Странный господин в черной паре не любопытствовал. Сотрудницы, впрочем, тоже обрадовались не слишком. Уж больно посетитель попался неплатежеспособного вида. Потертого, что ли? Люди в настолько дремучих нарядах личные самолеты арендуют исключительно редко. Когда он едва вошел в вестибюль и гарантированно не мог слышать полушепота за стойкой, блондинка так и сказала брюнетке:
– Го-о-осподи, кого к нам несет, из какого нафталина его вытряхнули?!
– Пф, стремный дед!
Впрочем, гостя обе встретили в две ослепительно фарфоровые улыбки, будто встречали не клиента, а давно потерянного и горячо любимого родственника. Дальнейший диалог настроил блондинку на позитивный лад, а брюнетку, куда более сообразительную, как принято говорить в авантюрных произведениях, по жизни, насторожил.
Потертый дедушка (сколько ему могло быть годков, в самом деле) истребовал бизнес-джет до Брюсселя. Сегодня. Немедленно. Чем скорее, тем лучше. Да, один пассажир. Пассажир – это я. Деньги не имеют значения.
Когда речь зашла о возможности дисконта, старик замолк настолько густо, что сотрудницы решили не усложнять. В самом деле деньги есть деньги, а процент премиальных на дороге не валяется.
Блондинка вспомнила покойного Стива Джобса, чей растянутый свитер и линялые джинсы ни разу ему не помешали. Брюнетка, как было сказано, насторожилась. Не процентами пахло от клиента и даже не нафталином – неприятностями. Какими – на это брюнеткиной сообразительности не хватало, но не премией точно. Террорист? Вряд ли. Террористы обычно или бородатые, или затянуты в хиджаб и пояс шахида и уж точно куда моложе. К тому же она никогда не слышала о террористах, взрывающих бизнес-джеты. СМИ в голос уверяли, что эта публика любит уходить из жизни в составе больших ансамблей. А кого ты промыслишь, скажем, в «Бомбардире»? Двух пилотов и стюардессу? Даже не смешно.
Но дедушка был совершенно точно стремный.
Крашеной дуре Наташке невдомек, знай щебечет.
– Разрешите ознакомить вас с нашими услугами. Вы какие модели самолетов предпочитаете?
– Быстрые.
– Тогда я бы советовала «Gulfstream G550». В своем классе это самая скоростная машина. И просто невероятный салон! Вот посмотрите в нашем буклете! Мультимедийные возможности как в хорошем отеле, диваны, кресла, салон зонирован на четыре отделения… Но я должна предупредить, что «Джи 550» рассчитан на шестнадцать мест, для одного пассажира может оказаться слишком дорого…
Дура Наташка наградила клиента влажным взглядом, подсмотренным у котика из мультика «Шрек». Ей казалось, что на мужчин он действует в ее исполнении неотразимо.
Зря старалась.
– Не имеет значения, – в третий раз повторил гость, а фраза вылетела, как монета из-под чекана – идентичная всем предыдущим: ни интонаций, ни эмоций.
– Скажите, как вы узнали о нашей компании? В интернете, реклама в аэропорту или…
– В справочном.
– Вот как! Хочу напомнить, что забронировать рейс вы могли бы дома на сайте компании. Но раз вы почли нас личным визитом, моя коллега Оксана с удовольствием поможет вам заполнить анкету!
Проводив внезапно завидного клиента заполнять документы, Наталья решила, что здорово ошиблась с выводами. И не старик вовсе. Скорее, в возрасте. Но так ведь – не сопляк, куда как лучше! И мужественный какой! Плечи широченные, лицо правильное, сильное. Худоват только и как замороженный. Но кто знает, какая у него жизнь была. Хм, опять-таки, при деньгах.
«Уж я бы его отогрела! И лицо не просто правильное, а красивое. Опять-таки, при деньгах, хм-м-м».
– Ваше имя и дата рождения? – в мысли и мечты блондинистого содержания вторгся неожиданно докучливый голос напарницы.
– Имя, – ответил гость.
– Да-да, ваши полные имя, фамилия и отчество. Впрочем, простите, я могу сама выписать данные с загранпаспорта, вы не позволите, уважаемый господин?.. – Оксана сделала приглашающий жест, мол, как-то ведь надо вас называть.
Господин ответил все так же штампованно.
– Имя.
Оксана подняла взгляд от компьютера.
– Мне же надо к вам обращаться, по имени куда удобнее! – она улыбнулась так, что солнечные зайчики разбежались от ее зубов по всему холлу.
– Имя.
«Блин, так я и знала! Не террорист, а просто чеканутый».
– Да. Как вас зовут? – еще одна профессиональная улыбка, ибо чернобровая Оксана решила, что никакие тараканы в дедовой голове не заставят ее потерять ни грамма делового стиля и вообще – стиля.
Ох, как она ошибалась!
Худое, без тени эмоций и даже почти без мимики лицо, которое блондинка Наталья сочла красивым, вдруг исказилось. Тяжелая, рубленая челюсть пошла вниз, раззявив рот в немом вопле. Голова задрожала, а следом задрожали пальцы, плечи, колени. Амплитуда мгновенно наросла, так что шляпа сбилась на затылок, а зубы принялись клацать.
«Бо-о-оже, только не это, только не в мою смену! – пронеслось под волосами вороновой масти. – Эпилепсия, сейчас долбанется!»
