й чумазый трубочист. Что-то я сейчас не в настроении для очередного благотворительного акта.
Проведя герцога в салон, Грейс ответила:
— Нет, дорогая. Сегодня мы не привели с собой трубочиста пачкать твои ковры.
От взгляда Грейс не ускользнуло, что лицо сестры побледнело, а губы сложились в искусственную вежливую улыбку: она узнала гостя. Чтобы разрядить напряженность, Грейс начала говорить:
— Не могу тебе описать, как мне повезло, что мы сегодня случайно встретили герцога, Эмити. Мы гуляли в парке, и Тэдди потерялся, он его нашел. И он… его светлость, то есть, хотел непременно убедиться, что мы благополучно добрались до дому, и проводил нас.
Сдержанная реакция Эмити совершенно ясно свидетельствовала, что она пытается побороть свое предвзятое мнение о герцоге. Многолетняя практика, однако, позволила ей преодолеть ранее нанесенный герцогом удар по ее достоинству. Подойдя к нему, она благосклонно протянула ему руку и сказала:
— Похоже, мы в долгу перед вами навеки, ваша светлость. Вы останетесь с нами на чай?
— Я весьма надеялся на это приглашение, мэм, — ответил герцог, а Тэдди издал восторженный возглас. — Тедди сообщил мне, что к чаю будут песочные коржики. Я так давно не пробовал песочных коржиков!
Во взгляде, который Эмити бросила на герцога, читалось легкое недоумение от странного желания чистокровного аристократа отведать вместе с ними каких-то там песочных коржиков.
Чтобы отвлечь его внимание от озадаченного взгляда сестры, Грейс предложила герцогу сесть.
Подождав, когда Грейс займет место рядом с ним, он сел сам и ответил на молчаливый вопрос Эмити:
— Люблю песочные коржики.
Необходимость оправдания герцогом своего пристрастия к песочным коржикам в салоне на Харлей-стрит показалась Грейс весьма забавной. А когда Эмити торопливо заверила Стандена, что в доме наверняка имеются песочные коржики, словно их отсутствие навсегда закрыло бы для нее дорогу в высший свет, абсурдность их диалога стала настолько очевидной, что Грейс не выдержала. Она начала хихикать.
Кейт, привалившись к колену Грейс, захлопала глазами и спросила:
— Что, кто-нибудь пошутил?
— Нет, дорогая, — сквозь смех ответила Грейс. — Ты меня прости, Эмити. Просто…
— У тебя снова разыгралось воображение — вставила Эмити.
— История! Тетя Грейс расскажет историю, — провозгласил Тэдди. — Перри, ты должен непременно послушать.
Бросившись со всего маху на ковер у тетиных ног и подперев кулачками подбородок, мальчик спросил:
— О чем она будет?
— История? — заинтересовался Станден. — Мисс Пену-орт умеет сочинять истории?
— Да, — очень серьезно ответил Хью. Он сел на стул рядом с герцогом. — Она знаменитая сказочница. Тетя Грейс, расскажи нам про злую королеву пчел.
— Чай! — провозгласила Эмити, словно отсрочивала смертный приговор.
Вкатили столик с чаем, пирожными, конфетами и песочными коржиками. После того, как все получили чашки с чаем и тарелки со сладостями, Эмити кивнула сестре.
— Давай послушаем твою историю, Грейс. Но не про королеву пчел, а другую.
— Хорошо, Эмити, — согласилась Грейс.
Держа перед собой чашку и заглядывая в нее, словно гадала по расположению чаинок, она тихо начала:
— Как-то раз заблудился маленький мальчик…
— Я! — крикнул Тэдди.
— Нет, не ты, — возразил Хью и, повернувшись к герцогу, объяснил: — Тэдди всегда хочет, чтобы сказки тети Грейс были про него.
— Совсем не похожий на Тэдди, — решительно сказала Грейс. — У этого мальчика не было никого, кто любил бы его.
— Поэтому он и заблудился? — с затаенным дыханием спросила Кейт.
— Не перебивай, — шикнула на дочь Эмити, наклоняясь вперед.
— И вот он потерялся, — продолжала Грейс, по-прежнему созерцая чай в чашке, — потому что, направляясь из Лондона в Брайтон, пошел не по той дороге. И он оказался в дремучем лесу…
Таинственно понизив голос, она обвела взглядом своих слушателей, интригуя их, так что дети поежились.
— А уже начинало темнеть…
Кейт вцепилась ей в колено и призналась:
— Брр, не люблю, когда темно.
— Вот и Алан тоже не любил, — сказала Грейс и в удивлении перевела взгляд с чаинок на неожиданно закашлявшегося герцога.
— Его что, так звали? — быстро спросил он. — Алан?
— Ну, да, Алан Ловкие-Пальцы, — подтвердила Грейс, недоумевая, отчего это герцог так испытующе на нее смотрит. — Он был… воришка-карманник.
— Ну-у, — протянула Эмити. — Он мне не нравится. Расскажи какую-нибудь другую историю, Грейс.
— Я хочу послушать именно эту, — заявил герцог, откидываясь на стуле и забрасывая ногу на ногу. — Продолжайте же, мисс Пенуорт, — нетерпеливо попросил он.
И Грейс рассказала трогательную историю про воришку-карманника, который, хитростью выманив у разбойника с большой дороги бриллиантовое ожерелье, вернул его законному владельцу, благодаря чему смог обрести дом и любящую семью. Рассказывая, Грейс с удовлетворением замечала, что каждое сказанное ею слово завораживает герцога точно так же, как и маленьких слушателей.
