Пухлые губы Клеменси огорченно скривились. Он явно предпочел бы остаться и понаблюдать за развитием событий. Вздохнув, пастор приосанился, насколько позволял его небольшой рост, и благодушно кивнул.
– Полагаю, ты прав, Маттиас. Помолитесь о семействе Макклири. Благослови вас Господь.
– Благослови вас Господь, – повторили мы все вслед пастору, который решительно зашагал к магазину.
– Мы сами все организуем, – предложил папа, возвращаясь к прерванному разговору. – Если на них напал медведь или другие животные, отряд мог разбежаться по лесу. Возможно, кто-то ранен или заблудился.
– Еще чего! – Сайрус сплюнул сок от жевательного табака, чуть не попав на платье Пруденс. Та отскочила, сморщив нос от отвращения. – Этот бестолковый жеребец, может, просто сбросил Джеба и наткнулся на медведя, пока бежал домой.
Папа покачал головой. Ферма Дэнфортов граничила с нашими полями. Между нашими семьями годами копились старые распри, о которых никто так и не забыл. Папа и Сайрус при необходимости могли держаться друг с другом вежливо, но где-то внутри продолжала бурлить враждебность, готовая в любую секунду хлынуть через край.
– Нужно хотя бы обыскать лес вблизи от города. Это наш долг.
– Посмотри на жеребца. Его порвали в клочья. Хочешь, чтобы и тебя так же, Даунинг? Чтобы к твоей жене и дочерям тоже вернулась лошадь без всадника?
Папа прищурился:
– Нет, конечно. Но если есть шанс, что остальные выжили…
Муж Пруденс, Эдмунд Латетон, протянул руку к папе. Ростом он был даже ниже жены, а бороду носил квадратную, аккуратно подстриженную.
– Гидеон, возможно, лучше будет подождать. Обоз должен вернуться через неделю…
– Если бы ты оказался в отряде, хотелось бы тебе, чтобы мы подождали еще неделю?
Эдмунд сглотнул, и кадык у него качнулся, как корабль на волнах.
– Я… Нет, но… Мы тоже кое-что видели. Не гризли, – быстро уточнил он, заметив, что жена готова возразить. – А может, и гризли… Не знаю. Оно было большое, с серебристыми глазами…
– Со светящимися серебристыми глазами, – добавила Пруденс.
– Со светящимися серебристыми глазами, – согласился Эдмунд. – И двигалось быстро. Таких проворных медведей я не видывал. – Он то открывал, то закрывал рот, явно не зная, чем закончить рассказ. – Да, окажись я там, в лесу, мне бы очень хотелось, чтобы меня отыскали… Но после того, что я видел… Не желаю оказаться в числе тех, кто пойдет на поиски.
– «Светящиеся серебристые глаза», – повторил Сайрус и театральным жестом пошевелил пальцами. – Городишь такую же ересь, как твой чокнутый папаша, Латетон.
Отец вскинул брови:
– А ты, стало быть, готов вызваться в поисковый отряд, Дэнфорт?
Сайрус приложил ко лбу и без того мокрый от пота платок:
– Вот уж нет. Не стану гробить себя ради Джебедайи Макклири. И плевать, что он сын Старейшины. Ему известно, чем он рискует каждый раз, когда отправляется за перевал. Как и остальным безумцам, которые едут с ним.
– А ты разве не пользуешься привезенными им припасами? – скептически спросил папа.
– Я самодостаточный человек, – с важным видом заявил Сайрус, гордо выпятив грудь, – судя по всему, чтобы взять внушительностью там, где не мог взять ростом: папа был выше него на пару дюймов.
– Самодостаточный человек, который сегодня утром пил кофе с сахаром, – пробормотал Сэмюэль, презрительно фыркнув.
Я так внимательно прислушивалась к спору, что пропустила замечание брата мимо ушей. Но оно, словно репей, запуталось у меня в мыслях, требуя обратить на себя внимание. Я наклонилась к Сэмюэлю и понизила голос:
– Откуда ты знаешь, с чем пьет кофе Сайрус Дэнфорт?
– Что? – спросил брат, застыв на месте, и с неожиданным вниманием уставился на отца, будто не мог оторвать взгляд.
– Ты только что сказал, что сегодня утром он пил кофе с сахаром, – не отставала я. – Зачем ты ходил к Дэнфортам?
– Я… не ходил.
Сэмюэль совершенно не умел врать: у него всякий раз краснели уши и он запинался перед каждым словом. Меня отвлекло какое-то движение на краю толпы. Я повернула голову и увидела только что подошедшую Ребекку Дэнфорт. Моя лучшая подруга помахала мне. Я по привычке подняла руку в ответном жесте и только потом заметила, что Сэмюэль сделал то же самое. Он не сводил с Ребекки глаз, а когда наконец повернулся ко мне, его улыбка померкла, а щеки покраснели.
– Ты что, ходил сегодня к Ребекке? – чуть слышно прошептала я. Осознание ударило, словно молния, совершенно ошеломив меня. – Так это к ней ты все лето сбегал из дома? К Ребекке Дэнфорт?
– Нет! – уперся он. – Отстань, Эллери.
– Ты за ней ухаживаешь?
– Я же сказал, отстань.
– Но…
– Хватит! – сердито огрызнулся он. Его густые брови гневно сошлись у переносицы, а лицо покрылось красными пятнами.
Напоследок я еще раз покосилась на Ребекку. Мысли лихорадочно метались. Когда мама предположила, что Сэмюэль бегает на свидания к девушке, я и предположить не могла, что ею окажется Ребекка. Это было просто невозможно.
