«Может, заварной крем?» – подумала я, уставившись на горку яиц. Это было бы странное блюдо для пикника, но у нас больше ничего не было. Но чем его подсластить? Я подвигала баночки со специями, поглядывая на горчичные семена. Ладно, значит, фаршированные яйца. Я принялась за дело, поставив их вариться.
– Ты же не в этом пойдешь? – спросила Мерри, подходя ко мне со спины.
– Переоденусь перед выходом. – Краем глаза я заметила ее юбку, голубую в клеточку. Это был ее лучший наряд, который она доставала только по самым особым случаям. – Красиво.
– Как я выгляжу? – спросила она. – Мне казалось, что вышло неплохо, но Сейди говорит, что я похожа на клоуна.
Я обернулась. На ее персиковых щеках появились два темно-розовых пятна.
– Ой! Чем же ты так? – спросила я, подводя сестру к тазику для мытья рук.
Смочив носовой платок водой, я стерла часть краски с ее щек, оставив более легкий румянец.
– У ручья растет малина. Ягоды еще недостаточно спелые, есть нельзя, – тут же добавила она, заметив, что в моих глазах затеплилась надежда. – Но я подумала, что парочку можно и взять. Я просто вспомнила папины рассказы о том, как он влюбился в маму… – Мерри смущенно заправила за ухо локон волос.
Я окинула ее свежие завитки сочувственным взглядом. Она, должно быть, целый час просидела у очага, пытаясь придать своим прямым волосам более мягкую форму с помощью маминых старых щипцов.
– На свадьбе у Шеферов. Он разглядел ее на другом конце двора, почти скрытую тканевыми вывесками.
– И хотя они всю свою жизнь росли бок о бок… – продолжала Мерри, подражая папиной интонации.
– Он все равно удивился, увидев эту красивую девушку с розовыми щеками и сверкающими глазами, – закончили мы вместе.
Она скромно улыбнулась и снова принялась теребить свои кудри.
– Как же я скучаю по ним!
– И я тоже, – призналась я.
– Я надеялась, они к этому времени уже вернутся. Скоро начнется лето.
Я была с ней согласна, но не хотела произносить это вслух. Дни пролетали один за другим, а их все не было, и у меня сердце сжималось от тревоги. Где они? Неужели с мамой что-то случилось? Или повозка сломалась в пути? Я старалась не думать об этом, но по ночам, прежде чем провалиться в сон, невольно воображала жуткие картины.
Вот папа, совсем один, убитый горем, бродит по городу, слишком большому и шумному для его скорби… Вот мама, придавленная тяжелой осью сломанной повозки, не может дотянуться до нашего братика, и его крики разносятся по лесу, а на соснах алеют кровавые брызги.
А теперь… Теперь, когда я знала, что чудовища – настоящие, невыдуманные чудовища – и впрямь бродят по лесу… Вдруг Темные Соглядатаи поймали наших родителей?
– Ты надеешься, что тебя сегодня заметит кто-то конкретный? – спросила я, прогоняя жуткие мысли. Мне хотелось вернуться в то время, когда самой большой нашей проблемой была неделикатность Сейди, задевающая нежные чувства Мерри.
– Нет, конечно, – соврала она, смутившись. – У нас сейчас заботы поважнее мальчиков.
– Мерри!
– Томас, – быстро созналась она и залилась румянцем ярче малинового сока. – Знаю, знаю, – тут же добавила Мерри, хотя я ничего не говорила. – До вчерашнего дня он был нашим кузеном. Но… Даже раньше я замечала, как он на меня смотрит, и все думала… Кузены так не смотрят, понимаешь? Но это все такие глупости. – Ее взгляд скользнул к соснам, и я поняла, что она высматривает Темных Соглядатаев. – Я просто подумала… что лучше подготовиться… На случай, если кто-нибудь решит меня заметить.
– О Мерри, – пробормотала я, обнимая ее и целуя в светлую макушку. – Я уверена, что сегодня тебя заметят многие юноши. И если Томас не поймет, что ты особенная, он просто болван.
– Тебе пора идти переодеваться, – сказала она, покрасневшая, но довольная. – Я закончу с готовкой… – Мерри помедлила, разглядывая ингредиенты, а потом вздохнула. – Серьезно? Вареные яйца?
Я провела рукой по лифу платья, разглаживая складки и поправляя сборки на воротничке. Я впервые надела розовую вуаль, которую Уитакер привез мне из города. Платье вышло даже лучше, чем я себе представляла. Я попробовала покружиться. Длинный подол в нежную крапинку приятно зашелестел вокруг щиколоток. Я жалела только о том, что Уитакер этого не видит. Когда я воображала, как танцую с молодым кавалером на пикнике, то все время представляла именно его.
Нет. Я отбросила эти глупые мысли так же быстро, как отдергивала руку от горячей сковородки. Воспоминания о нем обжигали, только вреда от них было еще больше. На лестнице раздались шаги.
– Мерри! – позвала я. – У меня не получается застегнуть последнюю пуговицу. Поможешь мне?
Она не ответила.
– Сейди! – крикнула я. – Нам скоро выходить. Ты уже переоделась в ситцевое платье?
Шаги замерли.
– Я могу вернуться позже, если ты… О Эллери Даунинг!..
Я замерла, узнав этот голос. По телу пробежали мурашки. Я посмотрела в зеркало и увидела его, стоящего прямо у меня за спиной, как будто я призвала его силой своих мыслей.
