Наконец Сергей не выдержал:
— Знаешь, что, Сережа? А не пойти ли тебе в жопу. Ты мне ни разу не друг. Я тебе информацию сливаю. Не хочешь слушать, не надо, значить оставляй как есть. А завтра, когда наркоту из твоего шкафа выгребут, а относительно тебя дело возбудят, ты меня вспомни.
Трубка продолжала шуметь, но уже на пол тона тише.
Кувшинов дождавшись паузы в монологе собеседника, с горестным вздохом ответил:
— Сергей Ренатович, я знаю, что все так делают, я знаю, что этой наркотой собачек тренируешь, но только наш законодатель этого не знает. И я даже не знаю, какую сотню бумаг надо оформить, чтобы можно было наркотики использовать для тренировочного процесса, но я точно знаю, что они не должны хранится у тебя в шкафу, под портянками. И Элиза знает. Я, даже знать не хочу, какая собака между вами пробежала, но про тебя она просигнализировала руководству. Все, давай, мне очень плохо, говорить больше не могу. Что? Кто сказал? Ну, знаешь, есть у меня источник в управлении. Все, давай, пока.
Элиза приехала к питомнику около десяти часов вечера, заперла машину, и пошла к крыльцу, но немного не дошла. Из-за сплошного двухметрового барьера, который днем, на занятиях, преодолевают служебные псы, выскочил, ранее не замеченный мной, Бес, схватил вскрикнувшую от неожиданности женщину за руку, и буквально, за две секунды, втолкнул в дырку бетонного забора полузаброшенного склада завода сельхозтехники. Я постоял пару минут и двинулся вслед за ними, вернее попытался двинуться, но в этот момент к кармане зажужжал пейджер. Краткое сообщение гасило «Никсон сбежал». Понимая, что сделать сейчас я ничего не смогу, я, осторожно ставя ноги, вступил на территорию склада.
Шум доносился из-за сложенного из серых шлакоблоков длинного склада, до которого было метров сто. Когда я выглянул из-за угла, Элиза уже вырвалась из рук своего любовника. Партнеры — противники стояли в тех метрах друг от друга и разговаривали обо мне.
— Ты думаешь, что я не знаю, что за мужик к тебе сегодня приезжал! — задыхаясь от ярости, шипел, раскрасневшийся ревнивец.
— Какой мужик?
— Ты издеваешься? Ты ему так улыбалась! Ты на меня так никогда не смотрела!
— Сережа, ты что завелся? Что за мужик?
Но Бес уже переключился на другое:
— Ты сейчас откуда приехала?
— Из УВД, а что?
— Зачем ты туда ездила?
— Ну ты сам подумай, майор при смерти, надо вопрос решать. Или хочешь, чтоб ы нам еще одного варяга прислали?
— Я заместитель начальника! Я! Какие вопросы ты решать собралась?
— Сереженька — Элиза шагнула к бесу и погладила его по руке: — Ну какой из тебя начальник? Ты же платежку от фактуры не отличишь! Ну занимайся своими собачками, и будь доволен. Мы вместе с тобой, у-у-у, какие дела крутить будем…
— А из тебя какой начальник, дура? — Обиделся Бес: — Тебе люди не уважают, в собаках ты не разбираешься? Ты вообще кто есть? Думаешь, что если начальнику и этому дурачку, Кувшинову, что-то в водку капнула, то сразу Бога за бороду схватила?
— Да, я капнула, и вопрос с ними решила, раз и навсегда! А ты два месяца только языком молол и в меня свой член поганый совал. На что ты еще способен?
— Да ты….
В это время я чуть не испортил все, едва не закричав от неожиданности — в мое ноги что-то тыкалось. Я опустил взгляд и увидел длинные как у зайца уши и грустные карие глаза — мой щенок пробежал пять километров и нашел меня! Ладно, с этим вопросом я разберусь потом, нельзя ничего пропустить в срежиссированной мной трагедии.