Когда сказка кончилась, герцог сказал:
— Вам нужно обязательно их записывать.
— Она так и делает, — как бы между прочим заметила Эмити. — Она пишет книги.
— Сказки для детей? — спросил он.
— Нет, — сказала Грейс. — Мои истории — только лишь для Хью, Кейт и Тэдди.
Грейс, привыкшая не распространяться о своем таланте, обнаружила, что ей трудно сказать точно, какие именно истории она все же поверила бумаге. Внезапно они показались ей гнусным и жестоким поношением человека, сидящего от нее всего лишь на расстоянии вытянутой руки.
— Она пишет критические эссе, — не раздумывая сказала Эмити и, рассмеявшись, добавила: — Я пыталась заставить ее писать романы о любви, но она ни в какую. Наверное, это потому, что она никогда не влюблялась.
Губы герцога сжались плотнее; вероятно, от отвращения к ее занятию, подумала Грейс. Однако, к ее удивлению, он сказал:
— Напротив, мэм.
Грейс пришлось отвести глаза под дружелюбным одобрительным взглядом герцога.
— Никогда еще я не встречал настолько влюбленного человека, как ваша сестра.
У Грейс вырвался сдавленный возглас удивления: едва знакомый с ней мужчина почему-то считал, что она влюблена. Что, если он относил эти чувства на свой счет? Такой степени самомнения ей не приходилось еще встречать ни у кого.
— Я этого не чувствую, ваша светлость, — хмыкнула Эмити. — Если бы моя сестра действительно была влюблена, как вы утверждаете, она поделилась бы со мной этой новостью. — И лукаво добавила: — Или вы намекаете на свои собственные чувства?
— Эмити, — вскричала Грейс, — что может подумать наш гость?
Она спряталась от их взглядов за чашкой чая с видом бедной родственницы, сказавшей лишнее.
— Когда речь идет о моих чувствах, я не делаю намеков, — высокомерно ответил герцог. — Так же, как и наша мисс Пенуорт. Вот поэтому я и уверен, что она безумно влюблена в жизнь.
Грейс едва не подавилась своим чаем. Откашливаясь, она подумала: «Хорошо еще, что он не сказал, что я демонстрирую спои чувства к нему».
— Интересно было бы узнать, откуда у вас такая уверенность? — спросила Грейс, сказав себе, что отныне будет более осторожно демонстрировать свои эмоции, чтобы кто-нибудь не принял ее жизнелюбие за выражение любви.
— Этого я не могу объяснить, — отозвался герцог, принимая еще один коржик из рук Тэдди. — Могу лишь сказать, что энтузиазм, подобный вашему, совсем не характерен для девушек из высшего общества. Невозможно даже сравнивать.
Грейс слышала, как у Эмити перехватило дыхание от изумления, однако сама она лишь нахмурилась, не позволяя глупым мечтам вновь овладеть ее сердцем. Она и герцог Станден — обитатели разных миров, и в его мире она никогда не станет своей, и очень скоро, вероятно, герцог будет относиться к ней с таким же пренебрежением, как и его друзья-юры. Однако ее сердце продолжало бешено колотиться, никак не желая успокаиваться.
Чтобы как-то отвлечься от непривычных ощущений в своей груди, она сказала:
— Это лесть, и ничего больше, ваша светлость. Посудите сами, может ли дочь священника состязаться с дочерями маркизов и графов?
— Если б я полагал, что вы и вправду желаете стать одной из этого круга, я лишь посоветовал бы вам просто оставаться самой собой, — со смехом сказал герцог.
— Думаю, ваш совет мне не пригодится, — сурово ответила Грейс, стараясь изо всех сил подавить нервную дрожь, вызванную его комплиментом, — потому что у меня нет намерения ни с кем состязаться.
— Правда? — герцог недоверчиво приподнял брови. — Тогда зачем же вы в Лондоне?
Грейс отвечала четко, зная, что притворство ничего не даст:
— Чтобы выполнить свой долг по отношению к семье.
— Ага, — сказал Станден так, словно, она была обвиняемой на суде, — и вы не имеете в виду ответить согласием даже на самое заманчивое предложение?
Борясь с охватившем ее отчаянным смущением, Грейс сказала:
— Вы прекрасно знаете, что об этом мечтает каждая женщина. Некоторые из нас, однако, способны идти своим путем, без того, чтобы опираться на узы брака или, наоборот, связывать себя ими.
— В самом деле? — спросил герцог, наклоняясь вперед и опирая подбородок на сложенные пальцы. — Таких независимых леди мне еще не доводилось встречать. Чем же вы намерены зарабатывать себе на жизнь?
— Своим пером, — ответила Грейс.
— Простите?
— Я же вам говорила, — сказала Эмити. — Она пишет критические эссе.
Плавно прошествовав к книжному шкафу, она взяла оттуда тощенький томик и вручила его герцогу.
— Мама с папой думают, что она приехала сюда в поисках кандидата в мужья; на самом-то деле она здесь для того, чтобы глаз не спускать со своего издателя, — смеялась Эмити.
— Истории про петушков и быков, — прочел вслух Станден. Прочитав абзац, он сложил губы с таким видом, будто находил нетривиальные мысли автора отвратительными. Потом, взглянув на Грейс, произнес: — Определенно не детское чтение.