Блондинка вообще утратила способность думать, лишь испуганно ойкнула, сжав руки на крахмальной груди.
– Имя! – простонал гость. – И-и-имя, и-и-имя, и-и-имя!
Он повторял и повторял это слово, а терзаемые судорогой челюсти произвольно крали фонемы, обращая стон в невнятицу.
– И-я, И-и-м-м-м, Я-я-и, И-и-и-а, И-и-и, М-м-м-я-я…
Но самое страшное случилось через пару секунд. Нет, он не упал, не заколотился в корчах, не пустил пену, высунув язык. Вдруг из трясущихся губ вырвался совершенно чужой голос. Вместо глухого баса «имя» простонал ребенок лет семи. Потом женщина высоким контральто, мужской баритон, его сменило старческое сипение. И опять пришла женщина, и вновь – ребенок, иной, не тот, что кричал первым. Прорвался бас, чей-то треснутый тенор, а миг или час спустя содрогающийся человек в черном стонал, кричал, подвывал, пел целым хором голосов, которые никогда не уместились бы в глотке даже самого искусного чревовещателя.
И слитный этот стон был исполнен такой чудовищно невообразимой боли и страдания, будто за преградой желтоватых зубов крылись не голосовые связки и легкие, а жерло ада.
Внезапно хор умолк, а его место занял знакомый глухой бас, который сложил нечто новое, чего девушки за стойкой никак не могли разобрать.
Сцена длилась несколько секунд, может, с полминуты или минуту, и наконец Оксана отлипла от колонны, куда прижималась спиной, и схватила рацию. Клиент или нет, а он явно нуждался в помощи медиков.
И все прекратилось.
Рука в черном рукаве вдруг перелетела через стойку, сжав запястье брюнетки с такой силой, что рация вывалилась из враз помертвевших пальцев. Человек заговорил как обычно, словно бочка зарокотала:
– Недоразумение. Прошу простить. Я в порядке. Оформляйте. Вот паспорт и деньги, – из-под полей шляпы сверкнули пронзительные глаза.
Сверкнули они такими молниями, что оба менеджера принялись суетиться, пытаясь рутинными манипуляциями стереть то, что видели и слышали.
За час человек прошел таможенный и предполетный контроль, оказавшись в умелых руках сопровождающего агента – деловитого юноши, с которым он почти не общался и совсем не пугал. Через полтора – «Гольфстрим» с черным пассажиром оторвался от взлетки и, заложив круг почета, уложил крылья на маршрут до Шарлеруа. Позади остались перетрусившие девчонки и контролеры, чесавшие затылок над неожиданно сдохшим сканером.
Кабак «Волчий голод», где обедали спутники, был полупуст. Или полуполон – как поглядеть. Быть может, даже четверть-полон – никто специально не считал. В самом деле, зачем?
Журек был в меру густой, приятно обволакивая исстрадавшиеся желудки. Колдуны с рыбой и говядиной – на выбор, оказались такие нажористые, что хоть с тарелкой проглоти. С ними отличненько заскакивала подхалянская брынза, ломти которой исходили слезой на блюде посреди стола. Все это лакировалось ледяными квасами трех сортов, а в недалеком будущем друзей ждал чай на чабреце и пончики с розовым вареньем.
Одним словом, еда настолько сытная и качественная, что не до рассматривания случайных попутчиков в деле переработки провизии. Конечно, вместо кваса, а лучше – вместе с ним рисовался графинчик крамбамбули, старки или зубровки. Да сошла бы и простая бутыль водки в жестяном ведерке с колотым льдом. Но ситуация не располагала.
И все равно многоопытный и поднаторевший в гастрономическом туризме антиквар расстарался и ублажил товарищей выше всяких похвал.
Художник ел молча, Бецкий вкушал, не уставая благодарить Ровного, а Быхов был безудержен в расспросах касательно местной кухни. Особенно по части спиртного.
– Что такое эта их крамбамбуля, а, Кирилл?
– М-м-м, настойка такая. Бренди на можжевельнике и меду. Она, правда, не их, а скорее немецкая.
– А старка?
– Старка, считай, виски. Ну, для простоты. Ржаной дистиллят, разбавляют до состояния водки и старят в винных бочках с цветом липы, например.
– Ох, красота-а-а! А что, кроме липы?
– Слушай, Быхов, имей совесть, что ты прицепился к человеку про это бухло? Все равно пить нельзя, так дай хоть поесть спокойно, – пробурчал Бецкий, вылавливая из тарелки маринованный груздь.
– Так ото ж! Пить нельзя, а повыспросить нам никто не мешает, ведь так, Кирилл?
– Так.
– Вот видишь! Так что там насчет старки?
– Все что угодно. Насколько фантазии хватит. Грушевые листья, яблоневый цвет, только в путь.
– Ишь!
Беседа текла плавно. Порции иссякали. Наваливалось пресыщение, а вместе с ним – сытая одурь, шибающая в сон людей оголодавших, истомленных дорогой. Дело неумолимо шло к финальному чаю и краткому путешествию до коек «Покоя и комфорта» через дорогу. И все как-то самой собой сделалось хорошо, как бывает только в долгой дороге, когда выпадает случай от души покушать, пообщаться ни о чем, твердо зная, что впереди ждет чай и сон. В сущности, для счастья человеку надо очень немного. Пусть и недолгое то счастье, как и вообще все хорошее под светом звезды по имени Солнце.