Он открыл глаза. Посмотрел в окно. Уже стемнело. Шувегеш развалился на стуле и спал беспробудным сном пьяного.
«Отобрать бы у него оружие», — мелькнула у Вамоша мысль. Он уже хотел было подняться, но вошел Хорват.
— Эй, подъем! — крикнул он Шувегешу и ударил ногой по стулу. Шувегеш вздрогнул, инстинктивно схватился за автомат.
— Ничего себе, так этот тип и убежать мог, — неодобрительно заметил Хорват.
— Да я не спал, — оправдывался Шувегеш.
— Как же не спал, даже в коридоре слышно было твой храп. Что же это ты не убежал, старик? — обернулся он к Вамошу. По седым волосам и щетине, уже две недели не видевшей бритвы, Хорват принял арестованного за старика.
— А зачем мне убегать? — спокойно ответил Вамош. — Все равно вы меня выпустите! Да еще будете извинения просить.
Хорват вытаращил глаза.
— Что ты сказал, папаша? Что мы будем делать?
— Извиняться будете, — так же спокойно повторил Вамош.
— Это за что же?
Вамош решил, что все-таки лучше поскорее уйти отсюда и с напускным безразличием ответил:
— Вы мои документы видели? Знаете, кто я такой?
— А ну показывай свои документы!
Вамош нехотя полез в карман. Достал бумажник.
— Извольте, вот мое свидетельство об освобождении из тюрьмы, а это удостоверение личности, — протянул он Хорвату.
— Вы сидели в тюрьме?
— Да, — ответил Вамош. — Пять лет, сынок, как политический.
Хорват оторопел. Вамош продолжал:
— Вы попались на удочку какого-то коммунистического провокатора. Кто поверит, что я, просидев пять лет в тюрьме, займусь организацией какой-то враждебной группы?
— Почему же вы сразу не сказали, черт вас возьми?! — крикнул Хорват, помахивая свидетельством об освобождении. Он поверил Вамошу — ведь и у него самого было такое же. — А мы чуть не пустили вас в расход.
— Тем хуже было бы для вас, — безразлично ответил Вамош.
— Зачем же вы плюнули в лицо старшему лейтенанту? — спросил Хорват.
— А что бы сделали на моем месте вы, если бы какой-нибудь сопляк стал грубить вам?
— Вы правы. Он сильно вас ударил?
— Били меня и похлеще, — ответил Вамош. — Но теперь мне пора идти. Пойдемте со мной на завод, рабочие скажут вам, кто я такой. Но вам бы не поздоровилось, если бы я рассказал им, что вы здесь делали со мной…
Шувегеш опять уснул сном праведника. Он не слышал ни одного слова из разговора.
— Вот так загвоздка, папаша, — почесал в затылке Хорват. — Я тоже сидел, знаю, что это значит!
— Как вас зовут? — спросил Вамош.
— Карой Хорват. Отсидел в Ваце полтора года.
— Ну и ну, и так обращаться со своим коллегой! — он с упреком посмотрел на Хорвата.
— Не сердитесь, право, — извиняющимся тоном попросил Хорват и вернул документы.
Через несколько минут Вамош был на улице. Посмотрел и постарался запомнить номера домов. Сначала он направился к кинотеатру «Корвин», но затем решил, что лучше пока не рисковать. «Пойду к Вида, узнаю, не был ли у него связной…»
На квартире Вида он узнал об ужасных событиях, которые произошли здесь накануне.
— Бедный Бела! — вздохнул Вамош. — И куда его увели?
— Тот высокий человек, о котором я тебе говорил, — рассказывал Вида, — велел передать, что его отведут на улицу Марии, в клинику. Он оставил адрес, чтобы я передал его товарищам, которые будут разыскивать Белу. Я уже передал его товарищу Капошу!
— Кто были эти мятежники? — поинтересовался Вамош.
— Откровенно говоря, у меня создалось впечатление, — ответил Вида, — что они вовсе не мятежники, а молодые коммунисты из университета, которые, маскируясь под мятежников, помогают нам.
— Вашими бы устами, товарищ… — усомнился Вамош.
— А я в этом уверена, — вмешалась в разговор женщина. — Та белокурая девушка так заботливо обмывала Беле раны, словно он ее брат или жених. По-моему, она даже плакала.
— Почему вы не спросили у них?
— Вы шутите, товарищ Вамош. Во-первых, у нас не было времени для разговоров, а во-вторых, я не имел права откровенничать с ними.
— Верно… А два других парня?
Женщина склонила голову. Из глаз ее покатились слезы.
— А те двое до утра лежали во дворе, — ответила она еле слышно. — Утром белокурая девушка и ее друзья вернулись и с помощью одного жильца похоронили их. Дядюшка Фазекаш знает где. Их документы тоже у него.
— Кто это Фазекаш?
— Старый рабочий с завода «Ганц», — ответил Вида.
— Не знаете, Капош пошел по указанному адресу?
— Пошел, по крайней мере он так сказал.
— Товарищ Вида, — немного погодя сказал Вамош, — у вас можно побриться?
— Разумеется. Сейчас я зажгу горелку в ванной, можете даже помыться.
Через час Вамош попрощался.
— Если появится связной, — сказал он, — пусть обязательно зайдет по этому адресу, — и он написал на клочке бумаги адрес Иштвана Бузаша.
В здании Парламента шныряли привидения. Иначе никак нельзя было назвать суетливых господ в уцелевших каким-то чудом расшитых галунами ментиках… Казалось, ожил двадцатилетней давности фильм или кому-то удалось повернуть колесо истории на два десятилетия назад.
Глядя на этот пестрый водоворот, солдаты, выделенные для охраны Парламента, не знали, что и думать. Такими странными казались им обращения «господин старший лейтенант», «господин майор»… Правда, формально считалось допустимым и обращение «коллега», но на него здесь никто не отзывался, неодобрительным взглядом давая понять, что оно по меньшей мере неуместно. Вчера полковник проинструктировал их, строго-настрого наказав именовать его не коллегой и не товарищем, а господином полковником. «Ну и черт с ним, — думали солдаты. — Господин так господин…»
В вестибюле у главного входа была свалена в кучу полицейская одежда. Кто-то пустил слух, будто вооруженные борцы за свободу сняли ее с работников госбезопасности. Но это была сплошная выдумка — солдаты не видели почти ни одного работника госбезопасности. Но солдатам некогда было рассуждать об этом. Тут такая толкучка, что, пожалуй, и в государственном универмаге народу меньше. Партийные вожди, посланцы организаций, делегации борцов за свободу проходят нескончаемой вереницей, пештские рабочие советы сменяются будайскими, будайские — провинциальными. Все предъявляли свои требования и всем давали обещания. Приходили ни с чем, а уходили преисполненные надежд, не подозревая об их несбыточности, иллюзорности…
«Странные типы здесь околачиваются, — думал солдат-часовой Янош Надь. — Все какие-то допотопные, а держатся свободно, словно они тут свои люди… Может, они помнят все с сорок пятого, а то с девятнадцатого года? Вот, например, этот маленький дрожащий старикашка в расшитой галунами шубе. Ведь еле-еле семенит ногами, а тоже ковыляет с палкой…»
Старичок остановился и долго смотрел на вход. Однако чувствовалось, что это не иностранный турист, осматривающий достопримечательности, и не любопытный крестьянин, прибывший на ярмарку из провинции, а скорее сам хозяин дома, возвратившийся после длительного отсутствия. Он подошел к невольно улыбнувшемуся солдату.
— Здравствуй, сынок, — прошамкал старик. — Я председатель трибунала Пекари…
— Здравия желаю! — ответил Янош.
— Скажи, сынок, где находится резиденция господина государственного министра Тильди?
— Я не знаю. Я только часовой… Спросите лучше у товарища начальника!
Старик остолбенел. «Товарищ?.. Наверное, какая-то ошибка… Или я заблудился? Неужели здесь еще коммунисты? Нет, это парламент… А может, этот солдат просто подшутил надо мной? Дурацкая шутка!.. У меня и без того нервы расшатаны, никаких сил не хватает». Ему казалось, что живым ему досюда не добраться. Улица Йожефа далеко… И чего только не пришлось увидеть по дороге! «До самой смерти не забуду… Не следовало давать этим соплякам оружие. Стреляют куда попало, и меня чуть не убили. Гнались за каким-то коммунистом…» Он видел, как кто-то пробежал мимо него и скрылся за воротами. И вдруг откуда ни возьмись, как из-под земли выросли, налетели на него пять подростков.
— Это он? — спрашивал раскрасневшийся юнец лет семнадцати. — Это коммунист?
«Не хватало еще, чтобы меня принимали за коммуниста. Разве я похож на коммуниста? Это просто ужасно… Оружие можно доверить только зрелому мужчине, который умеет отличить порядочного человека от коммуниста. По внешнему виду, по поведению человека можно же понять, что он собой представляет…»
— Кого вы ищете? — вывел его из раздумья голос какого-то армейского майора.
— Видите ли, господин майор… — начал старик, но ему пришлось посторониться, чтобы пропустить выходивших с сияющими лицами нескольких вооруженных парней. Они громко разговаривали. Последним вышел Ласло Тёрёк и присоединился к группе.
— Видите ли… я Пекари… председатель трибунала доктор Пекари…
Один из вооруженных, высокий, широкоплечий детина, услышав его фамилию, вскинул голову, нахмурил брови. Взгляд у него стал колючим. Он взялся рукой за висевший у него на плече автомат.
— Погодите, ребята, — сказал он своим дружкам.
— Что там, Коцкаш? Пошли, надо спешить! — торопил его усатый человек в очках.
Тот, кого назвали Коцкашем, вплотную подошел к старику.
— Как вас зовут, папаша? — грозно спросил он и огромной пятерней сгреб старика за шубу на груди.
Пекари, что-то невнятно лепеча, пытался вырваться:
— Позвольте… позвольте… в чем дело?
— Фамилию! — рявкнул Коцкаш.
Солдаты столпились позади майора, с любопытством наблюдая за происходящим.
— Пекари… доктор Пекари…
— Пекари? — злорадно захохотал Коцкаш. — Хо-хо-хо… господин председатель Пекари… Ребята, знаете, кто этот тип? Этот гнусный гад? Пекари? — продолжал хохотать Коцкаш. — Наконец-то ты попался, подлюга авош… Да ты знаешь, что я с тобой сделаю… — и он замахнулся кулаком.
— Эй, ты, — остановил его Янош Надь, — зачем обижаешь старика?!
— А ты не вмешивайся!.. — отмахнулся Коцкаш. — Это наше дело…
Ласло тоже подошел к старику.