, и, честно говоря, получаю гораздо больше удовольствия от общения со своим компьютером, чем от встречи с каким-нибудь очередным занудой или малым, истерзанным собственными комплексами.
– И что за работа, которая доставляет вам столько удовольствия? На кого, грубо говоря, вы работаете?
Джесс не очень хотелось, чтобы он, изменив ход беседы, уходил от любовной темы. Гораздо интереснее ей было понять жизненную философию этого человека, впрочем, и причины одиночества тоже. Но об этом можно поговорить и потом, ночь еще только начинается.
Признание в том, что она нигде не работает и живет под угрозой несостоятельности в самом ближайшем будущем, если не продаст своей последней Идеи, едва ли внушит ему доверие, окажись он действительно большой шишкой в компьютерном мире.
– Я действую на свой страх и риск, непринужденно сказала она.
Не то чтобы ложь, и не то чтобы правда, а так – нечто среднее, ведь действовать на свой страх и риск это примерно то же, что быть свободным художником, звучит достаточно неопределенно и вполне прилично, создавая видимость благополучия. Она была абсолютно уверена, что этот человек не захочет иметь дело с кем-то, кто не вполне благополучен – в деловом отношении. Об этом говорит уж одно то, что он сказало конференции как о чем-то, находящемся на слишком низком для него уровне.
– А что именно скрывается за этим определением – действовать на свой страхи риск?
Джесс вопрос не понравился. Она так сильно сконцентрировалась на своем новом проекте, с которым носилась последние месяцы, что все остальное, внешнее и общее, не имело для нее значения. Потому конкретизировать ей не хотелось, но что-то ответить надо…
– Ох, да все что угодно. Консультации по настройке создаваемых систем, их расширение и усовершенствование, инсталляция[9] программ, сетевых пакетов и операционных систем, – бойко перечисляла она.
Возможно, если бы она действительно имела отношение ко всему этому, она бы не торчала сейчас здесь. Но компьютерный мир никогда не обращался к ней за подобного рода помощью, справляясь и без нее. И сейчас, в разговоре, она вела себя как рисковый человек, рисковый торговец, так же, как рисковала, пригласив УУ на ужин. Мелькнула мысль: как-то там управилась с этим рискованным мероприятием Эбби?
– Я просто потрясен, – проговорил он с неподдельным интересом.
Она улыбнулась.
– Надеюсь, и вы потрясете меня своим послужным списком, – сказала она многозначительно и столь же многозначительно, но и достаточно игриво окинула взглядом его всего.
– Что вы имеете в виду? – спросил он невинно, но Джесс видела, он понимает, что она имеет ввиду.
Прежде чем она успела сказать в ответ что-нибудь остроумное и хлесткое, послышался осторожный стук в дверь, и он с легким вздохом сожаления, что их прервали в самый неподходящий момент, пошел открывать.
Джесс молилась, чтобы это не оказалось возвратом найденной сумочки. Нет, еще не сейчас, ей надо еще немного побыть наедине с этим обаятельным мужчиной. Она повернулась посмотреть, услышаны ли ее молитвы. Да, слава Богу, это не гостиничный детектив, а всего лишь официант. Он вкатил тележку с заказанной едой, приблизился к столу и молча накрыл его, расставив кушанья и разложив серебряные приборы.
Когда официант удалился, оказавший ей гостеприимство незнакомец жестом пригласил ее к столу. Она встала и грустно проговорила:
– Мне бы переодеться… Как-то неловко вкушать такие изысканные яства в банном халате.
Он улыбнулся.
– А мне кажется, что всякий наряд вам к лицу.
– Даже этот халат? Вы слишком великодушны. Наверное, потому что чувствуете себя виноватым, – игриво ответила она, приблизившись к столу и ожидая, когда он подставит ей стул, потом, усмехнувшись, сказала: – Но прежде чем сесть… Не кажется ли вам, что мы должны представиться друг другу?
Такое впечатление, что он почувствовал облегчение, подумала Джесс, ведь он джентльмен и ждал, когда она сама это предложит. Под маской надменности скрывалась натура чуткая и уязвимая, что часто бывает с привлекательными мужчинами.
– Леди первая.
– Мисс Джессика Лемберт, – не колеблясь проговорила она, просто сообщая то, о чем до сих пор не было случая сообщить, и протягивая ему руку.
Он же не сразу ответил рукопожатием. Напротив, его глаза расширились, будто он услышал какую-то небывальщину. Она даже слегка удивилась: что это с ним такое? Не пережала ли она со своим легким, как ей казалось, флиртом? А может, он принадлежит к тому редкому типу мужчин, которым не нравится излишняя активность женщин? К тем, кому больше нравится завоевывать?
Его рука наконец протянулась навстречу ее маленькой ручке, но в рукопожатии не было истинной теплоты и дружелюбия, чего она ожидала. Его глаза как-то подозрительно сузились, и все это выглядело весьма загадочным.
– Итак, вездесущая Джессика Лемберт, э-э? – не совсем понятно пробормотал он, пожимая ее руку.
