у.
Он ласкал ее шею, вдыхая нежнейший запах, исходивший от влажной кожи. Неожиданно тело Мэдди напряглось, а потом буквально заходило ходуном. Все куда-то исчезло, отодвинулось. Осталось только это мгновение, реальное, как ни что на свете.
Где-то внизу живота Пита появились особые ощущения — предвестники наслаждения, и он позволил им завладеть собой, не способный сделать ни одного движения навстречу, унесенный от пространства и времени волной страсти, рожденной его любовью.
Жадные руки Мэдди прижали его к ее телу так близко, что оба любовника практически слились в одно целое. Ее пальцы скользили по бедрам Пита, наполняя его ликованием и ощущением собственной власти. Обольстительно приоткрытые губы ждали новых поцелуев, глаза из-под густых ресниц посылали томные взгляды. Боже, как он хотел ее! Ах, если бы он мог расплющить Мэдди своим телом, проникнуть в самые глубины, стать ее неотделимой частью! Его зачаровывал и заставлял сходить с ума каждый изгиб ее тела: округлость груди с темно-розовыми сосками, стройные бедра, тонкие лодыжки, шелковая кожа, мягко мерцающая в полумраке. В следующий раз он возьмет Мэдди медленно, наслаждаясь каждым сантиметром ее тела, так, как он мечтал с момента первой их встречи.
Когда Пит опять попытался подмять Мэдди под себя, она запротестовала:
— Нет уж, теперь я сверху.
Она склонилась над ним, и облако темных волос накрыло его лицо, рассыпалось по плечам и груди. Мэдди изучала его, скользя кончиками пальцев по темным завиткам на груди и по тем местам, где кожа была гладкой, и по твердому мускулистому животу. Пит словно издалека услышал свой стон, когда ее рука вдруг оказалась в опасной близости от паха, а потом снова взлетела к груди, и едва не задохнулся от восторга. А потом Мэдди сползла к его ногам и коснулась языком члена. Она на мгновение подняла голову и посмотрела на него полными желания глазами. Будто кошка, которая только что обнаружила горшок со сметаной. Легкая улыбка, которой Мэдди одарила Пита, говорила о том, что она осталась довольна результатом. Он решил, что она и есть кошка: такая же гладкая, гибкая и молчаливая, как черная пантера, наслаждающаяся мясом жертвы после удачной охоты. Она снова прикоснулась горячим языком к его естеству, но на этот раз не прикрыла глаза, продолжая вглядываться в лицо Пита. По тому, как пульсировали вздувшиеся вены на звере в ее руке, она чувствовала, как велико напряжение партнера, как страстно он желает новых ласк. Когда Мэдди сомкнула губы, плотно обхватив свою добычу, Пит застонал. Спустя некоторое время он мягко высвободился и снова овладел ею, ласково, осторожно, даже несмело.
Горячая волна разлилась по телу Мэдди, когда Пит приник к ее губам. Он играл с ее грудями, накрывая каждую сначала рукой, потом губами. Она вцепилась в его плечи с такой силой, словно боялась, что если отпустит их, то исчезнет, потеряется в бесконечности. Пит скользнул руками по талии Мэдди и обхватил ее ягодицы, слегка приподняв их. Мучительные, дразнящие прикосновения языка мужчины заставляли ее дрожать. Жадные пальцы теребили его темные волосы, словно умоляя остановиться, но тело жаждало совсем другого. И Пит давал ему то, другое, ища губами новые тропинки, а потом опять возвращаясь к прежним.
Невыносимая боль терзала плоть Мэдди. Боль, требующая удовлетворения, живущая глубоко внутри, заставляющая ее извиваться в поисках спасения. А Пит не собирался отпускать свою жертву, продолжая сладчайшую на свете пытку, пока не наступила кульминация. Тело Мэдди словно вспыхнуло, спина выгнулась, и мир разделился надвое — на ее желание и его губы. Когда толчки усилились, наступил момент, которого она так долго ждала. Удовлетворение и досада, насыщение и голод смешались воедино. Мэдди хотела больше, гораздо больше. Ей хотелось разделить наслаждение с Питом, дать ему такую же радость, которую получила сама.
Пит не останавливался, уже чувствуя приближение оргазма. Обхватив руками бедра Мэдди, он приподнял ее так, чтобы она обхватила ногами его поясницу. Она помогала ему найти дорогу в рай, двигаясь вперед и вниз, чувствуя, что на этот раз его желание отличается от предыдущего; он уже утолил жажду и теперь наслаждался изысканным букетом ощущений. Раскачиваясь с Питом в унисон, став его частью, Мэдди подогревала страсть мужчины и вновь пробуждала свою. Они оба улетали ввысь, к солнцу, луне и звездам.
Питу хотелось спать. Он нуждался в отдыхе, но Мэдди вскочила с кровати и звонко хлопнула себя по обнаженным бедрам.
— Поднимайся, Соренсон. Нам нужно принять душ и перекусить.
— Тебе было так же хорошо, как и мне? — спросил Пит, хотя понимал, что подобные вопросы задают только дураки.
— Лучше, — ответила она и чмокнула его в щеку.
Спустя несколько недель, когда они бежали трусцой по аллее Центрального парка, Пит сказал:
— Я люблю тебя. Ты не хочешь выйти за меня замуж?
Мэдди застыла на месте.
— Я думала, что ты никогда этого не скажешь. Да, да, да.
