Юнг, который проверяет ящики стола, неожиданно слышит легкий стук в дверь. Рана у него на щеке полностью зажила.
Юнг. Войдите.
(К своему удивлению, видит Сабину, которая бочком проскальзывает в кабинет. Она останавливается, не сводя с него глаз; к Юнгу не сразу возвращается дар речи.)
В чем дело?
Сабина. Я слышала, ты уходишь из клиники.
Юнг. Как видишь.
Сабина. Говорят, это из-за скандала, связанного со мной.
Юнг. Ну, как тебе известно, я так или иначе хотел уйти с этой должности.
Сабина. Прости, если я… ускорила события.
Юнг. Ты всегда была… своего рода катализатором.
Их первоначальная настороженность мало-помалу рассеивается.
Сабина. Мне пришло письмо от профессора Фрейда.
Юнг. Неужели?
Сабина. Через письмо красной нитью проходит одна тема: как он к тебе хорошо относится. Меня это необычайно тронуло.
Юнг. Ну, не знаю…
Он умолкает, не спеша радоваться такому известию.
Сабина. Но мне стало ясно и другое: ты все отрицал. Я правильно понимаю? Ты выставил меня перед ним фантазеркой, если не лгуньей.
Юнг. По-моему, это вообще не его дело.
Сабина. Я пришла попросить, чтобы ты открыл ему всю правду.
Юнг. Что?
Сабина. Я хочу, чтобы ты описал ему все как есть, включая твой разговор с моей матерью.
(Юнг, в ужасе от такой перспективы, падает в кресло.)
И напомни, чтобы он еще раз мне написал и подтвердил твои признания.
Юнг. Ты меня шантажируешь?
Сабина.Ничуть, всего-навсего прошу сказать правду.
Юнг. Почему это для тебя так важно? Сабина. Потому, что тебя больше рядом не будет и мне понадобится кто-нибудь другой. Я хочу стать его пациенткой.
Юнг. Но почему тебе нужен именно он? Сабина. Потому, что мне нужен именно он.
(Юнг качает головой, терзаемый этой мыслью.)
Разве ты не ценишь его, как прежде?
Юнг. Меня разочаровало его упрямое неприятие того факта, что скудный, преходящий человеческий разум способен охватить далеко не все.
Сабина. Это уже не важно. Пообещай, что ты ему напишешь.
(Юнг отводит глаза и не отвечает.)
Надеюсь, ты понимаешь: я ведь могла навредить тебе куда сильнее. Но решила этого не делать.
Юнг. Ладно, обещаю.
Сабина. Вот спасибо. Это для меня самое главное.
Юнг встает и смотрит в окно.
Юнг. Летом куда-нибудь собираешься? Сабина. Уеду в Берлин, с родителями.
Юнг. Но ты не бросишь университет? Тебе нужно защитить магистерскую, правда?
Сабина. Конечно.
Юнг. Я собираюсь в Америку. Вместе с Фрейдом, только он пока об этом не догадывается. Весь год бахвалился передо мной этой поездкой. А я на прошлой неделе тоже получил приглашение.
Сабина. Ты доволен?
Юнг. Меня немного смущает, что Эмма по собственной инициативе заказала мне каюту люкс. А Фрейду, боюсь, придется довольствоваться вторым классом.
Сабина. Но все равно ты доволен, правда ведь?
Юнг. Да, эта поездка обещает быть важной для всего нашего движения.
Сабина. Не сомневаюсь. Что ж, прощай.
Юнг с удивленным видом отворачивается от окна, но Сабина уже уходит.
СЦЕНА 6В Атлантике; палуба лайнера «Джордж Вашингтон»; безлюдно (по всей вероятности, виной тому пронизывающий холод и призрачный атлантический туман), если не считать рослого Юнга, который заботливо поддерживает тщедушного Фрейда, закутанного в толстое пальто и шерстяной плед.
Юнг. Я застрял на швейцарско-австрийской границе, где-то в горах. Там скопилась очередь, потому что у всех поголовно проверяли багаж. В какой-то момент я заметил таможенника преклонных лет, одетого в имперскую форму старого образца. Он понуро, с недовольным видом слонялся вдоль очереди, и кто-то мне сказал: «На самом деле его здесь нет: поверьте, это призрак, который не может упокоиться с миром».
Фрейд. Это все? На этом ваш сон закончился?
Юнг. Больше ничего не помню.
Фрейд. Говорите, на швейцарско-австрийской границе?
Юнг. Да, именно так.
Фрейд. Здесь как-то замешаны мы с вами.
Юнг. Вы так считаете?
Фрейд. Весь багаж подвергается досмотру, верно? По-видимому, это означает, что наш с вами свободный обмен идеями теперь просеивается сквозь мелкое сито недоверия.
Юнг. Вы имеете в виду поток идей, направленных в вашу сторону.