— Подожди, Сережа — Элиза вытянула вперед тонкую ладонь, останавливая рванувшего к ней Беса: — подожди, мне надо срочно лекарство выпить!
Женщина вытащила из сумки пузырек, отпила из него, затем сунула в рот таблетку. Я не успел удивиться, почему она сначала запивает, а потом глотает лекарство, как все нормальные люди, как Элиза шагнула вплотную к Бесу.
— Сережа, милый, давай остановимся, а то наговорим друг другу. Хочешь быть начальником — будь, ты же мужчина. А сейчас поцелуй меня, поцелуй крепко, как ты умеешь — шею ошарашенного от изменения обстановки Беса обвили нежные руки, губы девушки впились в рот мужчины.
Элиза целовала Сергея Ренатовича со вкусом, глубоко, «с язычком». По тому, как задергался кавалер, я понял, что настолько «крепко» целовать он не умел. Через минуту Элиза оттолкнула партнера и брезгливо стала вытирать свои губы платочком.
— Это что было? — лицо Беса кривлялось, как будто он языком пытался нащупать во рту пломбу, выпавшую из зуба.
— Ничего. Поцелуй примирения, больше ничего. Ладно, Сереженька, я пойду. Завтра ты станешь начальником, у тебя все будет хорошо — Элиза повернулась и сделала шаг к дырке в заборе.
— Стой, тебе говорю — Бес догнал Элизу и рванул ее за плечо: — Ты что мне в рот засунула?
— Тебе показалось, дурачок — Элиза засмеялась: — Ну, отпусти меня, мне идти пора. Отпусти меня, товарищ начальник.
Бес взвыл, засунул в рот, практически полностью, свою ладонь, но кроме жестких, мучительных спазмов, извергнуть из себя он ничего не смог.
— Стой, сука — он снова догнал весело хихикающую женщину: — Дай противоядие. Дай, я знаю, у тебя оно есть.
— Отстань, Сережа, что за глупости, ты же завтра опять будешь просить прощения.
— Просить прощения? — Сергей рванул от из рук, не ожидающей ничего подобного Элизы, дамскую сумочку и открыв ее, вывернул все содержимое на землю. Элиза, с криком «Подонок, недоносок», бросилась к своему имуществу, но была остановлена какой-то штукой, которую Сергей Ренатович сунул в лицо своей подружке. Мне показалось, что это было что-то вреде пистолета.
Старший лейтенант милиции наклонился к земле, удерживая вооруженной рукой испуганную женщину на расстоянии, но тут его повело вниз, и Бес упал на колени.
Он шарил по земле, перебирая разбросанные бутыльки и флакончики, тубы с губной помада, потом схватил какой-то обрывок бумаги и поднес к глазам:
— Прости меня… Сука, это мое письмо! Ты еще полгода назад это задумала!
— Нет, я ничего не задумывала. Просто в последние дни ты достал меня своим нытьем. Ты слабак, Сережа….
— Эля, дай противоядие!
— Сережа, я его выпила — носок туфельки коснулся пузырька, который она якобы запивала таблетку: — Ты иди в питомник, приляг, я тебе через два часа привезу противоядие, у меня все дома есть.
— Я с тобой поеду!
— Нет, Сережа, это не возможно. У меня дома папа, он ругаться будет. Все, я пошла.
Элиза торопливо пошла в мою сторону.
— Элиза стой, ты без меня не пойдешь!
Женщина, продолжала идти, улыбаясь.
— Элиза, я выстрелю!
Элиза напряглась, но продолжала идти. Потом ее глаза в изумлении округлились, она увидела стоящих за углом склада меня и Никсона. Девушка открыла рот, чтобы крикнуть, начала поворачиваться к своему бывшему, и в этот момент, Сережа, который стоя на коленях, был вынужден опереться на левую руку, так ему стало плохо, нажал на спусковой крючок. Три выстрела, затем пауза. Я упал на бок и вытолкнул себя из-за угла склада. Элиза, повернувшись к своему бывшему, еще стояла на ногах. Сергей Ренатович, по-прежнему, на четвереньках, держал ее на прицеле. Увидев меня, он удивился, стал опускать ствол своего оружия, но не успел. А я успел.
