В упор смотрел и слюной захлебывался.
Бабник выпрямился, брезгливо отер ладони об одежду Лохматого, буднично пояснив:
– Этот тоже свое поймал, ему печень порвало. Как только угомонится, надо дохлятину сбросить.
– А что он говорил? Что ты узнать успел?
– Ты не поймешь.
– А вдруг пойму.
– Интересные дела получаются: я его не понял, так с чего ты поймешь?
– Я слышал, он что-то говорил про Юпитера.
– Ты знаешь, о чем он? – подобрался коротышка, уставившись на Карата сузившимися глазами.
– Допустим, догадываюсь. Так ты скажешь, в чем тут дело? Мы с тобой в одной лодке, ты заколебал уже тайны разводить.
– Не все тайны мои, а о некоторых лучше даже перед родной мамочкой не заикаться.
– Ты потерял двоих. Мы все могли там, в поселке, остаться. Ну давай и дальше в секреты поиграем, может, быстрее подохнем…
– Ладно, хрен с тобой. Я так понимаю, как приманка мы сыграли нормально. Что от нас ждали, то и сделали. К нам никаких вопросов быть не может. Только вместо мышки к мышеловке вышел матерый волчара. Разнес на хрен и мышеловку, и весь дом.
– Это я и сам понял.
– Волчара – неправильно. Правильнее – африканский лев. В смысле – львица.
– О чем ты?
– О том, что это Сабина.
– Сабина?!
– Слышал о такой?
– Даже видел.
– Ну ни хрена себе. И почему до сих пор живой?
– Она новичков не обижает.
– Ну, это у нее под настроение. Где на старуху нарвался?
– Это было давно и далеко.
– Тогда скажи мне, что за хрень с Юпитером. О чем Лохматый стонал? Я не врубаюсь в этот момент. Да не смотри на меня так, будто я твою малолетнюю сестру на сцене большого концертного зала в зад отодрал, при большом стечении зрителей. Все очень просто: ты скажешь мне, а я тебе. Мне это надо, чтобы вообще врубиться в суть. Я ведь сам в непонятках.
– Юпитер – это ручной элитник при Сабине. В смысле, не совсем ручной, его на цепях держали. С ним все сложно, я так понял, что он только в какой-то мере управляемый.
– Черт! Слышал про такого.
– Тогда зачем спрашивал?
– Дык я не знал, что его Юпитером кличут.
– Но про ручную тварь знал?
– Так о ней все знают. Это же страшилка популярная. Старуха – львица, при старухе своя Горгона – охренительно красивая ручная нимфа, вымораживающая всех одним взглядом, и такая же ручная тварь. Элитная тварь в доспехах из брони нолдов.
– И почему Сабина превратилась именно в львицу?
– Все, что ты вокруг видишь, это земли старухи. Она, говорят, старее пирамид. Египетских пирамид. А пирамиды в Африке, там львы водятся.
– Я такое про нее слышал.
– Эта стерва на вид, говорят, ничего, весьма и весьма. Но не смотри на внешность, на душу смотри. Там душу за морщинами не увидишь. Она до того старая, что даже я пас, полезу на такую древность, только если хорошо приплатят. Эта бабка принадлежит Стиксу с тех времен, когда люди только-только колесо изобрели. Не удивлюсь, если изобрела его именно она. Одна из тех, с кого пошла организация. Говорят, ее можно спутать с порядочной бабой, но колупни чуть, откроется отмороженная стерва. Дикая стерва. Она небось до сих пор верит в Осириса и Гора, только старается это не показывать. Здесь ее земля, ее люди и ее правила. Но килдинги не все и не везде жили так, как здесь принято. У них все непросто. И они меняются. Некоторые теперь даже килдингами себя не называют, они говорят просто – «организация». Пройдет время, и это станет чем-то вроде института. То есть появится еще одна шайка практичных ребят, подсевших на секреты, которыми они не торопятся делиться со всеми желающими. Понимаешь?
– Пытаюсь понять.
– Сабине такие новости не нужны. Ее все и так устраивает, она хочет, чтобы все шло как всегда. Не менялось. Но слишком многие против, потому и пошли терки. Видел, до чего сейчас дошло? Это уже настоящая война, Карат. Не наша война, но, получается, мы к ней конкретно пристегнуты. Старуха хитра, она только что обломала засаду, которую грамотные люди месяц готовили, если не больше. Она не стала гоняться за парой дурачков на твоей коробочке. И по твоему следу не пошла. Не показалась, не раскрылась, понимаешь?
– Не совсем.
– Да что тут непонятного? За нашими следами сотни глаз приглядывали, а она напрямую ударила, без предупреждения. Она знала, где мы, ей не надо было за нами следить. Ты видел тварь?
– Ты о твари, которая была там, возле стены?
– Нет, блин, я, мать его, решил о какой-нибудь другой твари поговорить. Не, ну а почему бы и нет, раз все равно делать нечего…
– Извини, но тебя не всегда можно понять. Нет, ту тварь я не видел. Но видел, как оторванная нога летала, и догадался, что хозяин ее потерял не из-за того, что неудачно врезал по футбольному мячу.
– Туповато ты шутишь, Карат.
– А я в клоуны не записывался.
– Это была тварь Сабины. Ее ручная тварь.
– Уверен?
– Ты часто встречал элиту в доспехах?
– Один раз.
– Дай догадаюсь – это и был Юпитер, так?
