Городские легенды, возникающие на пике моральной паники, обладают, как мы уже не раз писали на страницах этой книги, «остенсивным зарядом», то есть заставляют человека менять свое поведение. Страх перед вредоносными действиями, которые могут совершить врачи-евреи или вообще евреи, толкал людей на поиски защиты. Некоторые пытались оградить себя от опасности пищевого отравления. Русская семья, проживающая в коммунальной квартире, могла привязать крышки своих кастрюль к ручкам, чтобы соседи-евреи не подсыпали туда яду[666]. Однако, как правило, врачи-отравители из слухов и легенд пытались извести советских людей не в домашнем, а в публичном пространстве, причем в огромных количествах. Так, говорили, что врачи-убийцы «в Ленинграде отравляют каждую неделю по 500 людей»[667]. Для многих выходом из этой ситуации был полный отказ от услуг врачей, а также от посещения аптек и больниц. Об этом свидетельствуют многочисленные письма, которые советские граждане писали друг другу (нам они стали известны благодаря перлюстрации этих писем МГБ). Некая А. Ф. Городец из города Самбор Львовской области предупреждала своего адресата: «…Не ходи к врачам, не делай уколы, ты наверное слышала что делали в Москве — подлецы, варвары. Они старались наших вождей истребить, а также и нас всех, так что берегитесь»[668], а в город Кобрин Брестской области пришло письмо от Г. Б. Теслицкой, которая упрашивала собеседницу не ходить к врачам, а пользоваться народной медициной:
…Я мучаюсь ангиной, лечить негде совершенно. К врачам идти не нужно. Ты будь осторожна с лекарствами. Хорошо, если бы вы их совсем не принимали. Уж лучше покупайте травы, варите, настаивайте и пейте. То, что случилось в Москве, очень взволновало и дало повод на всякие мысли…
В некоторых письмах звучало сочувствие врачам. Так, неработающая пенсионерка, украинка Ефросиния Федоровна Фоменко из Одессы описала в письме от 21 января 1953 года происходящую в городе прививочную кампанию:
…В связи с арестами в Москве, жуткое настроение в Одессе. Работать районным врачом очень трудно. Сейчас проводятся противодифтеритные прививки, так если вы думаете, что проходит без инцидентов, то ошибаетесь — не пускают в квартиру врачей, кроют матом, в особенности плохо евреям. При записи в поликлинике их бесцеремонно выталкивают из очереди, к врачам евреям никто записываться не хочет…[669]
В больницах и поликлиниках разных городов начались «бунты» против врачей — коллективные отказы принимать лекарства, ставить уколы и вообще подвергаться любым медицинским процедурам. В одной из детских больниц на Украине родители не давали делать детям уколы, выбрасывали порошки[670]. В Москве в ответ на предложение педиатра госпитализировать ребенка с пневмонией мать сказала, что лучше ребенку умереть дома, чем быть отравленным в больнице[671].
С таким же эффектом столкнулась бабушка нашего информанта, лежавшая в феврале 1953 года в одной из московских больниц: соседки по палате отказывались сами и уговаривали ее отказаться от противоастматических лекарств, выписанных врачом-еврейкой, утверждая, что лекарства могут быть отравлены[672]. Хотя бабушка нашего собеседника сама была еврейкой, в этой ситуации она воспринималась как «своя» (то есть больная) в противовес «им» — «убийцам в белых халатах».
Неудивительно, что во время «дела врачей» сократилось число тех, кто обращался за медицинской помощью. Например, доля обращений в Свердловскую областную клиническую больницу № 1 уменьшилась в 1953 году на 20 % по сравнению с предыдущим годом[673].
Уровень страха перед врачами-евреями хорошо иллюстрирует случай, описанный в воспоминаниях Н. Я. Раппопорт. Во время обыска в доме ее отца, арестованного по «делу врачей», один из сотрудников МГБ случайно порезал палец. Испуг чекиста и его коллег перед возможным отравлением показывает, что работники карательных органов были подвержены моральной панике не меньше рядовых граждан, а слухи об отравленных лекарствах были для них источником не менее значимым, чем Политбюро:
Порезался в доме врача-вредителя! Дни его сочтены! Он сидит на стуле белее стены, вытянув вперед руку с пораненным пальцем, товарищи окружили его и встревоженно переговариваются. Что предпринять? Как спасти? Оригинальный выход предлагает моя мама — она приносит потерпевшему пузырек с йодом. Возбуждение достигает апогея: мазать или не мазать? Один мужественный доброволец капает каплю йода себе на ноготь, все по очереди нюхают и решают не рисковать. Куда-то звонят, вызывают машину и увозят пострадавшего — наверное, в спецполиклинику, где царапинку смажет и перевяжет проверенный и надежный русский врач[674].
