– Ты предлагаешь мне убить человека. Я должен все выяснить.
– Я хочу, чтобы ты убил мерзавца, которого обязан ненавидеть, – возразил Казбек. – Не нужно выставлять себя ангелом. Прошло двадцать лет, но я помню, как ты умеешь убивать. Бывший следователь полиции, сотрудник отряда особого назначения, убийца. Сколько покойников на твоей совести? Или ты сбился со счета?
– Тогда было другое время.
– Ты считаешь, что это тебя как-то оправдывает?
– Нет, – согласился Анвер. – Мои грехи остаются со мной. Но почему ты так уверен в том, что именно Халил тогда подставил меня? Я считал, что это был Рамиз, и не тронул поганца именно потому, что его любила Саида.
– Халил обманул вас, – пояснил Казбек. – Провел как мальчишек. Пока вы ссорились из-за женщины, он подставил вас обоих. Рамиза тогда убили. Я не хотел тебе об этом говорить. Ведь вы были большими друзьями. Он не мог жениться на Саиде хотя бы потому, что его убили. Мертвый Рамиз оказался удобным человеком, на которого свалили все ваши грехи. Убил его именно Халил. Якобы при задержании. Об этом знает весь город. Когда вчера мы разговаривали, я понял, что ты не в курсе. Ты все эти годы считал, что именно Рамиз женился на Саиде. Но этого не было. Вот уже двадцать лет Рамиз покоится на городском кладбище, а Саида стала женой Халила. Теперь ты знаешь все, что должен был. У тебя есть еще вопросы или мы уже закончили?
Анвер не ответил. Он молча смотрел в сторону моря. В этот момент собаки завыли, словно предчувствуя долгое расставание.
Воспоминания
Следующие два месяца они жили в ее доме почти как супруги. Утром он исправно отправлялся в булочную, занимался делами. Когда там появлялась Андриана, он обращался к ней уважительно, называл сеньорой Ковелли. Конечно, продавцы и пекари, работавшие в заведении, вскоре узнали об их отношениях, но репутация у Андрианы была безупречной. Почти все единодушно поддерживали хозяйку, считали, что она сделала верный выбор.
Это были безумные ночи. Они засыпали только к утру, словно пытались наверстать упущенное, компенсировать таким вот образом недополученные радости бытия. По утрам у Андрианы под глазами иногда появлялись темные круги, а ее кавалер дважды едва не заснул на работе.
Через два месяца Андриана решила, что продолжаться так больше не может, и сама предложила Анверу взять ее в жены. Он выслушал ее предложение молча, внешне никак не реагируя на ее слова, только сел за стол и мрачно раздумывал.
– Тебя что-то беспокоит? – спросила Андриана. – Или ты хочешь мне отказать?
– Не говори глупостей, – мягко попросил он. – Тебе прекрасно известно, что вот уже два месяца ты для меня самый любимый человек во всем свете. Не люблю говорить такие вещи, но это правда. Я думаю не о том, как тебе отказать. Мне важно, как все это будет выглядеть.
– Я начинаю не понимать по-итальянски, – сказала Андриана. – Может, ты объяснишь мне на английском, что именно хочешь сказать?
– Ты подумала, как воспримут окружающие наше бракосочетание? – спросил Анвер. – Все решат, что я альфонс, который хорошо устроился за счет своей супруги. У меня ничего нет. Я всего лишь твой наемный работник. Мое «приданое» – только несколько тысяч долларов, которые у меня остались. А ты владелица дома и булочной. Все решат, что я нарочно женился, чтобы устроить свою жизнь. А я не хочу, чтобы меня не уважали.
– Теперь ты говоришь глупости, – упрекнула его Андриана. – Я свободная женщина, могу сама выбирать, как мне жить. Траур по своему умершему мужу я выдерживала почти три года. Имею право решать, за кого мне идти замуж. А самое главное в том, что на самом деле я не трачу, а экономлю. Где еще я найду такого заместителя, который будет теперь работать на меня без зарплаты, не требовать ее повышения, не воровать, не обманывать меня и даже изо всех сил стараться приумножить мои доходы? Я ведь деловой человек и не собираюсь выбрасывать деньги просто так. У меня обычный трезвый расчет, а не чувства, – закончила хозяйка булочной, не удержалась и рассмеялась.
Она сама наклонилась к нему, чтобы поцеловать. Больше никаких препятствий не было и не могло быть. Андриана познакомила его с родителями, которые проживали в соседнем городке Пескичи. По местным обычаям, Анваро сделал подарки им и младшим сестрам Андрианы. В их семье было пять девочек и двое сыновей.
Через два дня в город приехала Джулия, дочь Андрианы от первого брака. Ей было уже девятнадцать, и перспектива выхода матери замуж девушку, очевидно, совсем не вдохновляла. Она считала, что та предает память ее отца. Несмотря на все попытки матери поговорить с дочерью и объяснить ей ситуацию, Джулия не захотела ее слушать и достаточно холодно разговаривала с Анваро. Это был единственный момент, который заметно омрачал их торжество. Джулия не осталась на саму церемонию.