– Да ты прям Шерлок Холмс…
– Угу, башка у меня варит, хотя на вид она тупее, чем у Чака. Эту элиту сняли с поводка. Отпустили. Но перед этим поставили метку, есть такое умение. Типа радиомаяка, но чернота не сожжет сразу в ноль, как электрику.
– Знаю, сталкивался. Только не понял, зачем ставить маяк на тварь? Это всего лишь элитник, он не может вывести их на нас. Нет такой элиты, чтобы чуяла нужных людей за километры.
– Тут ты прав, на нас он вывести не может. Но ему и не надо, он не нас вынюхивал, а другое. Мы с собой возим то, что Сабине почти так же дорого, как ее излишне затянувшаяся жизнь.
Карат рефлекторно скосил взгляд, произнеся при этом одно слово:
– Ящик.
– Да ты, я вижу, тоже Шерлок Холмс, – насмешливо ухмыльнулся Бабник.
– Что в нем?
– А я разве не сказал?
– Нет.
– Чем ты слушал? Я ведь сказал: в нем лежит то, что Сабине очень дорого. И то, что Юпитер умеет унюхать очень издалека. Не носом, конечно, у элитников свои приколы с умениями. По всему получается, что у него такое умение имеется. Вот за ним банда старухи и пришла. Как приходят охотнички за собачкой. Все финты, которые организация тут крутила, вся подготовка – все без толку. Может, Сабина и слегка подружилась с маразмом, но удивлять все еще умеет. Видел уровень бойцов? Это ее, можно сказать, гвардия. Там редкие профи в костяке и опытные ребята у них в подчинении. У ребят специализация стабы на гоп-стоп брать. В этом деле им никто не конкурент. Спасибо, что Юпитер не стал с нами разбираться. Заволновался, когда увидел, что по грузовику лупят. Боялся за ящик и за то, что в нем припрятано. Выручил нас. Хоть бери да говори спасибо. Но это ничего не значит. Совсем ничего не значит. Если ты еще не понял, мы с тобой трупы.
– Почему это? Сбрасываем ящик и уходим.
– Вот так у тебя все просто?
– А что не так? Юпитер сразу след потеряет.
– А ты уверен, что никто из тех, кто стоял у стены, не поставил на нас метки? С прокачанным умением это можно легко метров за двадцать организовать, я о таких мастерах слышал. И по стечению обстоятельств Сабина любит окружать себя именно мастерами.
– Даже если так, метка не висит вечно. Ты эти места знаешь, прикинь, где и как можно поводить погоню несколько дней. Хотя я не думаю, что они за нами гоняться станут. Зачем? Ящик ведь быстро найдут, а больше им от нас ничего не надо.
– А вот тут ты не Шерлок Холмс. Тут ты, Карат, наивен как девственник, зашедший в бордель без копейки денег. Не важно, отдадим мы ящик или нет. Для Сабины важно – что этот ящик был у нас. Долго был. Она не успокоится, пока до нас не доберется.
– Тогда тупо сваливаем на другой берег, как договаривались. Там другой регион, я так понимаю, там не ее территория.
– Организация на той стороне не имеет такой силы, как здесь. Если Сабина не знает, куда ты мылился, она это узнает. У нее сейчас много пленных появилось, а выведывать правду старуха умеет. В общем, есть риск, что достанет и там.
– Да что не так с этим ящиком?
– Этот ящик, Карат, трижды проклят. И те, кто к нему прикасается, тоже прокляты. Мы все, получается, прокляты…
– И ты все равно подписался на это дело?
– Знаешь, Карат, я тоже бываю наивным балбесом. И был именно таким балбесом в тот момент, когда подписывался на этот развод. Развели меня тогда, понимаешь? Как маленького развели. Поимели втемную и посмеялись. Я не знал тогда ни про ящик, ни про то, что в нем. Я просто знал, что это какая-то хитрая операция организации. Подробности начал понимать уже потом, а полностью картину только сейчас нарисовал. Да и вряд ли полностью. Одно понятно: тех, кто надо мной втихаря посмеивается, только что самих поимели. Грубо поимели, извращенно, без предварительных ласк и не спросив согласия.
– И ты, начав понимать, все равно не соскочил с этого задания?
– Карат, с заданий организации не соскакивают. Если взялся, изволь выполнять. Единственное, что тебя освободит от задания, – смерть. Ладно, стоп треп, давай дохлятину выбросим. Сначала Лохматого, потом Шахтера. А Снег – проблема Чака. А может, и не проблема, может, ему нравится в обнимку с дохлыми неграми кататься.
– Что, прям вот так?! – опешил Карат.
– А что тебе не так?
– Ну… как бы Шахтер – твой человек. Не по-человечески это.
– А, так ты про похороны, отпевание в церкви и троекратный винтовочный салют? Я правильно в тему въехал? Ну надо же, я поверить не могу, что ты у нас такой сентиментальный. Знаешь, что я тебе скажу? Если мне снесут башку, сразу можешь за борт скинуть, пока я тут кровью все не залью. Я ведь буду мертвым, а мертвым уже все безразлично. Вот и этим мужикам нет никакого дела до того, как с ними обращаться станут. Шахтер, может, даже рад, что отмучился. Прикинь, каково ему было жить без члена? Разве ты не знал, что у развитых квазов такая неприятность частенько случается? Так сказать – нехороший побочный эффект. Не жизнь получается, а муки адовы: ни засадить, ни передернуть. Хватай Лохматого за ноги, а я за руки. Потом Шуста позови, у Шахтера туша такая, что вдвоем мы жилы надорвем. У… боров… нажрал бока на моих харчах…