Ощущение угрозы нарастало и довольно быстро, и отказа от услуг «врачей-евреев» уже было недостаточно для обретения чувства безопасности. «Сводки о настроениях» с мест говорят о том, что многие советские граждане требовали от власти решительных мер: изолировать опасную группу (выслать всех евреев) или уничтожить ее (расстрелять, повесить, четвертовать[675]). Наряду с подобными требованиями, обращенными «во власть», советские люди часто высказывали желание расправиться с источником опасности самостоятельно: «В магазинах, в трамвае, в метро слышны обсуждения этого и угрозы в сторону евреев. Такое накаленное настроение, что, кажется, вот-вот произойдет взрыв»[676]. Некоторые это желание даже осуществляли, нападая на евреев в городском транспорте и других общественных местах: «Машину, в которой ехала мать моего знакомого (русского), остановила толпа и предложила ей вытряхиваться: мол, хватит, повозили „Коганов“»[677].
Надо сказать, что партийные сотрудники и представители карательных органов довольно быстро забили тревогу. В сводках о настроениях из самых разных мест повторялось одно и то же: «население неправильно понимает постановление ТАСС». Составители этих сводок вынуждены были констатировать: вместо того чтобы заклеймить позором шпионов, работающих на иностранную разведку, население впало в антисемитскую истерию и боится врачей. Составитель рижской сводки отмечал, что «в связи с данным процессом и опубликованием материалов в газете «Правда» о раскрытии группы врачей-вредителей среди части населения города наблюдалось обостренное отношение к евреям, имелись антисемитские высказывания. ‹…› В отдельных больницах и амбулаториях некоторые больные неправильно реагируют на сообщение, выражают недоверие медицинскому персоналу»[678]. В Херсонской области отказы от медицинской помощи заставили представителей власти давать специальные пояснения к сообщению об аресте «врачей-убийц»:
Хронику ТАСС отдельные врачи нашей областной больницы восприняли неправильно, например, врачи тт. Фиксман и Голер заявили, что теперь им будет опасно заниматься врачебной практикой, раз они евреи, что не будут доверять. Всем врачам областной больницы разъяснили, что никто никогда не отождествлял и не отождествляет группу продавшихся шпионов и террористов с евреями-врачами, работающими честно и добросовестно[679].
Раз за разом местные комитеты партии давали указание «разобраться с антисемитскими слухами». Сотрудники компетентных органов постепенно начинали понимать, что ситуация выходит из-под контроля и, если не предпринять жестких мер, начнутся настоящие погромы, тем более что в феврале 1953 года МГБ на территории Украины регулярно находило призывающие к погромам листовки.
И мы не знаем, как эта история могла бы закончиться, но тут Сталин умер, врачи были официально оправданы, а выдвинутые против них обвинения объявлены ложными.
После смерти Сталина врачи были официально реабилитированы, и моральная паника остановилась. Однако фольклорные сюжеты о врачах-убийцах не исчезли без следа. Где-то вдали от больших городов подозрения, связанные с врачами-евреями, сохранялись, но это происходило уже не в масштабе страны, а в масштабе небольшого населенного пункта. По воспоминаниям Андрея Альмарика, жители глухой сибирской деревни Гурьевка и в середине 1960‐х годов боялись ложиться в больницу. Гурьевцы слышали, будто врачи подвешивают больных на железных крюках, а еще все время берут у них кровь и продают ее куда-то за большие деньги, тем самым доводя больных до смерти. Подобные истории сопровождались замечаниями, что «не все врачи русские»[680]. А популярными в 1960‐е годы становятся уже не истории о врачах, отравляющих лекарства, а новые городские легенды об опасных дарах, предлагаемых иностранцами.
Отравленная жвачка: опасный дар иностранцев
И снова нам придется вернуться во времена Первой мировой войны. Война велась не только в окопах, но и на страницах газет, а рассказы о военных преступлениях противника ужасали не меньше, чем сводки с фронта. Один такой рассказ, обошедший все газеты, повествовал о чудовищных зверствах немцев в бельгийском госпитале: захватив госпиталь, немцы якобы обезглавили всех раненых, а шотландской медсестре Грейс Хьюм отрезали обе груди и оставили ее умирать от потери крови. Этот рассказ, записанный от умирающей Грейс ее младшей сестрой, шокировал британскую публику. Но она была шокирована еще сильнее, когда выяснилось, что Грейс Хьюм жива и здорова и вообще никуда не выезжала из Шотландии, а поддельное письмо было сфабриковано ее младшей 17-летней сестрой Кейт. Ее судили и приговорили к нескольким месяцам тюрьмы. Примечательные слова сказал ее врач, пытаясь смягчить приговор: