оны к соглашению не пришли, мужик был послан по матери, куда и пошел, грустно неся в руках увесистый мешочек. Я догнала его, спросила на ходу:
— Дяденька, что продаешь?
На лице мужчины мгновенно появилось желание, послать меня в том же направлении, куда его только что отправили, но он сдержался и осторожно ответил:
— Серебро техническое, а что?
— А содержание серебра в металле какое?
— Почти девяносто процентов…
— Дяденька, я хромпиком проверю…
Взгляд мужчины метнулся в сторону, он набрал воздуха, чтобы начать доказывать, что товар у него первостатейный, но потом передумал:
— Пятьдесят точно есть…
— Сколько всего и почем?
— Вот в мешке, три килограмма, цена…
— Давай отойдем в сторонку…
В мешке лежала куча непонятной металлической стружки, с тонкими, как бритвы краями, толщиной в пару миллиметров, желание брать в руки такие острые обрезки не возникало. Я достала склянку, купленную час назад в аптеке, покапала в середину металлической кучки. Пошла химическая реакция, одновременно с мужиком мы удовлетворенно выдохнули: судя по цвету пятен, пятьдесят процентов серебра сплав содержал.
Затем пошел торг, Я победила лишь потому, что жажда к спиртовому раствору мучила моего оппонента все сильнее с каждой минутой нашего общения. Я сунула в дрожащую от нетерпения ладонь несколько купюр, которые мне перед расставанием сунула тетя Соня «на расходы» и подхватила увесистый мешок. Отойдя пару шагов, спохватилась, крикнула вслед спешащему навстречу низменным удовольствиям мужчине:
— А еще можно будет взять?
Дядька, раздосадованный на внезапную задержку, нахмурился, но осознав суть вопроса, сулящего возможные коммерческие перспективы, радостно закивал.
— А как найти?
Мужчина махнул рукой в обшарпанную «хрущовку»:
— В восьмидесятом дома, пятая квартира, меня Семеном зовут.
Около девяти часов утра я с пыхтением затаскивала тяжеленную спортивную сумку в квартиру дяди и тети. Примерно через час я была готова к встрече гостей. Около двенадцати часов перед дверью раздались шаги нескольких человек, я рыбкой скользнула в нутро большого шкафа-купе, чьи зеркальные двери делали коридор в квартире дяди оптически просторнее (это я слышала от риелтора, когда он прошлый раз расхваливал квартиру своей госпоже). Я села на колени на широкой полке, занавесившись тетиным пальто и дядиным плащом.
Опять шаги, люди прошли сразу в комнату. Скрипнуло передвигаемое кресло. Я услышала властный голос вампиршы:
— Вы уверяли меня, что они не вернуться, что им осталось жить три дня. И в результате они завтра прибывают домой, потому что им стало лучше. Желаете мне что-нибудь объяснить?
— Мы в полной растерянности, госпожа.
— Может быть, мне кому-нибудь оторвать голову, и растерянности будет поменьше?
— …
Я медленно, сантиметр за сантиметром стала вытягиваться из шкафа, содрогаясь от страха, что скрипнет полка или звякнет мое снаряжение. А тут еще амулет раскалился, предупреждая меня о наличии рядом нечестии.
Что- то с легким хлопком упало на столик в центре зала.
— Берете «тоску» и вталкиваете в каждую подушку, не одной не пропуская. Мне нужны эти квартиры. В случае неудачи мой отец меня накажет, а я накажу вас. Только вы этого наказания не переживете.
С окончанием этой фразы я скользящим шагом, возникла за спиной вампирши, удобно развалившейся в мягком кресле посреди комнаты, спиной к коридору.
Два знакомых мне персонажа склонились перед ней в низком поклоне. Я сделала два быстрых шага, вскинула вверх разведенные в сторону руки…Вампирша, безусловно, почувствовала меня, начала движение вверх и аккуратно вписалась в горловину огромного мешка, который я с удовольствием натянула практически полностью на ее стройную фигуру. Затем я с силой затянула толстый брезентовый ремень, пришитый у горловины мешка, и с силой потянула тяжелое кресло с растерянно замершей фигурой с надетым почти до колен мешком, назад и вниз, к полу. Этим усилием я точно сорвала спину, но кресло, зависнув в шатком равновесии на двух задних ножках, с грохотом рухнуло на пол.
Я, сделав шаг назад, одним движением переместила обрез ружья со спины в руки. Стволы убедительно смотрели на нелепо вздернутые вверх ноги вампиршы, с чудом удержавшейся на одной ноге элегантной туфелькой, и фигуры двух мужчин, замерших в нелепом поклоне, с изумленными до крайности лицами.
Рывки фигуры в мешке стали сильнее, изнутри раздался утробные вой, переходящий в визг, очевидно ссыпанное в мешок серебро вампирше пришлось не по вкусу. Через мгновение мешок как будто взорвался изнутри, передо мной выросла жуткая фигура, покрытая отвратительной коростой, обрывками некогда дорогого платья, облепленное острыми металлическими стружками, острые края которых глубоко впились в некогда прекрасное женское тело и теперь пузырились какой-то дрянью. Не прекращая визжать, фигура рывком повернулась ко мне, в мою сторону метнулись две перекрученные руки с длинными когтями. Я вскинула обрез, но за мгновения до того, как спусковой крючок сорвал курки с боевого взвода, вампирша прыгнула назад, прямо в окно и вылетела вниз в окружении осколков стекла и кусков рамы. С улицы раздался удар о землю, звон стекла и крики людей.