По-хорошему, мы и вовсе не должны были подружиться. Разлад между нашими семьями тянулся несколько поколений и начался еще до того, как ее прадед убил моего. Но поскольку наши фамилии начинались на одну букву, в школе нас все время сажали за одну парту, а необходимость находиться рядом часто становится началом прекрасной дружбы. Все детство мы делились едой, которую приносили с собой на обед, плели друг другу венки из клевера и рассказывали истории, сидя на лугу между нашими домами. И даже повзрослев, мы все равно делились друг с другом всем: книгами, рецептами, даже немногочисленными украшениями. Она не смогла бы скрыть от меня такой секрет.
А Сэмюэль… Мы ведь близнецы. Я должна была почувствовать, должна была догадаться. Но теперь, глядя на них, я поняла, что все пропустила. Если нас и связывали какие-то особые узы, они оказались не такими крепкими, как я думала. Я пребывала в полном неведении. Ни малейшего подозрения не закралось в душу. У меня покраснели щеки, а внутри все сжалось, когда я представила, как их, должно быть, забавляла моя недогадливость.
Когда это началось? Буквально на прошлой неделе Ребекка ночевала у меня. Мы легли на сеновале и хихикали, обсуждая мальчиков нашего города, пока луна не скрылась за горами. Ребекка, наверное, решила, что это отличная шутка – ни словом не выдать себя. Наверное, посмеивалась надо мной – над последней дурочкой, которая так и не разгадала ее секрет.
– Я отправлюсь в лес, – решительно заявил папа, возвращая меня в настоящее. – Джеб никогда не отпустил бы своего коня. Должно быть, и впрямь случилось что-то ужасное… Я не могу никому приказать пойти со мной, могу лишь попросить. Это наш долг, что бы ни ожидало нас в лесу.
– Дурацкая затея, – язвительно бросил Сайрус. – А я не дурак. Не желаю в этом участвовать. – Он раздраженно сплюнул остатки табака. – Кто-нибудь, прикопайте эту лошадь, пока не завоняла.
Он зашагал прочь, что-то бормоча себе под нос. Ребекка сжала губы. Папа окинул взглядом толпу. Его темно-серые глаза останавливались на каждом из присутствующих мужчин. Он помедлил, явно надеясь, что кто-нибудь вызовется сам.
– Джудд Абрамс?
Высокий хозяин ранчо запустил пятерню в седеющие волосы и смущенно взлохматил их.
– Ты же знаешь, я бы пошел, но у меня целое поле беременных телок, вот-вот разродятся. Не могу их бросить.
Папа провел языком по зубам.
– Кельвин Берман?
Вайолет схватила мужа за локоть, безмолвно умоляя его остаться. Помедлив несколько секунд, хозяин таверны покачал темными кудрями.
– Маттиас Додсон? Пойдешь со мной?
Мне было больно видеть, как в глазах отца погасла надежда, когда Старейшина отмахнулся.
– Ты же понимаешь, я не могу оставить город, тем более сейчас, когда у Эймоса беда.
Трое Старейшин были привязаны к городу намного прочнее, чем остальные его жители. Они были хранителями закона и традиций, справедливости и порядка. Если пастор Брайард заботился о душе Эмити-Фолз, то Старейшины оберегали голову и сердце города.
– Я пойду с тобой, папа.
Я услышала эти слова и только потом поняла, что сама произнесла их. По толпе пробежал встревоженный ропот, но мне было все равно. Сегодня утром я уже помогала отцу и теперь готова была прийти на помощь. Я докажу ему, что ничуть не хуже Сэма. Даже лучше. Потому что я здесь. Я рядом. На меня можно положиться. Мое лицо вспыхнуло, когда папа покачал головой.
– Я могу быть полезна. Могу по крайней мере… – Я напряглась, пытаясь придумать что-нибудь, что снимет с его плеч тяжесть поражения. – Кусты, через которые пробежал Самсон! Там наверняка осталась кровь. Их надо сжечь, иначе по следу может прийти кто угодно. Позволь мне хотя бы с этим помочь.
– Мне нужно, чтобы ты осталась дома, Эллери, и позаботилась о сестрах.
– Мама спустит с тебя шкуру, если узнает, что ты пошел в лес совсем один. А как же Правила? – не унималась я, даже когда папа отвернулся. – Тебе нельзя идти одному.
Маттиас открыл рот, наверняка собираясь сделать какое-нибудь заявление касательно Правил, хотя и не имел на это права в отсутствие других Старейшин, но его опередил Сэм:
– Она права, папа.
Ребекка встала рядом с ним, едва не касаясь его руки.
– Нельзя идти одному.
– Что-то я не слышал, чтобы ты предложил помочь мне с поисками. По правде говоря, ты все лето не стремился предлагать свою помощь, – парировал папа.
– Я…
Что бы там ни собирался ответить Сэм, все слова высохли у него на языке, когда папин проницательный взгляд упал на их с Ребеккой едва ли не переплетенные руки.
– Я вижу, после моего возвращения нам многое нужно будет обсудить.
Сэмюэль оттолкнул руку Ребекки и кинулся за отцом.
– Я пойду с тобой.
– Сэм! – воскликнула Ребекка с нежностью и мольбой, но мой брат не остановился. Мне пришлось отступить в сторону, чтобы он не задел меня, торопясь нагнать отца.
Папа прикусил щеку:
– Ладно. Иди собирай вещи, только быстро.