После пятикилометровой пробежки она упала в его объятия.
— Сегодня самый счастливый день в моей жизни.
— И в моей тоже, — не задумываясь, ответил Пит.
— У нас будет настоящая свадьба? Я имею в виду церковь, свадебный наряд, свидетелей и тан далее. Только без безумной роскоши, лучше как-нибудь попроще. Может, позавтракаем? А ты во мне не разочаруешься? Пусть свадьба будет небольшой, но со вкусом. Господи, я всегда хотела пышную свадьбу, это когда фотографии, великолепный обед, церковь, потрясающие наряды, орхидеи и множество воздушных шариков. — Она махнула рукой, словно желая показать, что слишком далеко зашла в своих мечтах о венчании в церкви.
— Пусть все будет так, как ты мечтала, Мэдди. И не думай о деньгах. Делай так, как положено. Трать столько, сколько потребуется. Такое случается раз в жизни, и скупиться по мелочам нельзя. Когда мне дать список своих гостей?
Мэдди пожала плечами, не переставая думать над его словами о том, что она может потратить столько, сколько захочет. Боже, неужели она обеспечит свою жизнь, не приложив практически никаких усилий? Пит сказал, что не стоит беспокоиться о деньгах. Что ж, прекрасно.
— Когда захочешь, — ответила она. — Я приглашу человек десять или около того. А ты?
— Человек двадцать. В первую очередь, конечно, Энни.
— Ну-ну.
— Ну-ну? Что это значит, Мэдди?
— Это значит, что я ревную тебя к Энни Габриэль. Ты все время говоришь о ней, словно она какая-нибудь святая, образец добродетели или что-то в этом духе.
— Энни не святая, но она особенная. Настолько, что я не смогу жениться, если она не приедет. Когда ты познакомишься с ней, поймешь, почему я так говорю. — Пит решил, что не будет обращать никакого внимания на слова Мэдди об Энни, потому что она ее просто не знает. Правда, похоже, и не горит желанием узнать.
— Ты собираешься дружить с Энни и после нашей свадьбы?
— Безусловно. Эта дружба… она вечная. Как ты и Дженни, например. Думаешь, из-за Энни между мной и тобой возникнут какие-то проблемы?
— Не знаю, Пит. А ты как думаешь?
— Я думаю, что они возникнут, только если ты сама их создашь.
— А если бы я попросила тебя перестать встречаться с Энни, ты бы согласился? Я не хочу сказать, что попрошу об этом, но все-таки?
— А как бы ты поступила, если бы я велел тебе расстаться с Дженни? — вопросом на вопрос ответил Пит.
— Я пошла бы на это, но ценой ужасных страданий. А ты?
— Нет, Мэдди. Боюсь, проблемы все-таки возникнут.
— Возможно, — согласилась она. — Я понимаю, что сейчас модно, когда мужчины дружат с женщинами и наоборот, но какая-то часть меня, мерзкая, эгоистичная часть, не хочет делить тебя ни с кем. Я займу ее место в твоей жизни.
— Послушай, я знаю Энни двенадцать лет и никогда не повернусь к ней спиной. Она помогла мне окончить Гарвард. Я ее должник.
— Когда же она потребует вернуть долг?
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что долги надо возвращать. Когда придет срок?
— Не говори глупостей, Мэдди. Энни не такая. Она добрый, благородный, великодушный друг и всегда готова отдать последнее ради меня, уж я-то знаю.
— Так поступают все влюбленные.
Пит задержал дыхание. Ему вдруг показалось, что освещенный солнцем Центральный парк потускнел.
— Почему же ты поступаешь по-другому? — спросил он сухо.
— Как тебя понимать? — воскликнула Мэдди.
— Так и… Знаешь, Энни всегда говорила… если любишь кого-нибудь, значит, счастье этого человека для тебя на первом месте. И я согласен с каждым словом, Ты знаешь, ты должна знать, как много для меня значит дружба с Энни, но тем не менее хочешь, чтобы я убил ее, эту дружбу. Я никогда не пойду на это, Мэдди.
— Даже если я скажу, что это важно для меня?
— Да. Мне бы никогда в голову не пришло просить тебя порвать с кем-то отношения, которые установились еще до нашего знакомства. Мне не повезло с детством, Мэдди. Друзья очень важны для меня, потому что я не так просто их приобретал, И если мне удавалось найти друга, он оставался со мной на всю жизнь.
Мэдди засмеялась. Точно так же, как тогда, когда он рассказал ей о Барни.
— Я просто проверяла тебя, Пит Соренсон. Конечно же, я никогда не стану вынуждать тебя отказываться от того, что тебе дорого. Все-таки мы с тобой очень похожи и знаем толк в дружбе. — Мэдди с улыбкой поцеловала его, но глаза ее не улыбались.
Этот разговор оставил у Пита на душе горьковатый осадок.
Они пошли по направлению к его дому, купив по дороге мороженое. Неприятные минуты ушли в прошлое, но не забылись.
— У меня идея, — вдруг сказала Мэдди. — Давай примем душ вместе. Я намылю тебя, а ты меня.
— И?
— А потом я оближу тебя так же, как вот это мороженое.
Пит усмехнулся.
— Обещания, обещания…
— Иногда они исполняются. Давай рванем наперегонки до дома.
Их подошвы застучали по горячему тротуару. Оба ужасно вспотели, пока добежали до дверей. Привратник засвидетельствовал ничью.