«За каким дьяволом, прости Господи, он нас именно сюда приволок и что собирается показать? – подумалось Филиппу. – И как же неудачно получилось с Петронием и этим вторым испанцем! А я, болван, не додумал задержать их на квартире!»
Хименес сделал приглашающий жест, мол, пожалуйте, господа. И господа пожаловали за алтарь. Смущенный вторжением в святая святых де Сульмон непрерывно крестился, то и дело хватаясь за шлем – не снять ли, в алтаре-то? Германец грохотал по камню стальными сабатонами и мрачно глядел из-под забрала. Рыцарь и шеф герцогского аудита тоже, но не мрачно, а скорее с ожиданием неприятностей.
Неприятности шагали с той стороны престола. Жирная итальянская – Петроний, и худощавая, как копье – испанская, мутный магистр искусств, доктор Гектор Аурелио, подагра его посети. А еще десяток их наемников, оставшихся в тылу под приглядом лучников из гвардии самого великого герцога. Лучников всего пара, поэтому приходилось закладываться на присутствие целой вооруженной банды и не снимать шлемов даже там, где мирянин даже самой легкой шапочки не мог себе позволить.
Наконец, все собрались.
Подножие горнего места было ожидаемо вырезано в виде Голгофского камня. Под ним стояли три кресла с высокими стрельчатыми спинками, устроенные на случай архиерейского визита Его Святейшества епископа, где тот мог отдохнуть в ходе литургии. По правую руку на стене висел до-древний миндалевидный щит с полустертым гербом. По потрескавшейся коже с трудом читался восставший золотой лев на червленом поле. Над щитом на вбитых в стену крюках покоился такой же старинный меч с простым, но на свой архаичный манер изящным эфесом – полуовальное навершие, заостренное к краям, и узкая, сильно изогнутая крестовина. По всему видать – подношения стародавнего донатора.
Судя по дальнейшему, Хименес забыл не только о побоях, но и о приличиях.
Он уселся на центральное кресло, заложив ногу на ногу. Поневоле его пленителям пришлось выстроиться рядком напротив. Будто школяры перед строгим профессором, право слово. Вот только школяры сверкали разномастной воинской справой, что делало картину вовсе странной и более того – неуместной в алтарном интерьере.
– Здесь масса интересного! – начал было доктор. – Вот меч и щит, их даровал после Первого Паломничества рыцарь, штурмовавший Иерусалим, представляете? Сир… а, запамятовал его имя. Это настоящая часть города, часть истории, представляете?
– Ты чего расселся? Говорить будешь – Уго с солдатской прямотой принялся расставлять приоритеты, проигнорировав экскурс в прошлое, а после, подумав, добавил веское: – А, козел?
Испанец номер два (или один – как поглядеть) пропустил оскорбление мимо ушей, пожевал губы и ответил невпопад:
– Вы знаете, почему именно здесь поставили церковь? А поставили ее давно, лет полтораста назад. Этот добротный храм совсем новый, раньше здесь высилась капелла куда более скромная. До нее была сельская часовня во времена уж совсем стародавние, может даже от Карла Великого. Еще раньше римские жрецы как бы не при Юлии Цезаре выстроили здесь храм во имя Аполлона Целителя, а до них здесь любили приносить жертвы друиды кельтского народа белгов. Камни разрушенного римского храма по сей день здесь – в храмовом основании. И самый главный для нашей истории камень никуда не делся. Тот огромный валун, что приволокли кельты для своего богопротивного жертвенника. Он торчит из фундамента – прямо под алтарем. По первости думал – досужие враки, потом довелось проверить, и правда – торчит. Слишком велик, не смогли его утащить. Словом, храм был здесь всегда, как только появились люди. Быть может, и до кельтов здесь кто-то взывал к высшим силам.
– Ты… вы это к чему? – решился уточнить Жерар.
– Да, толку нам с твоих баек? Кельты какие-то, римляне! Давай по делу! Или прямо здесь прибью! – Уго злобным рыком поддержал младшего товарища.
– Я, кажется, догадываюсь, – улыбнулся Гектор с пониманием.
– А я – нет, – пискнул Петроний.
– Говори, гад! – это, понятно, снова Уго.
Хименес покачал головой и устроился в кресле поудобнее. Его вовсе не смущал престранный контекст, то, что он попирает епископское седалище, и вполне вероятная перспектива скорой расправы.
– Неужто никто, даже проницательный и осведомленный мэтр Аурелио, не слышали о чуде Сен-Клера?! Здесь, над древним камнем, искони исцелялись безнадежные больные. Стоило отстоять моление подле него – и любая хворь отступала!
– Это не вранье, – подтвердил Петроний. – Я справлялся по своим источникам. Вот только давно это случалось последний раз.