Фрейд. А еще сдается мне, что недовольный реликт, который шаркает туда-сюда без всякой пользы, — не кто иной, как я сам.
Юнг. Нет, почему же…
Фрейд. И вы из милосердия желаете, чтобы эти ходячие мощи поскорее избавились от мучений. Гуманное пожелание смерти.
Юнг. Не исключено, что призрак, обреченный прозябать среди живых, просто символизирует бессмертие своих идей.
Фрейд. Значит, вы согласны: это, скорее всего, был я.
Юнг. Я этого не говорил.
Фрейд. Не важно. В любом случае пример весьма интересен.
Ненадолго остановившись, вглядывается в океанские дали.
Юнг. А у вас как обстоят дела? Можете рассказать какой-нибудь сон?
Фрейд. Не далее как прошлой ночью меня посетило чрезвычайно многоплановое сновидение. В высшей степени насыщенное.
Юнг. О, интересно будет послушать.
Пауза. Юнг так и остается стоять, упираясь взглядом в спину Фрейда. Наконец Фрейд заговаривает.
Фрейд. Я бы и рад с вами поделиться, но воздержусь.
Юнг. Это почему же?
Фрейд поворачивается к нему лицом и сопровождает свой ответ на удивление безрадостной улыбкой.
Фрейд. Чтобы не уронить свой авторитет.
(Юнг теряется, не зная, как парировать эту реплику. Фрейд как ни в чем не бывало меняет тему разговора.)
Да, кстати, я вам не рассказывал? Написал я тут письмо вашей барышне из России.
Юнг. Нет, не рассказывали.
В его тоне сквозит безразличие.
Фрейд. Принес ей свои извинения, сказал, что у меня гора с плеч свалилась, когда я узнал правду и тем самым полностью удовлетворил свое невротическое желание поклоняться женщинам. Заверил ее, что она с поразительным достоинством вышла из такой непростой ситуации.
Юнг. Да, я очень рад, что не ошибся, когда поначалу решил, что в глубине души ей свойственна порядочность; виноват, что по недомыслию втянул вас в эту историю.
Фрейд. Ничего страшного: все хорошо, что хорошо кончается.
Юнг. Она, случайно, не… напрашивалась к вам в пациентки?
Фрейд. А как же, напрашивалась.
Пауза. У Юнга невольно вырывается следующий вопрос.
Юнг. Неужели вы согласились?
Фрейд. Я написал, что по приезде в Вену она может прийти ко мне на прием.
Юнг на некоторое время лишается дара речи.
Юнг. Не понимаю, как я мог совершить такую чудовищную, элементарную ошибку… поневоле начинаешь умерять свои амбиции…
Теперь настает черед Фрейда непонимающе посмотреть на Юнга.
Фрейд. А знаете, у меня, кажется, никогда в жизни не было никаких амбиций.
От такой несуразности у Юнга отвисает челюсть, но тут же возвращается на место, хотя он по-прежнему не может выдавить ни звука. Он лихорадочно придумывает какую-нибудь отвлеченную тему.
Юнг. Хотел спросить: не желаете ли, чтобы завтра утром я разбудил вас пораньше?
Фрейд. Зачем?
Юнг. Мы прибываем на рассвете. Я думал, вам захочется посмотреть, какой вид на нью-йоркскую гавань открывается из каюты люкс.
Фрейд. Право, не знаю…
Юнг. Думаю, вам не захочется пропустить миг нашей встречи с Америкой.
Фрейд. Насчет Америки у меня есть сомнения. Когда я о ней задумываюсь, наша поездка видится мне какой-то гигантской ошибкой.
Юнг. О, не может такого быть. Нет! За Америкой — будущее.
Фрейд. По моим сведениям, здесь царит ханжество. Не хочу, чтобы посреди какой-нибудь лекции полисмены выволокли меня из зала.
Юнг. А какова тема ваших лекций?
Фрейд. Детская сексуальность.
Юнг. Ох.
Фрейд. Разумеется, читать я буду по-немецки.
Юнг. Тогда еще ничего. Лично я не могу дождаться, когда увижу коллекции музея «Метрополитен». Особенно мумии в отделе Древнего Египта. Между прочим, перед отплытием я прочел любопытную статью о том, что в торфяных болотах Шлезвиг-Гольштейна обнаружены хорошо сохранившиеся трупы.
Фрейд. Как-то неаппетитно.
Юнг. Видимо, они подверглись естественной мумификации, только сильно сплющились под слоем торфа.
Фрейда подташнивает.
Фрейд. Надо же.
Юнг. И что интересно — многие из этих трупов найдены со следами насильственной смерти: у одного на шее веревка, у другого и вовсе отрублена голова.
Фрейд. Если вы так настойчиво муссируете трупную тему, значит, вам определенно присуще желание смерти.
Юнг улыбается, стараясь обратить это в шутку, хотя совершенно очевидно, что Фрейду не до шуток.
Юнг.