вовал на себе чей-то взгляд. Обернувшись, я опять наткнулся на типа, сострившего про кошку.
— В чем дело? — спросил я.
— Что за хрень у тебя тут написана? — Он ткнул пальцем в принт на моей спине.
— Slipknot там написано. Группа такая.
Я старался звучать нейтрально, однако все равно выходило грубовато. Но больше не хотелось влезать в темные истории. Хотя на провокации я велся постоянно. Стоило кому-то заговорить со мной, как я инстинктивно напрягался.
— В первый раз слышу, — нахмурился тот, подавив то ли отрыжку, то ли икоту. — Я тебя раньше ни в одной секции не видел. А я тут везде ходил.
— А меня и не было ни в одной.
— Как тебя, говоришь, зовут?
— Сергей, — сказал я.
— Дэн. — И он протянул руку.
Я осторожно ее пожал.
— До пятницы? — спросил он у меня.
— До пятницы.
Выйдя на улицу, я зачем-то оглянулся, а затем закурил. Дым буквально зависал в воздухе, замерзая на ходу. Вокруг школы дрожали огоньки фонарей. Февральская морозная безысходность. Я повел плечами, выпрямился и пошел по одинокой промерзшей дорожке.
Никто тебя не атакует. Расслабься. Ложная милитаризация.
5
Моя мама — человек функционирующий. Это верно описывает ее отношение к жизни. Она работает в какой-то свинской конторе, где людей заставляют пахать даже в выходные. Но она всегда качественно и трудолюбиво выполняет свою работу. Найти себе что-нибудь менее напряженное она не может, ведь у нее есть я. Когда она злится, это звучит как упрек, и я иногда чувствую себя виноватым, что вообще родился. Когда она радуется за меня, — что бывает крайне редко, — я становлюсь смыслом ее жизни. И те и другие крайности мне не нравятся. Быть виноватым иногда кажется даже привлекательнее.
Большая ответственность — быть смыслом чьей-то жизни.
Сколько себя помню, всегда обещал себе быть лучше по отношению к ней, но никогда не получалось. Поэтому я только наблюдал, как она крутится и функционирует, приводя в движение маленький мир нашей трехкомнатной квартиры. Мне часто казалось, что это создание иллюзии жизни, которой нет, потому что один из членов семьи всегда в себе, а другой всегда на работе. Кота это не касалось, ему было хорошо и без нас.
Иногда я думал, что она как Сизиф, толкающий в гору неподъемный камень. В этом камне были я с моими непроходящими проблемами, чертов быт, ее работа, какие-то болячки. Она постоянно съезжала вниз, но находила в себе силы толкать камень дальше. Иногда я с легким ужасом представлял, что однажды ее руки не удержат камень, и он покатится вместе с ней, и никто больше не будет толкать его вверх.
Камни надо толкать вдвоем или не трогать их вообще.
6
У нее был день рождения в начале месяца, когда март еще не отличить от февраля. Надо было купить какой-нибудь подарок, который ей понравился бы. Через них я старался показать без слов, что мое истинное отношение не такое равнодушное, каким кажется. Просто его сложно облекать в слова и всякие нежности.
Но с подарком попасть было непросто. Для функционирующего человека большинство вещей делятся на полезные и бесполезные. Ей сложно оценить красоту какой-нибудь милой репродукции на гениальный шедевр живописи, потому что это непрактично. Эстетические предпочтения у нее были, но хлам она не любила. Картина в данном случае стала бы хламом.
Полезными считались кухонные принадлежности, но у нас все было. Что еще подросток мог купить на свои скромные накопления?
В прошлом году я подарил какой-то шарф, и он вроде даже ей понравился. Угодить ее вкусовым предпочтениям в одежде оказывалось тоже сложно.
В итоге я побрел в наш торговый центр — огромное здание в пять этажей, днем и ночью служившее маяком для всех пьяных, замерзших и скучающих. Мы часто бывали тут с Сашей и еще с какими-то эпизодическими знакомыми. Можно сказать, что вся школа жила тут после уроков.
Я вошел в сверкающий холл и окунулся в запахи кофе и парфюма. Везде царил радостный гомон, а дорогу подрезали промоутеры с воплями: «Купи платную фигню и получи бесплатную фигню в подарок!».
Идей не было, я просто разглядывал витрины. Казалось, я должен увидеть что-то особенное, при виде чего в моей голове заиграет музыка, и невидимый шоумен подскажет: «Вот оно!». Я прошел мимо бутиков с дорогими шмотками, обувью, магазинов с часами и сувенирами… и внезапно наткнулся на новую витрину.
«Прованский сад».
Похоже, лавка открылась недавно. По крайней мере, пару месяцев назад ее тут не было. Я застыл напротив витрины, всматриваясь в людей и товары. Это было что-то вроде парфюмерного, где продавались дорогие шампуни, мыло ручной работы и все в этом духе. Возле полок столпились женщины, самозабвенно нюхая что-то в красивых флаконах, а вокруг них суетились продавщицы в розовых фартуках.
Пару минут я мялся, а затем вошел. Мое появление вызвало несколько недоуменных взглядов. В «Прованском саду» я, видно, не смотрелся.
Растерянно оглядевшись, я подошел к какому-то стеллажу, заставленному кучей разноцветных баночек.