– Уитакер? – тихо выдохнула я.
– Какая же ты красивая!
Я обернулась. Он как будто еще сильнее вытянулся. Долгие недели, проведенные в дороге, совсем его измотали. Он устал и похудел. И все равно оставался самым прекрасным юношей на свете.
– Что ты здесь делаешь?
– Не мог же я упустить шанс увидеть тебя в новом платье, – сказал он. По его губам скользнула легкая улыбка. – Я был прав. Этот оттенок необычайно тебе идет.
Опять уходит от темы. Как всегда. Он сжал губы и помрачнел, как будто услышал мои мысли.
– Я… я понял, что совершил ошибку.
Я с трудом сдержала желание скрестить руки на груди.
– Неужели?
Он нехотя кивнул:
– Мне не следовало все время закрываться от тебя. Я должен был рассказать тебе… очень многое. Я решил вернуться и все исправить, Эллери.
Именно это я и хотела услышать. Именно на это надеялась, лежа без сна по ночам, вспоминая наш последний разговор и жалея о том, что не сумела подобрать других слов. И все же я помедлила, боясь поверить ему.
– Тогда начни с чего-нибудь простого, – бросила вызов я. – Назови свое имя.
– Сейчас я не хочу говорить о своем имени, – вздохнул он.
– Ты никогда и ни о чем не хочешь говорить, – напомнила я, чувствуя, как раздражение жжет горло. – Если ты думал, будто твое возвращение – это такой широкий жест, что я сразу забуду обо всем остальном, то ты ошибаешься.
Сердце заныло, хотя я знала, что говорю правду.
– Это… это не все. Я хотел сказать тебе…
– Что? – вырвалось у меня.
Я шагнула вперед, чтобы доказать ему – и себе, – что даже близость к нему не заставит меня броситься в его объятия. Уитакер почесал затылок.
– Я…
– Что, Уитакер? Скажи хотя бы это. Без отговорок. Без уверток. Просто ответь.
– Я… – Его пальцы запорхали в суетливых жестах, выдавая с трудом сдерживаемое беспокойство. – Я понял… Я привязался к тебе, Эллери. Глубоко. До безумия. И я… Не знаю, как мне быть, и явно все делаю не так, но я просто не мог уйти, оставить тебя здесь, не сказав, как сильно я люблю…
Мое сердце замерло, хотя Уитакер со вздохом осекся.
– Поэтому я вернулся, и теперь не… Не знаю, что я вообще творю. – Он поднял взгляд в потолок. – Я все испортил, но знаю, что лучше буду здесь, пусть ты меня и ненавидишь, чем где-то еще.
Его искреннее признание поразило меня. Я ожидала совсем не такой правды, но это уже что-то. Хорошее начало.
– Я не… Я тебя не ненавижу, – осторожно пробормотала я.
– Правда?
– Я бы не смогла.
Он нахмурился, сопротивляясь надежде.
– Почему?
Мне хотелось сократить расстояние между нами, но ноги не слушались, словно приросли к полу, глубоко пустив корни.
– Я… я слишком к тебе привязалась, чтобы возненавидеть.
– Правда? – выдохнул он.
– Глубоко. Даже до безумия. – Его слова отозвались у меня на языке горько-сладким послевкусием. – Но это не значит, что я готова все забыть.
– О…
Я его уязвила.
– Я… Мне нужно все обдумать.
– Конечно. – Он опустил взгляд.
– Мне потребуется время.
А его у меня сейчас было очень мало.
– Я так понимаю, до пикника ты не успеешь все обдумать?
Он сглотнул, увидев, что его попытка разрядить напряжение провалилась.
– Тебе туда лучше не ходить.
Я постаралась говорить спокойно, но твердо. Мне больно было скрывать что-то от Уитакера, но ведь и он никогда не был со мной до конца честен. Теперь мы немного сравняли счет. Через несколько секунд он кивнул. Янтарные глаза наполнились печалью.
– Если ты так хочешь.
Я не хотела. На самом деле не хотела. Сердце так громко выстукивало его имя, что он наверняка услышал. Но я кивнула:
– Думаю, так будет лучше. Пока что.
– Ну тогда я пойду. Тебе еще нужно закончить… – указал он на зеркало, – с этим.
Он повернулся к выходу, но потом резко изменил направление и в мгновение ока пересек комнату. От неожиданности я отступила назад и зацепилась за ножку кровати. Уитакер поймал меня под локоть, помогая удержать равновесие, и на одну бесконечно долгую секунду мы застыли, глядя друг другу в глаза.
– Я серьезно, Эллери. Ты выглядишь безумно красивой.
Он неуверенно протянул руку и коснулся моей щеки – легко, как теплый летний дождь. Нужно было оттолкнуть его, удержав равновесие. Нужно было вырваться и убежать далеко-далеко, подальше от манящего блеска его глаз, чтобы не дать себя запутать. Но он был такой теплый.
Теплый, крепкий, невероятно сильный. Я схватилась за его плечи, и наши лица оказались так близко, что я почувствовала его дыхание, похожее на ласку. Его пальцы обхватили мой затылок, запутавшись в кудрях, и меня охватило нестерпимое желание отбросить сопротивление, забыть свой гнев, забыть все, что он сделал не так. Но я не успела. Уитакер нежно коснулся моего лба губами и скрылся на лестнице.