брышынд тамльет как из ведра. Нам пора джилём.
— Аи, — кивнула жена, — раз ты так уверен, куч.
— Черт, бут уверен! Клянусь всем нашим бэнгланы барахлом! Тем более, оно, считай, уже бикиндло — спасибо дяде, обещал продать…
— За чуток ловэ можно джилём аэропланэса, — предложила жена.
— Ты что, ромны? Наша дрома лежит только по земле или морю!
— Аи, мишто, — согласилась жена и начала паковать чемоданы.
Неудачливый автомеханик из мексиканского города Камарго, штат Чиуауа, продал за сто песо свое дело и приказал жене собираться в дорогу.
— Уехать сейчас, когда бизнес наконец-то пошел в гору? — удивилась она.
— У меня в ремонте только одна машина, и ту я не могу починить.
— Ну так подержи ее разобранной, и хозяин заплатит, только чтобы ты собрал ее обратно. Ну как в прошлый раз. А еще у тебя лошадь, которую нужно подковать.
— Ох, боюсь я эту лошадь. И все-таки Драпенгоро Рез вернулась! Начинай собираться.
— А ты уверен, что мы найдем дорогу?
— Ну конечно, не уверен. Но мы сядем в фургон, и наша кляча потянет его.
— Зачем фургон, если есть машина? Ну почти.
— Я не знаю. Но мы сядем в фургон и прибьем на перекладину самую большую подкову.
На ярмарке в Небраске клоун поднял вверх голову и принюхался.
— Романистан возвращается, — проговорил он. — Я всегда знал, что мы это почувствуем. Есть ли здесь другие цыгане?
— В моих жилах течет немного романо рат, — отозвался один из акробатов. — По-любому, этот балаган — нарвеленгеро, дешевка. Скажем боссу, чтобы засунул ее в свой жирный палуй, — и поедем.
В Талсе торговец подержанными автомобилями, по кличке Рыжий Цыган, объявил тотальную распродажу:
— Все задаром! Я уезжаю. Берите документы, садитесь в машины и езжайте. Девять почти новых машин и тридцать в прекрасном состоянии. Все забесплатно.
— Считаешь нас идиотами? — усмехались люди. — Знаем мы эти уловки.
Рыжий Цыган сложил документы на землю, придавил кирпичом, потом сел в самый дешевый автомобиль из тех, что стояли на площадке, и уехал из города навсегда.
— Все на халяву! — крикнул он на прощанье. — Берите документы, садитесь в машины и ездите на здоровье.
Машины по-прежнему стоят на своих местах. Думаете, хоть один простак попался на удочку?
В Гальвестоне барменша по имени Маргарет выспрашивала у торговых моряков, как лучше добраться до Карачи.
— Почему до Карачи? — поинтересовался один из них.
— Я рассудила, что через Карачи самый короткий путь. Знаете, она возвратилась.
— У меня тоже такое чувство, что она вернулась, — сказал моряк. — Я сам ром. Мы обязательно подыщем попутное судно.
По всему свету мужчины с золотыми перстнями и женщины в звенящих монисто, воинственные балканские овчары и знойные испанские мачо, бродячие клоуны и коммивояжеры, графы Кондомские и герцоги Малого Египта собирали кровные ловэ и отправлялись в путь.
В разных странах люди и целые семьи внезапно принимали одно и то же решение. Атинганои поднимались на холм возле греческих Салоников, где к ним присоединялись братья из Сербии, Албании и с болгарских Родоп. Цингари северной Италии собирались вокруг Павии и выдвигались в сторону Генуи, чтобы там сесть на корабль. Боемиос Португалии спускались в Порто и Лиссабон. Гитанос Андалузии и всей южной Испании спешили в Санлукар и Малагу. Цигейнер из Тюрингии и Ганновера переполнили Гамбург в поисках выхода к морю. Джиобога и их родственники-полукровки шелта из каждой ирландской деревеньки, каждой гава, грузились на судна в Дублине, Лимерике и Бантри.
Из континентальной Европы они ехали по суше на восток. Люди прибывали из двухсот портов всех континентов и двигались по тысячам давно забытых шоссе.
Балаурос, кале, мануш, мелело, цыгане, моро, ромалэ, фламенко, синто, чикара — народ со множеством имен — джелем-джелем, ехал тысячами. Романи Раи переселялся.
Два миллиона цыган, разбросанных по всему свету, возвращались домой.
В институте Григорий Смирнов беседовал с друзьями и коллегами.
— Помните тезис, озвученный мной в недавнем прошлом, — говорил он, — о том, что тысячу лет назад к нам спустились космические визитеры и забрали с собой кусочек Земли. Вы еще посмеялись над моей догадкой, хотя я и пришел к ней посредством изостатического и экстатического анализов, проделанных филигранно и скрупулезно. Нет никаких сомнений — событие имело место.
— Одно место изъятия обнаружено, — подтвердил Алоизий Шиплеп. — Пришельцы сделали срез площадью около тридцати тысяч квадратных километров и толщиной полтора километра в самой толстой части. Ты утверждал, что пришельцы забрали его для изучения. Есть какие-нибудь новости об исчезнувшем срезе?
— Я закрываю расследование, — объявил Григорий. — Срез возвращен на место.