Элиза, лежала на спине и смотрела на меня. Крови на ней не было, во всяком случае, я ее не видел. Она смотрела на меня и улыбалась. Я ухватился за ворот форменного кителя и потащил нетяжелую девушку поближе к Бесу. Тот лежал без движения, на коленях, в позе эмбриона, только правая рука, с каким — то самопальным револьвером, была вытянута вперед.
Я склонился над тревожно глядящей на меня ведьмой.
— Вас, же, нечисть, не так просто убить, правда? И три пули в живот для тебя не очень опасны, да? Не волнуйся, я сейчас все исправлю.
— Помнишь его? — я подтащил рычащего поодаль Никсона за шиворот, поближе, чтобы Элиза могла увидеть пса: — Ты его маме сказала съесть всех своих детей. А он случайно выжил. Он попросил меня тебя убить, и я это сделаю. Кстати, за Серегу Кувшинова не волнуйся, у него, в отличие от тебя, все будет хорошо. Я живу, скажем так, с твоей коллегой, она его вылечит. Прощай.
Элиза попыталась отползти подальше, но туфельки бессильно скользили по покрытой прошлогодней листвой земле, а в руках сил не было. Я взял тяжелую кисть Беса и совместил ствол с распахнутыми в панике глазами ведьмы.
— Все что хочешь! — успела прошептать отравительница, когда пистолетик Беса выстрелил в последний раз.
Высокие тополя шумели ветвями над телами мужчины и женщины, которые шли к успеху, но поскользнулись. А я барабанил в дверь дежурки питомника служебных собак ГУВД, очень надо было позвонить в милицию.
Глава 11Жизнь, как зебра
— Ты что здесь делал?! — прибывший по территориальности начальник заместитель по оперативной работе нашего районного отдела внутренних дел, узнав меня, сначала застыл соляным столпом, а потом потащил меня в за угол здания, где попытался немного потрясти меня за воротник: — Еб…твою ма….
— Еб…свою, целее будешь — я отодрал начальственную руку от своего ворота.
«Обласканный» руководитель завис, переосмысливая услышанное. Обычно, когда начальнику на руководящий мат отвечаешь тем же самым, общение становиться более культурным, но иногда отношения портятся.
— Товарищ капитан, как вы здесь оказались?
— Товарищ майор, докладываю. Вечером пришло сообщение на пейджер, что щенок потерялся — я показал майоры экран пейджера с сообщением.
— Ну и?
— Я его брал отсюда, из питомника, ну и решил, вдруг он сюда побежал. У него мама головой скорбная, вот и решил, вдруг сын такой же.
— Ну, дальше, дальше давай, сейчас генерал подъедет, я ему что докладывать буду?
— Так вот. Подъехал сюда и обнаружил его у ворот — я показал на Никсона, с независимым видом, ловившего пастью комаров, кружащих над щенком: — Повел его к машине, и тут слышу — за забором кричит женщина. Я в дырку нырнул, подбегаю, вижу- Элиза возле угла склада стоит, а тут, из-за угла строения, стрелять начали. Три выстрела подряд раздались, она упала. Я пока к кобуре тянулся, из-за стены, откуда стреляли, вышел мужик в нашей форме, и Элизу за шиворот поволок. Я пистолет достал, затвор передернул и на бок упал, чтобы ниже линии огня оказаться. Вижу, Элиза лежит на земле, а Сережа, ее заместитель, на четвереньках, над ней стоит. Меня увидел, начал руку с пистолетом поднимать, но я первым успел выстрелить. Он еще раз выстрелить успел, я в него два раза пальнул. Потом он головой в землю ткнулся. Я полежал, затем к ним подошел. У него пульса уже не было, ну а женщина еще дышала, но где-то, через минуту, затихла, а я пошел в дежурку питомника, в отдел звонить.