В кибитке и без того было тихо, а после этих слов тишина стала звенящей.
— Вчера, в день святой пятницы, читал я святую книгу хадисов. Никто из вас, нечестивцы, — обратился мулла к старикам, — не пришел ни помолиться, ни послушать слово божие! Вы предпочли, как бабы, развесить уши и внимать тому, кто дурачит вас, выманивая сокровенную тайну! Если бы вы слушали святое слово в мечети, то не отверзли бы уста свои перед нечестным человеком!
— Что ты хочешь этим сказать, почтеннейший Кори-Абдусаттар? — перебил его усто Мамашарип. — Я не позволю тебе позорить моих гостей! Докажи их вину! Пока я слышу только одни оскорбления!
— Всем известно, Мамашарип, что ты безбожник! — набросился на него мулла Кори-Абдусаттар. — Но мало кто знает о том, что ты и вероотступник, предавший веру своих предков и тайно перешедший в подданство русского царя, чтобы спастись от расплаты за воровство! Теперь я не буду больше молчать и расскажу всем, кто ты такой, а святое божье слово по срамит и тебя, и твоих нечестивцев-гостей навеки! Ибо нет божества, кроме аллаха, и Магомет — пророк его! Священная же Сунна есть слово божие, переданное нам, грешным, через пророка Магомета! Бисмиллохи рахмонир рахим[17]!
В мертвой тишине мулла вытащил из-за отворота халата старую, истрепанную книгу, открыл ее на заранее заложенном месте, потом достал из поясного платка и водрузил на нос круглые очки, оглядел всех, поднял кверху палец левой руки, а палец правой руки упер в страницу раскрытой книги и торжественным назидательным тоном произнес длинную тираду на непонятном мне языке.
— Ну и что же? — насмешливо сказал усто Мамашарип. — Что ты доказал этим, мулла Кори-Абдусаттар? Ты забыл, что перед тобой сидят не улемы[18], а молодые люди, которые не знают чужого арабского языка!
— Сейчас я переведу! — не смутился мулла. — Внимайте слову божьему! Этот хадис гласит: «Если кто-то ищет клады, то ему следует искать там, где люди часто и во множестве видят змей. Повелением аллаха всемогущего, змеи обязаны охранять скрытые сокровища, и только достойному путь к кладу будет открыт»! Что ты, безбожник, на это скажешь?
Усто Мамашарип опустил голову и задумался.
— Молчишь! — торжествующе воскликнул мулла Кори-Абдусаттар. — Молчишь, нечестивец! Видите, люди, он действовал с обманщиком Костей заодно!
Среди гостей поднялся негромкий ропот.
— Подожди торжествовать, мулла! — сказал вдруг сидевший рядом с ним Карим-домулло. — Ты говоришь, что змеи обитают рядом со скрытыми сокровищами?
— Не я, а святое слово утверждает это! — вскинулся мулла Кори-Абдусаттар.
— Я спрашиваю тебя, а не святое слово! — резко осадил его Карим-домулло. — Отвечай без уверток!
— Святое слово не может быть ложным! Хадис несет нам откровение аллаха!
— Хорошо, но ты утверждаешь, что, по священному писанию, там, где змеи живут гнездом, должны быть скрыты сокровища?
— Да! Я подтверждаю святое писание!
— Соседи, вы помните, как экскаватор копал котлован под здание школы-интерната в Заамине? — обратился ко всем присутствующим Карим-домулло.
— Конечно! Конечно, помним! — сразу же отозвалось несколько голосов.
— А как Раззак-экскаваторщик выкопал в одном месте змеиное гнездо — целую кучу змей, помните? — продолжал Карим-домулло.
— Еще бы не помнить! Об этом в округе говорили целый год!
— А слышали ли вы, чтобы там нашли хотя бы одну медную монету?
Возгласы стихли. Мулла Кори-Абдусаттар заерзал на своем месте, но Карим-домулло не дал ему вымолвить ни слова.
— Подожди, мулла. Я знаю, ты хочешь сказать, что экскаваторщик Раззак недостоин сокровищ и они, не открывшись ему, исчезли?
— Ты прочитал мои мысли! — торжественно сказал мулла Кори-Абдусаттар. — Это лишний раз подтверждает могущество аллаха, который вложил в твои уста мысли из моей головы!
— Не торопись, мулла, — усмехнулся Карим-домулло. — Ты еще не ответил на все мои вопросы! Отвечай дальше. Раз сокровища исчезли от экскаваторщика Раззака, значит, исчезли бы и от любого другого, если он недостойный?
— Выходит так, — почувствовав подвох, уже неуверенно отозвался мулла Кори-Абдусаттар.
— Тогда объясни мне, темному, зачем охранять от недостойных сокровище, если оно все равно скроется от них?
Тишина в кибитке[19] сохранялась еще только одно мгновение, а потом грохнул такой взрыв хохота, какого я не слыхал ни до, ни после этого. Горцы умели ценить не только веселую шутку, но и остроумный неожиданный ответ.
В один из таких «мокрых» дней, окончательно ошалевшие от безделья, мы сидели возле грузовика, слушали радио и лениво болтали о всякой всячине. Дождя не было, но небо обложили тяжелые серые тучи, и он мог пойти каждую минуту. К тому же земля была очень сырой и ходить по горам было довольно рискованно.
— Хватит бездельничать, — сказал Костя. — Давайте поищем скорпионов. Нужно привезти живыми пару сотен этих «малюток»!