– Быть может, досточтимый мэтр! Но не вполне! Дело в том, что камень теперь накрыт алтарем, да и не подойти к нему близко – сами видите, кто же сюда паломников пустит? Но исцеления случались! Это документальный факт, который я проверил по местным метрическим книгам от тринадцатого века. Давненько? Давненько. Стоило взгромоздить поверх валуна настоящий храм, как чудеса разом прекратились, а слухи – нет. Вот эти-то слухи меня весьма заинтересовали по причине, которую брат по Ордену хорошо понимает. Наш коллегиум не принял их во внимание, а я – принял, предприняв собственное расследование. Оказалось, не слухи это были – факты. И вот ваш покорный слуга здесь! Признаюсь, после первого посещения я был сильно раздосадован. Настоятель и дундук-бургомистр не давали доступа к алтарю. Тогда я решил заручиться поддержкой самого надежного человека – Людовика Валуа. Нынче времена сами знаете какие, кто, как не король, может мне помочь? Я обещал ему некие перспективы, если он возьмет Сен-Клер, а мне – позволит исследования. Коли у меня ничего не выйдет, королю достанется целый богатый город на границах заклятого врага. Коли выйдет – как я и говорил – перспективы самые радужные. Но Валуа хитер, настоящая лиса! Сам заговаривал мне зубы, а за спиной отрядил своего поверенного – разведать обстановку и еще кое-что, полномочия у него были самые широкие – его величество очень любит загребать жар чужими руками.
– Наш друг Синклер нанял банду головорезов, которые должны были под шумок захватить это место, я уже понял. И король как будто не при делах, если вдруг что-то пойдет не так. Просто крупная шайка дезертиров погуляла, честь короны не запятнана, – сказал Филипп и кивнул. – Пока не понятно, что за морковку вы пытались повесить перед монаршим носом и что, черт возьми, за Орден такой?
Рыцарь осекся, поймав себя, что чертыхается не просто в храме – у алтаря, а Хименес продолжил, радостно возвысив голос – от понимания.
– Именно, сир де Лален! Именно! Вроде все шло хорошо, но я не учел въедливость и возможности доброго короля Луи. Он запустил в собственные бездонные архивы не только меня – за мной следили, перепроверяя, что ваш покорный слуга накопал. И вот тогда Валуа заподозрил, что зубы заговаривает не только он мне, но и я ему. Потому как это место может не только исцелять. Что возможности его гораздо больше. Тут-то мне пришлось срочно менять климат, я воспользовался помощью верных людей и сбежал в Бургундию. Ибо второй человек, могущий мне помочь, вполне естественно, Великий Герцог Запада! Ваш старый тезка, сир де Лален, мне не очень-то верил, хотя лично ему чудесное лечение не помешало бы. Возникло затруднение. Дело шло слишком медленно, а братья по Ордену уже наверняка беспокоились, куда это я запропастился? Так, брат Гектор?
Тот молча склонил голову и опять улыбнулся.
– Положение сложилось хуже не придумать. Признаюсь, думал послать в город верного человека и заразить колодцы холерой, потому что эпидемия – это отличный повод заручиться поддержкой Его Светлости, ведь я отличный врач, в чем он имел шанс убедиться. Представляете, до чего дошло? Заразить! Город! Холерой! – дон Игнасио выделил каждое слово восклицанием – для убедительности.
– Так это ты, сволочь, учинил здесь бардак?! – рявкнул Уго. – Рассказывай теперь: ме-ме-ме, хотел отравить, но не отравил! Может, и не отравил, но с французами якшался и банду на Сен-Клер навел именно ты!!! Это из-за тебя, подонка, мы здесь протухаем… Пытать! Четвертовать! На колесо гниду!..
Де Ламье задохнулся от нахлынувшей ярости и едва опять не потянул меч. Злоба его была настолько густой, что Филипп невольно дернулся – хотел остановить молниеносную руку своего наставника, который мог зарубить испанца быстрее, чем глаз моргнет. Но немец выдохнул, выпрямился и довольно пропел:
– Э-э-эх, привезем мерзавца в Брюгге! Насчет четвертования загибаю лишку, но уютный пыточный подвальчик и плаха с топором сияют тебе, как рыцарская клятва! – германец ахнул рукавицей в бронированную грудь, аж эхо загуляло по храму, а испуганная пыль разлетелась по сторонам, недовольно кружась в витражном свете.
– При всем почтении, теперь это крайне маловероятно, – возразил Хименес. – Только я и правда не травил колодцев. Не пришлось. События понеслись, как горный сель! Сын и наследник Его Светлости утерял терпение, начав войну, каковую родитель не санкционировал, но его было не удержать. Я так понимаю, вы, господа, приняли самое горячее участие? Контузия грудины, сир Филипп, я не ошибся в природе вашего кашля? Далее в Льеже схватили королевского поверенного Джона Синклера и доставили ко двору. И тут, я сам не поверил, из Сен-Клера прибыла депеша о том… что началась эпидемия!!! Каково?!! Вот это сюжет! И наконец, мне сообщили, что по Бургундии рыщет мой проницательный брат по Ордену – прошу любить и жаловать!
Дон Игнасио наставил палец на высокого испанца.
– Гектор, почему ты сразу не помчался в столицу, раз уж выследил?
– Надо было проверить, чем ты занят и не нашел ли случайно того, что мы столько веков разыскиваем. Капитул, как обычно, отмахнулся от твоих инициатив, а…
– Магистр! – перебил Хименес, всплеснув руками. – Магистр лично тебя послал? Так? Ну, конечно, а кого же еще! Любимый ученик! Эх, проклятая бюрократия, пары недель не хватило из-за этих нудных крючкотворов! Ну да ладно, не в игрушки играем, брат Гектор! Рад, что ты здесь!