Я перевела ружье на фигуры людей, которые казалось, забыли, что надо дышать.
— Все документы, паспорта, бумажники на стол — мой голос, казалось, резал воздух.
Увидав возмущенное выражение лица солидного мужчины в костюме, я процедила:
— Положу вас здесь обоих, твари, благо не в первый раз.
Пока мужчины неохотно расставались со своим имуществом, я судорожно думала, что делать дальше.
Увидев, что они освободились от содержимого карманов, я движением стволов и жутким шипением загнала их в ванную комнату и заперла дверь, затем выдохнув, вышла на лоджию и высунулась на улицу.
Внизу валялась кучка осколков стекла, две обломка оконной рамы и больше ничего. Вокруг этого безобразия толпился десяток теток старшего возраста, что-то горячо обсуждавших. При моем появлении установилась полная тишина, казалось, даже перестали гудеть машины на соседней улице.
— Ты кто такая, и что там натворила? — пронзительным голосом заверещала одна из теток, очевидно, самая сообразительная. Нарисовав на лице плаксивое выражение, я запищала:
— Я дяди Паши племянница, пришла квартиру убрать, пока дядя и тетя в санатории. А по дороге нашла собаку, породистую, думала, наверное, потерялась, хотела хозяев найти за вознаграждение. А она сидела-сидела, а потом как прыгнула в окно, тварь такая. Вы не видели, куда она побежала?
Из возникшего внизу шума, я узнала, что молодежь сейчас не воспитанная, я жадная дура, а собака побежала в сторону парка.
Послушав минут пять начавшую затихать дискуссию, и, сославшись, что семья дяди приезжает завтра, а мне еще убирать все, порушенное собакой, я вернулась в квартиру. И очень вовремя. Активные постояльцы ванной комнаты пытались рывками двери открыть шпингалет. Щелкнув под дверью курками и шепнув, что я на страже, я вернулась в комнату, приступив к разбору документов.
Достав из сумки «Поляроид», лет пять валявшийся в кладовке без дела, я пересняла паспорта и водительские удостоверения. Деньги, две скромные пачки в палец толщиной, я решила оставить себе на развитие бизнеса и в возмещение морального вреда. Папку риелтора, содержащую полный пакет документов на имущество дяди, а также свидетельство о браке, выданное в далеком девяносто первом году одним из сельских советов, с труднопроизносимым названием, находящемся на высоте две тысячи километров недалеко о Каспийского моря, я решила оставить себе на память. Ключи от дядиной квартиры и еще несколько связок, очевидно от других квартир и гаража, я повесила на специальный крючок в коридоре. С этими хлопотами прошло полчаса, шум под окном утих. Я открыла входную дверь, в подъезде тоже никого не было. Быстро отомкнув шпингалет, и держась на достаточном расстоянии, я выгнала из ванны постояльцев. В подъезд они выбегали уже сами, с явным облегчением. Выбросив вслед паспорта и водительские удостоверения с пустыми бумажниками, я защелкнула входную дверь на щеколду и села к телефонному аппарату. В принципе, пригласить стекольщика домой, с учетом срочности, ремонта рамы и других стимулирующих выплат оказалось не так дорого, с учетом моих трофеев.
За окном смеркалось, надо было решать вопрос, идти домой или оставаться ночевать в дядиной квартире. Я снова взяла телефонную трубку, набрала «ноль два», назвала тётин адрес, и сообщила, что во дворе нашего дома двое подозрительных мужчин (последовало подробное описание моих сегодняшних гостей) пытаются знакомиться с девочками младшего школьного возраста. После чего, я пошла собирать вещи. Минут через пятнадцать под окнами раздался характерный скрип тормозов милицейского УАЗа, внизу промелькнуло несколько теней, затем в будку автопатруля милиционеры стали грузить моих знакомцев, дружелюбно взбадривая их ударами по спине. Наверное, маньяков поймали, подумала я, передумав ехать в темноте домой. Вдруг на улице меня ждет еще кто-нибудь, не желающий мне добра.
Ночью спала плохо. Усилился ветер, ветви рябины шоркали об оконное стекло, я вскидывалась, щупала рукой амулет, кралась к окну, из-за тяжелой шторы пыталась вглядеться в густую тьму. Последний раз проснулась от хлопков автомобильных дверей внизу. Кубарем бросилась к окну и в сердцах выругалась. В серых утренних сумерках разглядела старенькую «Волгу» с желтым значком «такси» на крыше и пару аборигенов, суетливо запихивающих в багажник огромный чемодан. После чего махнула на все рукой и провалилась в долгожданный сон, который бесцеремонно прервали истерическими звонками и стуком кулаком в дверь. Испуганно взглянула на часы, двенадцатый час, понятно, родственники приехали.
Дядя выглядел гораздо лучше, чем при нашей последней встрече. Во всяком случае, выразить мне свое неодобрение сил у него хватило, а на стоящее в углу ружье Паша стал фыркать как рассерженный еж. Я взглянула на Соню, та удрученно помотала головой. Понятно, родственник не поверил в теорию заговора, наверное, наговорил жене много лишнего, ладно, будем опускать на грешную землю.