— Аладар Кальман, — представился он. Эржи что-то прошептала вместо приветствия и села.
— А разве товарищ Ваш еще не пришел домой? — удивленно спросил молодой человек.
— Я не знаю, — пролепетала девушка.
— Вы не жена его?
— Нет, нет. Мы только товарищи, — ответила Эржи и слегка улыбнулась. — Когда Бела ушел?
— В четверг. Да, первого числа.
— Это вы его спасли?
— Да.
— И он ушел домой?
— Он сказал, что пойдет в Чепель. Шарика, ты помнишь, он назвал именно Чепель?
— Да, — ответила светловолосая девушка. — Снимите пальто, — предложила она.
Эржи встала. Сняла пальто.
— Вы не дадите мне воды? — повернулась она к девушке.
Шари поднялась и через несколько секунд принесла стакан воды.
Эржи приняла таблетку.
— Вы больны? — спросила Шари.
— Немного нездоровится, у меня температура.
Кальман внимательно смотрел на девушку, о чем-то задумавшись.
— А как вас зовут? — спросила девушка.
— Эржи Брукнер…
— Брукнер… Брукнер… — повторил Кальман ее фамилию. Затем вдруг хлопнул себя по лбу. — Скажите, Эржике, у вашего отца парализована нога?
Девушка оживилась.
— Да. Вы его знаете?
— Он работает на заводе синтетических материалов? Верно?
— Да.
— Я знаю вашего отца. Мы вместе с ним были на заводе тридцатого числа. Больше того, я знаю еще одного человека. У нас с вами есть общий знакомый…
— Интересно. Кто же он? — девушка посмотрела на него с недоумением.
— Ваш жених Ласло Тёрёк.
У Эржи радостно забилось сердце.
— Вы знакомы с Ласло? — прошептала она.
— Мы вместе участвовали в боях до тридцатого числа.
— Ты не хвались этим, — неодобрительно бросила Шари.
— Я не хвалюсь, — ответил Кальман, — но и не скрываю…
— Расскажите, как вел себя Ласло, — попросила девушка.
Кальман начал рассказывать.
Пока говорил, в душе девушки одно чувство молниеносно сменялось другим. Кальман рассказывал откровенно, без всяких прикрас. «Да, я узнаю его, — думала девушка. — Это Ласло. Восторженный, готовый на все, в порыве энтузиазма лишившийся рассудка. Значит, это он был тогда у министерства внутренних дел. Это его я видела у пьедестала памятника. О, ведь я могла убить его… Предчувствие не обмануло меня…»
— Скажите, товарищ, — обратилась она к Кальману, — каким человеком вы его считаете: честным или бесчестным? — последнее слово она произнесла робко, чуть слышным голосом.
— Пока я был вместе с ним, он не совершил ни одного преступления или бесчестного поступка, — ответил Кальман. — Что было потом, я не знаю.
— К сожалению, теперь он погряз слишком глубоко, трудно будет ему выпутаться, — вслух рассуждала Эржи.
— Вам что-нибудь известно о нем?
— Да, — удрученно ответила Эржи. — Я получила от него письмо. Он совершенно по-иному, не как мы, расценивает происходящее. Стал старшим лейтенантом «национальной гвардии». Сейчас мы воюем друг против друга, и кто знает, встретимся ли?
Наступила тишина.
— Теперь вы пойдете в Чепель? — спросил Кальман.
Девушка кивнула головой. Лицо у нее пылало, глаза лихорадочно блестели.
— Эржике, у вас высокая температура, не лучше ли вам остаться здесь?..
Эржи покачала головой.
— Я должна идти, — с трудом проговорила она. — У меня важное задание… его нужно выполнить…
— А если я вас не пущу? Если мы вас не пустим? — и он взглянул на Шари, как бы ища у нее поддержки.
— Вы не имеете права меня задерживать…
— Тогда я вас провожу, ладно?
— Я тоже пойду, — сказала Шари.
Они вышли втроем, взяв друг друга под руки, Кальман и Шари захватили автоматы, не забыли и об удостоверениях «национальной гвардии».
По дороге говорили мало. Кальман рассказал, как они спасли Белу и как погибли два солдата госбезопасности.
— Знаете, Бела и нас чуть не пристрелил. Они втроем сражались мужественно, как настоящие революционеры. Конечно, бедняга не знал, кто мы такие. Мы стреляли в стены, чтобы было больше пыли и шума. К сожалению, у мятежников был большой перевес сил, мы не могли вступить с ними в бой… Видели бы вы, как он отчаянно набросился на нас. Разумеется, тут же подоспели три или четыре бандита и стали избивать Белу. Нам с большим трудом удалось спасти его — ведь они его друзья застрелили пятерых мятежников. Затем мы обманули их, сказав, будто отведем его в штаб, и привели к Шари.
— Его сильно побили? — спросила Эржи.
— Он парень крепкий, как сталь, — улыбнулся Кальман. — На следующий день уже был на ногах. Мы всю ночь проспорили. Очень умный парень.
До Чепеля они добрались на попутной машине, примостившись у самой кабины и прижавшись друг к другу.
Еще не было и двенадцати, когда Эржи, Шари и Кальман прибыли на место. Кроме Белы, туда пришли Вамош, Геза Капош, Эстер и еще два — три товарища. Чем-то взволнованные, они горячо спорили. Молчал только Геза Капош. Уже целую неделю ему не удавалось поговорить с женой, а сегодня утром она сообщила по телефону, что их двухлетняя дочь Ильдико сломала ногу, и ее пришлось отвезти в больницу. Думал было побежать домой, но, взглянув на озабоченные лица товарищей, понял, что не сделает этого, и остался.