«Скраб с лепестками роз» — прочитал я.
Одна из продавщиц постарше пристально разглядывала меня минут пять, пока я пытался понять различия между всеми этими банками. Краем глаза я следил за ней. Она что-то шепнула молоденькой продавщице, и та поспешила ко мне. Наверное, они подумали, что я — вор. На всякий случай я зачем-то пригладил волосы.
— Добрый день, — прощебетала она.
Я покосился на нее, а она продолжала улыбаться. В этой улыбке не сверкал вышколенный дух сервиса, но назвать ее совсем искренней тоже не получалось.
Светло-каштановые волосы собраны в аккуратный хвост, чистая кожа и большие карие глаза. Пара веснушек на носу. Похоже, ей самой не больше шестнадцати.
— Могу я вам помочь?
— Я ничего не украду, — успокоил ее я.
Она слегка вытаращилась и сказала:
— Что вы, я вас ни в чем не подозреваю. Это моя работа — консультировать.
— Да я… — хотел было возразить я, но понял, что она мне действительно нужна. Я ничего не смыслил в этих склянках. — Короче, у моей мамы день рождения скоро. Ей нужно что-нибудь…
— Пойдемте, я покажу вам наши подарочные наборы! — с энтузиазмом воскликнула она и потащила меня к противоположному концу магазина.
Старшая продавщица наконец-то перестала на нас пялиться и отвернулась. Мы очутились около деревянных коробочек, набитых средствами по уходу за телом.
— Здесь очень практичный набор! Гель для душа с запахом персика, абрикосовый скраб для тела, мыло с отшелушивающим эффектом и молочко для тела с экстрактом авокадо. У нас все ингредиенты абсолютно натуральные! Более того, наша марка выступает за экологически чистое производство.
— Разве в Провансе растет авокадо? — спросил я, читая этикетку.
— Что? — замерла она. — Ну… у нас… э-э-э… широкий спектр… спектр… производства. Также мы принципиально отказываемся тестировать продукты на животных, что является…
— На ком вы их тогда тестируете? На себе, что ли? — усмехнулся я.
Она была забавной. Явно только вступила в должность. Некоторое время я с интересом разглядывал ее исподлобья, и она тоже таращилась на меня в нерешительности. Затем ситуация показалась нам обоим странной, и мы снова вернулись к склянкам.
— Или вот еще хороший набор, если твоя мать… извините, ваша… чувствительна к парфюмированным продуктам. Здесь исключительно гипоаллергенные компоненты и никакой отдушки. Только мыло оливковое, но это очень ненавязчивый запах, нейтральный… А если твоя… ваша мать предпочитает, наоборот, изысканные ароматы, то прошу пройти сюда… Сколько ей лет?
— Э-э-э… сорок пять.
— Тогда, думаю, нужно обратить внимание на эту коллекцию под названием «Марокканская роза». Этот утонченный запах очень подходит женщинам среднего возраста и прекрасно оттеняет их зрелую красоту.
— Зрелую красоту, — чуть ли не по слогам повторил я, впервые в жизни находясь под таким шквалом маркетинговой обработки.
Она испуганно заглянула мне в лицо, думая, что сказала что-то не то.
— Давайте… давайте «Марокканскую розу», — не очень уверенно проговорил я.
— Ага! — Она кивнула так, что ее хвост на затылке подпрыгнул.
Я был дезориентирован.
«Слишком много информации» — хотелось сказать мне.
И я так и не понял, в чем принципиальная разница между несколькими лосьонами. Но для женщин, выбиравших флакон уже полчаса, похоже, разница все-таки была.
— Не хочешь чего-нибудь для себя? — спросила она, оборачиваясь. «Алина» — мелькнул бейджик. — Прошу прощения, не хотите ли?
— Для себя?!
— У нас есть отличные мужские наборы.
— Нет, спасибо, — растерянно усмехнулся я, — у меня все хорошо.
Алина подавила смешок и добавила:
— Ну, необязательно ждать, когда все будет плохо, чтобы начать пользоваться, допустим, одеколоном после бритья!
— Сильный аргумент, — вынужден был согласиться я, — но, наверное, все же нет…
— Да ты попробуй, — она уже окончательно перешла на «ты», — есть классный. Пошли, подушу!
«Что ей нужно от меня?» — промелькнуло в голове.
Алина, не выпуская из подмышки мой подарочный набор, привела меня к мужскому стенду и ловко брызнула чем-то в шею. Запахло экзотическими травами.
— Здорово, да? Основная нота — бергамот и кедр.
— Пахну как свежий газон.
Она уже смеялась, и я тоже невольно улыбнулся.
— Ну, хотя… — нахмурилась она, — не твой запах. Тебе пойдет что-нибудь… шипровое, холодное, но глубокое.
И на меня опять что-то брызнули. В этот раз пахло лучше, но потом снова пробился бергамот. Я слегка сжал пальцами нос, чтобы прийти в себя после смеси запахов.
Ее взгляд тем временем упал на мои руки.
— Эй, ты что, без перчаток ходишь?
— Ну да.
— Руки надо мазать кремом, — деловито сообщила она, хватая мою ладонь и щедро выдавливая на нее что-то белое. — Давай втирай. А то потом как наждачка будут…
Обилие витавших здесь ароматов полностью лишало способности сопротивляться.