Местный священник узнал, что мужем сеньоры Ковелли будет мусульманин, и отказался благословить их брак. Он пояснил, что супруг обязан принять католичество. Анвер отказался, заявил, что всегда был атеистом. Поэтому церемония бракосочетания произошла в местной мэрии.
Туда приехали родители Андрианы и ее сестры, в том числе та, которая жила в Лионе. Она прибыла вместе с мужем. Только дочь демонстративно уехала обратно во Францию, ссылаясь на свои экзамены. Было понятно, как больно она ранила свою мать, но больше на эту тему они не разговаривали.
После бракосочетания молодые супруги отправились на Лазурный Берег, где провели вместе две лучшие недели в своей жизни. Когда они вернулись, муж уже был сеньором Анваро Ковелли. Жители Вьесте постепенно привыкли к этому.
Священник, который отказался регистрировать их брак, довольно скоро умер, и его заменил другой, который был местным жителем. Через некоторое время сеньор Анваро спас его племянницу. Он сумел вытащить девушку из воды, сделал ей искусственное дыхание и буквально вернул ее с того света. С тех пор они с отцом Энцо близко подружились. Анваро Ковелли часто обсуждал с ним различные аспекты жизни. Это был его единственный собеседник в городе, не считая Андрианы, с которым он мог быть относительно откровенен.
Однажды он спросил Энцо, действительно ли тот верит в потусторонний мир или же только делает вид.
Священник очень серьезно ответил, что безусловно верит.
– Возможно, там мы будем существовать несколько в ином виде, – пояснил отец Энцо. – Но душа наша бессмертна. В этом я абсолютно не сомневаюсь. Все, что с нами происходит, не может заканчиваться вместе с нашим физическим существованием.
– В таком случае нас ждет воздаяние за все наши грехи, совершенные на этом свете? – настаивал Анваро.
Он, кстати, уже и сам привык называть себя именно так, на итальянский манер.
– Полагаю, что так оно и будет, – кивнул священник. – Но каждому воздается по его мере. Если человек искренне раскаивается в своих грехах, то он получит прощение в следующей жизни.
– А если не раскаивается? – спросил Анваро.
– У нас схоластический спор или же вы спрашиваете о себе? – Отец Энцо был умным и проницательным человеком.
– Я спрашиваю о себе, – честно ответил Анваро.
– Вы уже совершили богоугодный поступок, спасли невинную душу, – напомнил священник. – Неважно, что она моя племянница. Вы сохранили жизнь человека, Анваро.
– Даже если я виновен в других смертных грехах? – настаивал тот.
– Вы хотите исповедаться? – спросил отец Энцо.
– Я не католик и не христианин, – напомнил Анваро.
– Я помню об этом. Но вы человек, который спас одну христианскую душу. Ваша жена – добрая христианка. Может, вам действительно лучше исповедаться? Как человеку, а не католику.
– Мне трудно поверить в таинство исповеди, – признался Анваро. – Но вам я могу сказать, что на моей совести есть и такие грехи, за которые не полагается никакого прощения. Его никогда не будет.
– Кто так решил? Вы сами?
– Я не верю в Бога, падре. Почему Господь допускает столько несправедливостей и зла в этом мире, если Он действительно существует? Вся наша цивилизация построена на торжестве зла. Почему Бог допускает все это, не вмешивается?
– А ты не думаешь, что Он может испытывать нас? – неожиданно спросил отец Энцо.
Он перешел на «ты» и этим подчеркивал свой статус священника, беседующего с обычным прихожанином его церкви. Хотя оба понимали условность такого обращения.
– Ты никогда не думал об этом? – спросил служитель Господа. – Может, спасение моей племянницы было послано тебе в качестве испытания, чтобы ты мог добрым поступком заглушить смертный грех.
– На моей совести не один грех, – настаивал Анваро. – Их просто невозможно сосчитать.
– Ты считаешь, что тебе не будет прощения?
– Не будет, – решительно сказал Анваро. – Нет мне прощения ни в этом мире, ни в ином.
– Это решает Бог, – снова напомнил отец Энцо.
Анваро тяжело вздохнул. Такие споры и рассуждения стали частью его жизни. Он никогда и ничего не рассказывал священнику, пока однажды не зашел поздним вечером в церковь. Это было Рождество. Наступал двухтысячный год, и весь мир готовился отмечать эту невероятную дату. Священник был в храме. Он увидел Анваро и пошел к нему навстречу.
– Я хочу исповедаться, – твердо заявил тот. – Если, конечно, это возможно.
– Мы никому не отказываем, – напомнил священник. – Даже если ты не католик. Перед Господом все едины. Пройдем. Ты расскажешь мне о том, что тебя беспокоит.
– Говорят, что через несколько дней наступит конец света. – Анваро улыбнулся. – Или начнется новая эра. Я думаю, не будет ни того ни другого. Но придут новый век и тысячелетие. Мне хочется войти в эти времена честным человеком.
– Пойдем, – пригласил священник. – Ты можешь мне исповедаться. Давай сделаем это в моей келье.
Они шли друг за другом, впереди – отец Энцо, за ним – Анваро.
– Садись, – пригласил священник. – Теперь скажи то, что хочешь.
– Я покинул любимую женщину, – мрачно начал Анваро. – Сделал это потому, что не сумел отстоять свою любовь. Я бросил своих товарищ