Затем он подвинул стул, и она села, заметив, что он нахмурился, чем-то явно озабоченный. Джесс пыталась понять, отчего это произошло, и решила, что ее имя напомнило ему о другой женщине, возможно, прежней любовнице, которую тоже звали Джессикой. Иных объяснений столь резкой перемены, произошедшей в нем, она не находила.
– Я вижу, что-то встревожило вас. Может, одна из вашей дюжины подружек носила такое же имя?
Он заставил себя улыбнуться, и в этом тоже была большая толика неопределенности.
– Точно, – проговорил он. – Имя не столь распространенное, но я знаю другую женщину с таким же именем. Однако это не единственная причина моего замешательства. Я смущен тем, что не спросил вас о ваших пристрастиях в еде. А вдруг вам придется не по вкусу то, что я заказал. Для начала салат «Цезарь» И палтус в винном соусе.
– Вы ничего не забыли? – спросила Джесс, когда он ставил перед ней порцию салата.
Не взглянув на нее, он пробормотал: – Анчоусы… Я просил их не класть анчоусы, я их терпеть не могу. Но вам этот салат без анчоусов, возможно, не понравится и…
– Я не анчоусы имею в виду, – прервала его Джесс, удивляясь, с чего это он вдруг так забеспокоился о каких-то анчоусах.
А он, казалось, находился за много миль отсюда, возможно, вспоминал какой-то другой ужин, с другой женщиной, той, например, которая не дождалась его сегодня на свидание.
– Я хотела сказать, не забыли ли вы представиться? – Она бодро улыбнулась, опасаясь, что он утратит интерес к ней на этой ранней стадии. – Уж раз мы начали… Обо мне вы узнали очень много, а я до сих пор даже имени вашего не знаю. – Она чуть наклонилась вперед и кокетливо взглянула на него одним из своих самых чарующих взглядов. – Уж если я и решусь безумно влюбиться в вас сегодня, то без вашего имени мне не обойтись.
– Да, конечно, имя, – пробормотал он рассеянно, поправляя и без того аккуратно разложенные официантом приборы. – Меня зовут… Оливером. Я… Хм… Я возглавляю одну из компьютерных корпораций… В Англии.
– Ох, а какую именно? – оживленно спросила Джесс. – Я их все знаю. Кстати, мы добрые друзья с Уильямом Уэббером. Вы знаете фирму Уэббера? Только не говорите мне, что вы его конкурент.
Засмеявшись, она энергично приступила к салату. Потом искоса взглянула на него, верит ли он в ее искренность. Лицо его теперь стало как бы еще более напряженным.
Джесс набила рот латуком, посыпанным стружками пармезана, а сама настороженно затаилась. Ее вдруг обеспокоило собственное опрометчивое заявление о дружеских отношениях с компьютерным магнатом, о котором этот Оливер, несомненно, слышали ли даже, что еще хуже, знаком с ним настолько хорошо, что его постоянно включают в список гостей, приглашаемых Уэббером на Рождество.
– Ну… Не… Мы с ним не совсем, конечно, близкие друзья, просто я так сказала… – начала она мямлить.
Оливер откашлялся и прервал ее.
– Конечно, я слышал о нем, но не стану утверждать, что мы с ним конкуренты, кратко ответил он и, взяв бутылку калифорнийского шардонэ, наполнил ее бокал. Затем вдруг улыбнулся и тепло предложил: Давайте отложим все дела в сторону, лучше поговорим о нас. Вам не кажется, что сама судьба свела нас сегодня вечером?
Джесс осторожно поднесла к губам наполненный до краев бокал и, сделав пару глотков, поставила его на стол. Мысленно она поблагодарила гостеприимного хозяина за то, что он свернул тему, затрагивающую Уильяма Уэббера, и все мысли сконцентрировала на нем самом, на Оливере. С таким обаятельным мужчиной легко забыть обо всех делах. Он нравился ей, открыто выказывал свой интерес к ней, да и вино оказалось превосходным.
– Судьба? Что вы хотите этим сказать? – спросила она почти шепотом.
– Судьба явилась в виде своенравного бананового коктейля. Очень романтично. Если мы действительно полюбим друг друга, то потом, спустя много лет, будем рассказывать своим внукам о том, как мы познакомились, и посмеемся вместе с ними. Весьма причудливый способ знакомиться, вы не находите?
Сердце Джесс забилось, как крылья недавно оперившегося птенца, впервые вылетающего из гнезда. Как быстро он перенесся из этого вечера в будущее, где у них уже есть внуки. Брак с этим человеком может оказаться хорошим союзом двух умов, не говоря уж о сексуальном единении, которое, как ей казалось, должно быть удачным. Впрочем, все это, возможно, последствия адской смеси бренди, мартини и вина, фатальный коктейль, навеявший на нее дурман несбыточных грез. Ах, in vino veritas, истина в вине.
И когда он через стол дотянулся до ее руки и нежно прикоснулся к ней теплыми, соблазняющими губами, Джесс показалось, что она падает с большой высоты, и это ощущение чрезвычайно ее развеселило.
– Я нахожу вас просто восхитительной, Джессика Лемберт, – проговорил он, отпуская ее руку: – Вы лучшее, что я нашел здесь, в Нью-Йорке, в этот приезд. Когда вы собираетесь возвращаться в Англию?