Безделье надоело всем, и на ловлю скорпионов все отправились охотно. Все-таки развлечение.
Костя привел нас в развалины старого кишлака и сказал:
— Работать будем парами. Один должен осторожно отваливать камни на старых стенах, второй — быть наготове. Скорпиона нужно брать пинцетом и сажать в коробочку. Только будьте осторожны. Берегите пальцы. Скорпион колет ядовитым хвостом молниеносно. Уколет — умереть не умрете, а орать будете. Да повнимательнее осматривайте камни и щели, прежде чем трогать стену руками. Скорпион может сидеть в щели и уколоть оттуда.
Костя работал с Курбан-Ниязом, а я с дядькой. Дядька взялся отваливать камни. Мне пришлось приготовить пинцет и коробочку. Добрые полчаса мы сосредоточенно ломали стену. Камень за камнем летел в сторону. Стена становилась все ниже. Из-под камней вылезали мокрицы, многоножки, какие-то черные жуки и пауки, а скорпионов не было. Мы хотели бросить бесцельное занятие, но Костя велел продолжать, хотя и они тоже пока не нашли скорпионов.
Когда от нашей стены остался только один, самый нижний ряд камней, Костя и Курбан-Нияз подошли к нам. Под первым же вывернутым камнем сидели сразу три скорпиона. Два желто-зеленых и один желто-черный. Они ощерились клешнями и воинственно задрали хвосты. Костя моментально ухватил пинцетом желто-черного скорпиона.
— Чего ждешь? — крикнул он мне. — Хватай того, который покрупнее!
Скорпионы были не длиннее спичечной коробки, но вид у них был такой свирепый, что я протянул руку с опаской. Костя выругал меня и хотел схватить пинцетом одного из скорпионов, но тот стукнул по его пинцету хвостом и шмыгнул под соседний камень. Костя направил пинцет на другого скорпиона, все еще сидевшего с задранным хвостом, но по пути его пинцет стукнулся о мой. От неожиданности и я и Костя выронили пинцеты. Скорпион тут же шмыгнул вслед за удравшим соплеменником.
Костя молча поднял пинцет и, не глядя на меня, сказал:
— Пойдем, Курбан-Нияз. Тут можно заразиться трусостью.
Дядька тут же отобрал у меня пинцет и коробку и велел мне отваливать камни. Только под пятым камнем размером с добрый арбуз мы снова увидели скорпионов. Дядька отважно схватил одного из них пинцетом, сунул в коробку и тут же закрыл ее. Все обошлось благополучно. Когда же дядька схватил второго и открыл коробку, чтобы посадить его туда, первый пленник выскользнул из коробки, молнией мелькнул по дядькиной руке и быстро побежал по рукаву, направляясь к голове. Дядька бросил коробку и стал пинцетом колотить по рукаву, по которому бежал скорпион. Движения дядьки очень походили на танец папуаса. Костя сначала рассердился, но, глядя на танец дядьки, задохнулся от смеха. Скорпион спрыгнул с рукава на землю и был таков. Из раскрывшейся коробки убежал и другой.
— В крышке коробочки отодвигается картонка, туда нужно совать скорпиона, не открывая коробки, — кое-как проговорил Костя, вытирая выступившие от смеха слезы.
Как бы там ни было, десятка два скорпионов мы с дядькой в этот день поймали, а Костя — раза в три больше.
— Костя, — спросил я, — правда ли, что, попав в огненное кольцо, скорпион не бежит из него, а убивает сам себя?
— Возьми скорпиона, посади его в это огненное кольцо и посмотри, что из этого выйдет, — ответил Костя.
Дядька не мог простить скорпионам пережитого позора и охотно взялся помогать мне в проведении этого эксперимента. Мы достали из коробки одного скорпиона. Дядька держал его пинцетом, отставив руку подальше от себя. Я рвал газету на ленты и укладывал их на земле небольшим кольцом.
— Что вы делаете, друзья? — спросил нас подошедший Курбан-Нияз.
— Сейчас заставим скорпиона совершить самоубийство.
— Бросьте эту забаву, — посоветовал нам проводник, — со скорпионами шутки плохи.
Мы не вняли голосу благоразумия. Кольцо было выложено, и нам не терпелось посмотреть, как скорпион сам себя убьет. Для этого мы посадили его в середину кольца и подожгли бумагу со всех сторон. Пока огонь был маленький, скорпион сидел спокойно, но, как только бумага разгорелась и на него пахнуло жаром, он проскочил сквозь пламя и пустился наутек.
— Держи! — крикнул дядька. — Хватай его пинцетом! Я погнался за скорпионом, но поскользнулся и, падая, инстинктивно выбросил вперед руки. Едва левая рука коснулась земли, как ее пронзила такая острая и нестерпимая боль, что я не удержался и боком шлепнулся на землю. На том месте, где моя рука коснулась земли, лежал раздавленный скорпион.
Надо же было ему оказаться именно там, куда тянулась моя рука, и за какую-то долю секунды до смерти успеть кольнуть ее своим ядовитым крючком!
Боль была такая, что я орал во всю глотку. Костя хохотал. Дядька растерянно смотрел то на меня, то на Костю, а Курбан-Нияз укоризненно качал головой.
— Ну чего ты кричишь, как баба? — сказал проводник. — Терпеть надо, ты мужчина. Сейчас принесу масло со скорпионом. Помажем, и боль пройдет.