Изнутри донесся крик, растерзав мои глупые мечты, не дав мне даже додумать. От этого протяжного, дрожащего вопля я оцепенела. В нем была боль, да, но и что-то более устрашающее: вызов отчаянию, сопротивление, решимость и стойкость. Крик угас, оборвался, как клочок ткани, а потом вновь набрал силу, став еще громче и пронзительнее.
– Ребекка? – пробормотала я, услышав в этом жутком звуке что-то похожее на ее голос.
Я без стука вошла в дом. После ужасов, которые я видела снаружи, гостиная Летиции Брайард показалась настоящим оазисом. Приветливо светились лампы, вся мебель была на своих местах. На столе даже стоял поднос с чайным прибором. От чашек поднимался пар, как будто их владельцы отошли всего на минутку. Когда из дальней спальни донеслись стоны, лихорадочные, давящие на виски, я чуть не рассмеялась от абсурдного контраста.
– Вытащите его, вытащите! – взвыла Ребекка и снова застонала.
Вытащите? Я помедлила, боясь даже представить, что с ней происходит, а потом вдруг сообразила. Ребенок. Ребекка рожала.
Я осмотрелась по сторонам, не зная, как поступить. Ребекка наверняка не хотела бы, чтобы я ворвалась к ней в такую минуту, но не могла же я бросить ее одну. От необходимости принимать решение меня спасла Летиция, которая выскочила в гостиную с охапкой окровавленных тряпок в руках. Увидев меня, она выронила их.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она. Ее взгляд упал на топор, мгновенно помрачнев. – Я закричу! Саймон в соседней комнате. Даже если ты доберешься до меня раньше него, с ним тебе не справиться.
Мое лицо вспыхнуло. Я пришла в ужас от того, как плохо она обо мне думала.
– Я бы никогда… Я бы не стала… Я услышала крик Ребекки и хотела помочь.
– По-моему, ваша семейка и так уже достаточно помогла.
Меня накрыло волной тревоги. Захотелось убежать.
– Вы знаете?
– Любой, у кого есть хоть немного мозгов, догадался бы.
Я покосилась на спальню, не зная, кто еще в доме.
– А Саймон?
– Конечно нет, – фыркнула она. – У моего мальчика есть свои сильные стороны, но острый ум не из их числа… Так ты пришла убить его?
– Кого?
Она уставилась на меня как на дурочку.
– Ребенка. Я так понимаю, брат послал тебя, чтобы скрыть последствия их… связи.
Я оторопела от ужаса:
– Я бы никогда…
– Тогда что ты здесь забыла?
– Я услышала крики…
– Нынче крики доносятся со всех сторон. Найди себе кого-нибудь еще, а от нас отстань.
Крики Ребекки стали тоньше и длиннее, и мне уже казалось, что они никогда не закончатся, что они утопят мир в агонии, сводя с ума любого, кто их услышит. Но вдруг воцарилась тишина. А потом раздался другой крик. Намного тише. Мягче. А за ним последовал восторженный смех.
– Она чудесна! – воскликнула Ребекка слабеющим голосом.
Она. Девочка. У Сэмюэля родилась дочь.
– Просто чудесна, – повторила Ребекка. – Посмотри на нее, Саймон. Она просто…
– Светловолосая, – закончил он. – У нее светлые волосы.
В комнате зазвучали тяжелые шаги, и малышка захныкала.
– Почему у нее светлые волосы? – спросил Саймон. От удивления он заговорил громче, свободнее, напоминая загнанного в угол зверя, готового напасть. – Я где-то видел этот оттенок… Где же я его видел?
Дверь спальни распахнулась, и я бросилась бежать, пока Саймон не увидел меня и не догадался обо всем. Когда он вышел из комнаты, я была уже на другом конце двора и успела нырнуть за низенький забор, отделявший пасторский дом от полного хаоса. По задымленной долине прокатился грохот. Еще один взрыв? Или что-нибудь похуже?
Из-за угла доносились три голоса, спорящие между собой. Я прижалась к забору, моля о том, чтобы меня скрыла тень.
– Кто это там? – спросил один, заметив меня.
Я не успела сбежать. Грубые руки схватили меня за плечи и подняли на ноги.
– Это разве не одна из девчонок Даунинг? – Маттиас Додсон схватил меня за подбородок, чтобы получше рассмотреть мое лицо. – Я думал, вы все сидите в церкви, дожидаетесь пастора.
Несмотря на опасную ситуацию, в которой я оказалась, у меня в груди затеплилась надежда.
– Сейди и Мерри в церкви?
Кельвин Берман потер слезящиеся глаза. Они покраснели от дыма и почти не открывались.
– Не понимаю, зачем нам разыгрывать это представление. Мы все знаем, что это сделали они.
– Мои сестры ничего не сделали! – возмутилась я. – И Сэмюэль тоже. Вы должны их отпустить! Маттиас, пожалуйста! – Я в отчаянии вцепилась в рукав его мантии. У меня внутри все оборвалось, когда я увидела алые Правила, вышитые по краю. Он был одет для суда.
– Мы будем соблюдать Правила сейчас и всегда, – возразил Маттиас, значительно взглянув на хозяина таверны.
– Где Леланд? Без него нельзя начинать, – сказал Эймос Макклири, опираясь на трость. Она липко блестела от подсыхающей крови. На лице у Старейшины тоже виднелись мелкие капельки, а на его седых волосах словно появились крапинки ржавчины. Кровь была не его.
