Подбежал возбужденный Саврасов.
– Вадим Михайлович, они точно на машине приехали! Метрах в сорока лесная дорога ответвляется от той, что идет по полю. Машина заехала в лес, ее загнали в кусты, чтобы не торчала на проезжей части, а сюда уж этих бедолаг пешком пригнали. Мог не заметить, но сломанные ветки привлекли внимание. Протектор у машины почти лысый, двигатель – так себе. Пока стояли, масло натекло – приличная лужа.
– Молодец, Саврасов, наблюдательный ты наш, – буркнул Куренной.
– Марченко, сходи посмотри, – поднял голову Шефер. – Пусть твой боец, Вадим Михайлович, проводит моего бойца.
Двое ушли, исчезли за кустами.
– Что знаете об этих людях, Борис Львович? – спросил Павел.
– Да, собственно, немного, молодой человек… – Медик невозмутимо продолжал свою работу. – До войны в городе работала небольшая ювелирная фабрика, на ней трудился наш герой. Не у станка, конечно, заведовал конторой при администрации. Отвечал за снабжение, за отправку готовой продукции, знал все, что производит фабрика, мог с закрытыми глазами описать любое изделие, произведенное предприятием. Перед войной произошла кадровая перестановка, и он возглавил отдел технического контроля. Компетентный был человек, умница, всезнайка. Жили вдвоем с женой, детей не завели. К себе людей не приглашал, но в гости ходить любил. И с партийными товарищами знался, и с исполкомовскими. Когда подошли немцы, Каплин с женой, разумеется, засобирались в эвакуацию. Фабрику закрыли, все ценное вывезли… Каплин вернулся из эвакуации восемь месяцев назад – в собственную квартиру на улице Ленина. Душенин – его старинный приятель – поспособствовал устройству Каплина в райпотребсоюз на незначительную должность с маленькой зарплатой. Да и правильно, – медик усмехнулся, – зачем людям вроде Каплина зарплата? Но числиться где-то должен, дабы не обвинили в тунеядстве. Жило семейство неплохо, супруга не работала. Посещали культурные мероприятия, отмечались в ресторане, питались исключительно с рынка и магазинов кооперативной торговли.
– Кто такой Душенин? – поинтересовался Горин.
– Директор Дома культуры. Думаю, вам, молодой человек, а также всем присутствующим, придется с ним поговорить. Личность в городе известная – местный, так сказать, светоч, приобщающий массы к культурной жизни.
– Вы тоже были в эвакуации, Борис Львович?
– Вы догадливый, молодой человек. – Мужчина рассмеялся. – Любопытно представить жизнь при немцах. На ум приходит только загробная. Евреев в городе было немного, сотни полторы. Половина уехали – в том числе ваш покорный слуга. Вторая половина, очевидно, думали не головой. Немцы расстреляли всех оставшихся в первые же две недели… Вы не будете возражать, если несколько минут поработаю? e6afab
– О да, Борис Львович, не отвлекайтесь.
Оперативники курили в стороне, наблюдали за работой криминалиста. Вернулся Марченко, стал что-то докладывать Шеферу. Потом они отвязали тела от дерева, стали их осматривать.
– Мутный был этот тип – Каплин, – сообщил, выбрасывая окурок, Шурыгин. – Лично незнаком, но слушки ходили. Перед войной его чуть не прибрали – вскрылись махинации на ювелирке. Но выпутался – талантливый человек во всем талантлив. Тогда отделением РКМ командовал Загорин Виктор Михайлович, царствие ему небесное. Загорина арестовали перед войной по делу филиала троцкистского центра, но до суда дело не дошло, скончался от инфаркта в камере. Тогда это дело быстро замяли, Каплин остался на свободе. Потом война, эвакуация. Вернулся, снова начал мышковать…
– Домышковался, – фыркнула Кира. – Точно припрятал золотишко – и наверняка еще до отъезда, не везти же его с собой в эвакуацию? Зачем он вернулся в нашу дыру? Такие ищут, где сытнее и теплее. Вернулся, значит, имел причину. Снова собирался свалить – теперь уже не с пустыми руками, ждал подходящего момента. Но кто-то его опередил, хитрее оказался…
Медики закончили осмотр минут через десять. Подошел Шефер, достал сигарету. Куренной щелкнул зажигалкой. Криминалист с наслаждением затянулся, забыв поблагодарить.
– Что вам сказать, друзья мои. В этом лесу вы улик не найдете, попытайте счастья в доме Каплиных – их оттуда привезли. Мы с Марченко свою работу сделали. Ориентировочное время смерти восемь часов назад, плюс-минус час. Разложение уже началось. И лесные букашки на них неплохо посидели. То есть сюда их привезли в районе трех-четырех часов ночи. Добавьте время на беседу, доставку… выходит, домой к ним пришли в районе двух. Город уже спал. Жертвы избиты – под одеждой синяки и гематомы. Плюс то, что мы видим на их лицах. После беседы их задушили. В какой последовательности, сказать не могу. Вокруг места происшествия следы как минимум трех человек. Но обратите внимание – они не дураки, все были обуты в кирзовые сапоги. Степень истертости подошв, я бы сказал, средняя. Размеры – ни карликов, ни великанов. У Давида Марковича отбит левый бок – били сапогом, а его рвало кровью. Что сказать о преступниках? Ничего не скажу – не люди они, звери. Крепкие, получающие удовольствие от пыток и убийств. Думаю, добились чего хотели – ну, вы меня понимаете…
– Что по машине, Борис Львович? – спросил Куренной.