Это действительно было просто, джеквастескеро, по-цыгански просто. Это только гаджё, не-цыгане мира, дают путаные ответы на простые вопросы.
«Они пришли и забрали нашу страну», — всегда говорили цыгане, и именно так все и было.
Космические визитеры отделили ее от основания, мягко покачали, чтобы стряхнуть всполошившуюся фауну, и забрали для изучения. Чтобы отметить место среза, они оставили нематериальный симулякр высокогорной страны, как мы сами иногда отмечаем столбиком с табличкой место, на котором позже будет что-то установлено. Этот симулякр люди воспринимали как мираж.
Также симулякры были внедрены в сознание высшим представителям эвакуировавшейся фауны. Так у цыган появилась врожденная тяга к родному дому, не позволяющая им вести оседлый образ жизни на чужбине, и связанные с этим инстинктом определенные предчувствия, представления о счастье и взгляды на жизнь.
И вот визитеры вернули срез на законное место, и фауна среза спешит домой.
— Ну и что же эти космические визитеры (предвижу снисходительную усмешку в свой адрес) будут делать дальше, Григорий? — спросил Алоизий Шиплеп.
— Хм, Алоизий… возьмут другой срез.
Три дня слабые землетрясения раскачивали Лос-Анджелес и его окрестности. На третий день район полностью эвакуировали. Потом небо взорвалось громким свистом, словно предупреждая: «Посторонним сойти на берег». А затем участок земли некоторой толщины неожиданно исчез вместе со всей инфраструктурой и постройками. Со временем о происшествии забыли.
Из общеобразовательной энциклопедии XXII века, том 1, с. 389:
АНДЖЕЛЕНОС (см. также «Автомобильные цыгане» и «Сборщики слив»)[1]. Смешанная этническая группа неясного происхождения, большую часть времени скитающаяся по дорогам в автомобилях. Судя по всему, они — последние пользователи этих транспортных средств. Некоторое количество устаревших отделанных хромом моделей все еще производится с расчетом на эту целевую группу. Люди эти не нищие, у многих развитый интеллект. Они часто заводят собственное дело, становятся риэлторами, игроками на биржах, мошенниками на доверии, менеджерами компаний, торгующих фальшивыми дипломами по почте, промоутерами того или иного рода. Редко задерживаются в одном городе надолго.
Любопытно, как они проводят свободное время. Часами, а то и сутками напролет, гоняют по старым и малоиспользуемым двухъярусным развязкам и бесплатным шоссе. Считается, что большинство анджеленос — наркоманы. Однако Гарольд Фрилав, несколько месяцев проведший среди них, доказал ошибочность данного стереотипа. То, что они вдыхают для получения удовольствия, — под названием «смог-крэк», — всего лишь черный дым, образующийся в процессе сгорания угля и нефтепродуктов и содержащий высокий процент угарного газа. Цель этого действия не вполне ясна.
Религия анджеленос представляет собой смесь старых вероисповеданий с очень строгим эсхатологическим элементом. Идея рая представлена ссылкой на таинственный «Бульвар Сансет». Язык анджеленос ярок и насыщен непристойным жаргоном. Их мнение по поводу собственного происхождения туманно.
«Они прилетели и забрали нашу тусовку», — говорят они.
Дж. Г. БаллардУзнавание
В канун дня летнего солнцестояния городок одного юго-западного графства, где я проводил отпуск, посетил маленький цирк. Тремя днями раньше в центральный парк, как и каждое лето, прибыл парад аттракционов — с колесом обозрения, каруселями, десятками тиров и павильончиков, — так что цирку пришлось расположиться на пустыре у реки, за пакгаузами.
В сгущавшихся сумерках я бродил по городу; над морем огней высоко поднималось колесо обозрения, а горожане раскатывали на каруселях или прохаживались рука об руку по мощеным брусчаткой улочкам. За пределами этого пятачка гвалта и до самой реки город казался вымершим. Мне нравилось в полном одиночестве скользить от тени к тени, мимо загороженных ставнями магазинных витрин. Канун дня летнего солнцестояния представлялся мне временем не только для празднеств, но и для размышления, для внимательного наблюдения за постепенными сдвигами в природе. Когда я миновал темную воду реки, что золоченой змеей петляла через весь город, и углубился в начинавшийся за дорогой лес, у меня возникло безошибочное ощущение, будто в лесу идет какая-то лихорадочная подготовка, и даже деревья на пробу шевелят под землей своими жилистыми корнями, словно перед шабашем.
Возвращаясь после прогулки через мост, я и увидел прибытие маленького бродячего цирка. Караван, подъехавший к мосту по боковой дороге, состоял всего из пяти-шести повозок с высокими железными клетками; каждую повозку тянула пара худых кляч. В голове процессии на сером жеребце ехала молодая бледная женщина в безрукавке. Остановившись посередине моста, я облокотился на ограждение и стал наблюдать, как караван выезжает на набережную. Потянув широкую кожаную уздечку, молодая женщина остановила своего жеребца и нерешительно бросила взгляд через плечо на сбившиеся в кучу повозки. Затем процессия принялась заезжать на мост. Подъем был довольно пологий, но лошади на своих подкашивающихся ногах одолели его с явным трудом, и у меня было достаточно времени толком рассмотреть этот странный караван, позже так занимавший мои мысли.