– Я слышала, как он разговаривал с Уинтропом Маллинзом в нескольких улицах отсюда, – сообщила я, надеясь, что, поделившись сведениями, заслужу более милосердное отношение. – Они ругались… А потом раздались выстрелы.
Эймос поджал губы, мрачный, точно гробовщик.
– Значит, мы вынуждены предположить, что он погиб. У нас нет времени на сомнения. – Он бросил взгляд на Кельвина. – Может, назначим Бермана на его место?
– Так не делается, – нахмурился Маттиас.
– Мы уже давно делаем все не так, как положено, – возразил Эймос. – Посмотри вокруг. Если мы не начнем действовать немедленно, от города ничего не останется.
– Я согласен, – сказал Кельвин, не желая упускать свой шанс.
– Нет, погодите…
– Некогда! – рявкнул Эймос, безумно сверкая глазами. – Говорю же, времени нет!
Он занес трость и ударил Маттиаса по голове. Тот отпустил меня и зажал рукой окровавленный лоб.
– Что за бес в тебя вселился, старик?
– Давно надо было это сделать. Не думай, что я не знаю про ваши с Леландом тайные встречи, которые вы устраивали всю зиму, чтобы плести заговоры у меня за спиной. Вы хотели от меня избавиться. Лишить меня места в совете.
Маттиас закашлялся кровью.
– Ты был болен.
– Это не оправдание!
– Не могли же мы остановить всю жизнь в городе и просто смотреть, как ты умираешь!
– Ну теперь-то я не умираю, верно? – Эймос нанес ему новый удар. Резное Древо Основателей проломило Маттиасу челюсть.
Тот отшатнулся. В широкой мантии, окруженный кошмарной дымовой завесой, он вдруг показался мне намного больше, чем на самом деле, – странный, искаженный силуэт, напоминающий рисунки в альбомах Эфраима, минотавров и рогатых обезьян, которые бродили по пустошам на двух ногах с кожистыми крыльями за спиной.
Эта жуткая фигура накинулась на Эймоса Макклири и принялась колотить его мясистыми кулаками по впалым щекам. Кельвин, широко раскрыв глаза, в ужасе уставился на сцепившихся Старейшин. Через несколько секунд он помотал головой и бросился бежать.
– Как это понимать? – прогрохотал новый голос, и драка тут же прекратилась.
Из дымной темноты возник пастор Брайард. В своих тяжелых одеждах он напоминал короля на коронации.
– Глазам своим не верю. Старейшины ссорятся? – Он шагнул вперед и вгляделся в то, что осталось от лица Маттиаса. – Выглядит неважно, Додсон. Тебе бы показаться доктору. Кажется, я видел его возле школы. По кускам. – Он пожал плечами. – Я сам никогда особенно не доверял современной медицине. По-моему, народная мудрость по-прежнему справляется лучше. Замори лихорадку голодом. Закорми простуду. Пристрели раненое животное, чтобы не мучилось.
Раздался выстрел, резкий и необратимый, и я проглотила рвущийся наружу крик, когда Маттиас рухнул на покрытую пеплом землю. Его мантия раскрылась. Под ней был обыкновенный человек, и ничего больше.
– Уж это его точно излечит, вы не находите? – сказал Брайард. От дула его пистолета еще поднимался дымок.
Эймос наклонился над своим бывшим другом, рассматривая его неподвижное тело.
– Что ты натворил? – Он повернулся к пастору, сжимая окровавленную трость. – Будь ты проклят, Брайард! Гори в аду.
С торжествующим смешком Эймос высоко занес трость. Я отвернулась, чтобы не видеть, что будет дальше, но это не спасло меня от жуткого звука, похожего на хруст сугробов под ногами.
Я бросилась бежать, моля о том, чтобы Старейшина, одержимый жаждой крови, забыл обо мне. Выбежав из-за угла, я увидела смутные очертания колокольни, возвышающейся среди дыма и развалин. На маленькой площади у основания холма стояли колодки. В них что-то темнело. Сэм. Я хотела было кинуться к нему, но в это мгновение от тени отделились две фигуры и побежали ко мне.
– Эллери? Это правда ты?
Мерри бросилась мне на шею. Ее голос охрип. Она наглоталась дыма и пепла. Сейди обхватила меня руками и уткнулась лицом мне в живот.
– Мы думали, что больше никогда тебя не увидим. Мы думали…
– Вы целы? Они вам ничего не сделали?
Я провела пальцами по их чумазым от сажи щекам, смахивая взлохмаченные волосы, чтобы получше рассмотреть сестер. По лицу Мерри тянулось несколько красных царапин, а у Сейди оторвался от платья один рукав. Они явно отбивались и сопротивлялись. Я со слезами заключила их в объятия. Мерри вцепилась в мою руку.
– Пастор Брайард хотел посадить нас в колодки вместе с Сэмом, но Томас набросился на него и велел нам бежать, бежать и прятаться.
– Но потом взорвался огненный шар, – добавила Сейди, плача. – И все начали драться. Все сошли с ума.
– Я видела.
– Они его убьют, – сказала Мерри.
– Мы найдем способ освободить Сэма, я обещаю.
Я погладила ее по щеке. Мне все время хотелось прикасаться к сестрам, чтобы убедиться, что они здесь, со мной, в безопасности.
– Не Сэма, – возразила Мерри, указывая на колодки. – Томаса. И Эфраима.
Я напрягла зрение. В темноте я сразу не разглядела, но теперь поняла, что в колодках закованы две фигуры, а не одна. На головах, свисавших между досок, виднелись темные кудри, а не светлые волосы Сэма.