– А я знаю? – простодушно отозвался Шефер. – Ищите свидетелей – не так уж часто по ночам ездят машины. Автомобиль легковой, в картере дыра, вытекает масло. «Эмка» или какой трофейный автомобиль – пока сказать не могу. Транспорт не новый, требует ремонта. И окурки, кстати, мы не нашли. Либо быстро закончили свое черное дело, либо ведут здоровый образ жизни, либо забрали их с собой, потому что умные. В общем, глухое дело, друзья мои – это ведь написано на ваших красноречивых лицах? Работайте, ничего другого не посоветую, глядишь, подфартит.
Глава 6
На расследование двойного убийства бросили все силы уголовного розыска. Расстояния в городе были небольшие, от центра до места преступления – десять минут езды. На восточную окраину вела единственная дорога – улица Прокатная. Золотницкий и Мамаев обошли крайние избы. Результат оказался предсказуем. Чужую машину никто не видел, люди спали. Кто-то слышал, как проехало авто, свет фар озарил занавески – еще удивились, поскольку дело нечастое. Здесь и днем-то ездят редко. За часами не следили, одна женщина «по ощущениям» предположила, что было часа три. Другая настаивала, что машина прошла перед рассветом. Возможно, обе не ошибались – просто машина вернулась в город.
Чета Каплиных проживала в центральной части Вдовина, на улице Ленина. Дом был старый, но добротный, построен задолго до революции. Квартира находилась на первом этаже за вместительным парадным. Вход в дом скрывали тополя. Двор украшали сараи, в которых граждане держали не подлежащий выбросу мусор, частично разобранная на кирпичи бойлерная. Здесь можно было скрытно поставить машину, а потом незаметно раствориться в ночи. С обратной стороны, куда выводил черный ход, было еще краше: вообще никого, глухой непосещаемый двор. Обе двери были прикрыты, но не заперты, что оставляло простор воображению. Двери были прочные, замки – серьезные, все окна в квартире забраны решетками – что, однако, не спасло семейство. Квартира была неплохой, но и не дворец. «Достойный промежуточный аэродром на пути к безмятежной жизни», – подумал Горин. Мебель добротная. Но не новая, в серванте стояла хрустальная посуда. Имелся патефон с набором пластинок – от русской классики до Шаляпина, Вертинского и «трофейных» немецких певичек. Библиотека в книжных шкафах не потрясала разнообразием, но смотрелась неплохо: собрания сочинений Льва Толстого, Максима Горького. Ничего сомнительного, запретного, способного вызвать вопросы у следователей МГБ. В квартире царил полный бедлам. Шкафы нараспашку, ящики вывернуты. Кровь пролили, но немного, видимо, кому-то из домочадцев разбили нос. Стены в доме были толстые, надежно глушили звуки. Но такой тарарам… Неужели соседи ничего не слышали?
– Все понятно. – Куренной заглянул в спальню, осмотрел перевернутую постель, брезгливо поморщился, перешагнул через валяющийся посреди комнаты выдвижной ящик. – Работали несколько человек, хозяева впустили их в дом. Могли представиться милиционерами, пожарными – кем угодно. Да хоть саперами, обнаружившими в подвале неразорвавшуюся бомбу. Любой откроет – особенно спросонья.
– Хозяев связали, бросили на кровать, перевернули квартиру, – сказал Павел, – но ничего не нашли, иначе не повезли бы на природу.
– Это без тебя понятно, – фыркнула Кира. – Никто не будет хранить в квартире фантастические богатства. Вопрос в другом: сознался ли Каплин, когда их с женой привязали к дереву?
– Не знаю, насколько это важно для расследования, – пожал плечами Горин. – Это зависело от стойкости и упрямства Давида Марковича, от его умения переносить боль. Мог ли он равнодушно смотреть на то, как мучают супругу… Конечно, сознался, иначе бы не убили, а продолжали обработку.
Соседка по площадке сунула нос в квартиру, испуганно ойкнула и прижала ладошку ко рту. Дама была в годах, высохшая, носила большие очки с круглыми стеклами.
– Какой кошмар, – прошептала соседка. – Что тут происходит? Вы из милиции? Просто распоясались эти воры… Здесь живут приличные люди, что они себе позволяют…
– Что мы им позволяем, то они себе и позволяют, – приглушенно пробормотала Кира.
– А где же Давид Маркович и Наденька? – продолжала вопрошать старушка. – Как хорошо, что их не оказалось дома, а то ведь и избить могли. Их же не было дома, верно?
– Задаете много вопросов, гражданка, – нелюбезно отозвался Куренной. – Слышали новость? Скоро в милиции откроются специальные отделы, сотрудники которых будут заниматься только тем, что отвечать на вопросы граждан. Но пока таких отделов нет. И отвечать придется вам. Проживаете в соседней квартире? Слышали ночью что-то подозрительное?
Соседка призналась, что просыпалась несколько раз. Упало что-то, доносились глухие голоса. К сожалению, ее кровать в другом конце квартиры, много не услышишь. Живет она одна. Больше ничего не слышала, уснула.