Увидев входившую Эржи, все обрадованно вскочили, но тут же остановились с застывшими на лицах улыбками: девушка покачнулась и в обмороке опустилась на пол. Эстер тотчас подхватила и уложила ее в постель. Смерили температуру: сорок. Девушка издавала бессвязные, невнятные звуки. Один из товарищей побежал за врачом, жившим в этом же доме.
Вскоре он вернулся с врачом, пожилым полным мужчиной. Хотя он был членом партии, Вамош распорядился, чтобы все ушли в другую комнату.
Через полчаса, проводив доктора, вошла Эстер.
— Воспаление легких и плеврит. Пойдите к ней, — обратилась она к Шари, — ее нельзя оставлять одну.
Шари поспешила к больной.
— Состояние очень тяжелое. Маккаи сделал укол, но, по его мнению, ее надо немедленно отправить в больницу.
— Я попробую поговорить с Эржи, — сказал Вамош. — Бела, идем со мной.
Бела был чем-то подавлен, взволнован. Под глазами у него — лиловые синяки. Они вошли в комнату. Эстер тоже последовала за ними. Эта хрупкая, миниатюрная женщина успела уже затопить кафельную печь.
Вамош сел на край кровати. Лицо у Эржи полыхало лихорадочным жаром. Глаза были закрыты. От длинных густых ресниц падала тень. Потрескавшиеся, пересохшие губы то и дело вздрагивали. Из-под ресниц катились слезы. Грудь высоко вздымалась и опускалась.
Вамош нежно взял горячую руку. Он почувствовал слабое пожатие ее пальцев.
— Эржике, — прошептал он.
Тишина. Слышно только, как тяжело и учащенно дышит девушка да тикают часы.
— Эржике!
Снова молчание. Потом девушка открыла глаза. Они сияли лазоревой голубизной, как море под лучами летнего солнца.
— Это я, Вамош, — проговорил мужчина, — вы меня узнаете?
Бела тоже наклонился поближе.
— Ласло, — прошептала она, чуть-чуть пошевелив потрескавшимися губами, — Ласло, любимый мой…
— Эржи… Эржике, — повторял Бела.
Несчастную девушку преследовали кошмарные видения. Проблески сознания перемежались с забытьем, когда она проваливалась в мир грез и призрачных сновидений. Ей казалось, что она далеко-далеко отсюда, среди сияющих облаков. Вот остановилась на краю пропасти, смотрит широко раскрытыми глазами, отыскивая своего любимого.
— Ласло, — причала она, — подожди, я иду…
Слова со свистом вырывались из ее груди.
— Да, Ласло ждет меня. Где же он меня ждет? Забыла… Нельзя забывать, иначе мы не встретимся. Но все же я не пойду к нему, сегодня вечером мне надо вернуться в холодный сырой лес, под шумящие кроны деревьев, там меня ждут. А кто меня там ждет? Друзья? Или Ласло? Конечно, там меня ждет Ласло. Но я должна найти Вамоша. До тех пор я не смогу вернуться в лес, к Ласло. Даже маму не увижу, пока не найду Вамоша. Кто же этот Вамош? Подполковник? Нет, подполковник послал меня к Вамошу. Я все перепутала… Меня послали не к Вамошу, а к Беле и к двум юношам на улицу Пратер. Я должна пойти туда, чтобы быстрее увидеться с Ласло. А Ласло уже старший лейтенант. Офицер. Он и мне приказывает. Теперь не только Комор, но и Ласло приказывает. Мой муж. «О, грусть, оставь меня, приди хотя бы завтра — сегодня тяжко мне…» Неправда! Я принадлежу Ласло, и он мой. Я его жена, его верная жена… Я приду, мой Ласло, должна идти, но подожди, мой золотой, надо найти Белу. Пойдем, поищем вместе. Не бойся Белы. Бела не любовник мой. О, если бы ты знал, как героически сражался Бела. Тот в очках говорил… Что, кто говорит? Бела?
Только бред Эржи нарушал тишину комнаты.
— Эржике, — проговорил парень, — я здесь, рядом, сейчас придет и Ласло…
В глазах девушки как будто затеплилось сознание.
— Бела, — прошептала она, — Бела…
— Я здесь, Эржике…
— Бела… Товарищ Комор… — она умолкла, закрыла глаза.
— Что передавал Комор? — торопил ее юноша.
— Со своим отрядом… отойди к тюрьме…
Мужчины посмотрели друг на друга. «Опять бредит», — подумал Вамош.
— Сегодня ночью… или завтра… начинается… наступление…
Слова свинцово-тяжело и глухо отзывались в тишине.
— Там… много товарищей… арестованных…
Снова мучительная тишина. Девушка глубоко вздохнула. Затем, превозмогая слабость, продолжала:
— Пятого… хотят… казнить их… Это точно… Наши разведчики… сообщили… Если до пятого не начнется… наступление… вы и… в том случае… начинайте… Тогда… и Комор… туда… придет со своими…
И она потеряла сознание.
Бела и Вамош переглянулись, Шари и Эстер застыли в немом ожидании, широко открыв глаза.
— Что же нам делать? — спросил Бела. Вамош задумался.
— Эстер, пригласите еще раз врача. Узнайте, в чем она нуждается, какие нужны лекарства. А вас попрошу, — повернулся он к девушке, — останьтесь здесь. Пошли, Бела!
Они вышли.
Кальман, Геза Капош и четы-ре товарища с нетерпением ожидали их.