Лучше ни о чем не думать, пусть все идет своим чередом. Блюла ли Катя Усольцева обет верности в его отсутствие? Раньше вопрос стоял, теперь терял актуальность. И все же неприятно чувствовать себя оленем с рогами…
– Как ты оказалась в милиции?
– Замели однажды, – отшутилась Кира и затушила окурок в пепельнице. – Всегда была девушкой активной, спортом увлекалась, кроссы бегала, нормы ГТО щелкала как семечки. Над мальчишками постоянно глумилась. Два года до войны проработала в местном розыске – без соответствующего образования, по комсомольской, так сказать, путевке. Замуж собиралась за красавца моряка – по озерам из Пскова в Балтику грузы гонял. Дома редко появлялся, а однажды и вовсе пропал. Искали, не нашли, загадка, в общем. Может, косточки его давно сгнили или процветает где-нибудь во Владивостоке. Между делом выяснилось, что я детей не могу иметь. Промерзла в детстве на барже посреди озера – оттуда и пошло. Потом война, партизаны, ранение, вывезли за Ладогу. Вернулась – у меня же отец во Вдовине живет. Старый уже, хромает, но не хочет быть обузой, сторожем работает при школе. Мама в сорок первом умерла – ноги отморозила, пневмония легкие съела… В общем, много причин, почему я такую жизнь выбрала, пошла по кривой милицейской дорожке…
– Решила стать мужчиной, – поддел Горин.
– А ты с мужчиной сейчас спал? – Кира привстала, заблестели глаза. – А ну, лежи смирно, не шевелись, сейчас мы с тобой разберемся…
Глава 9
Только в два часа ночи затихли звуки. Кира отвернулась, пробормотав, что встать нужно раньше, чтобы забежать домой. Она отключилась, засопела. Павел тоже не тянул, провалился в объятия Морфея.
И часа не прошло, как в дверь забарабанили! Стучали усердно в несколько рук. Павел свалился с кровати, затряс головой, выбивая сон.
– Горин, открывай, хватит спать! – гремел по подъезду голос.
Застонала Кира: что за галдеж? Не квартира, а проходной двор! Павел бросился в прихожую, как был в неподобающем виде, спохватился, припустил обратно, впрыгнул в штаны. В квартиру ворвался Куренной – злой, как акула, в черном развевающемся плаще. За ним влетел долговязый Коля Золотницкий. На площадке находился еще кто-то.
– Почему так долго, Горин? – гремел Куренной. – Спишь, что ли? Быстро одевайся, у нас ЧП! Крюк из-за тебя пришлось делать. Мы на машине, все здесь. Тебя только нет, и Киру Сергеевну найти не можем. Дома только отец, говорит, забегала вечером…
Немая сцена была, как в театре. Наспех одетая, растрепанная Кира возникла за спиной. Куренной потерял дар речи. Золотницкий от изумления выпучил глаза. Хрюкнул заглядывающий из подъезда Виталик Мамаев.
– Лопни мои глаза… – выдохнул Куренной. – Наш пострел везде поспел… Кира Сергеевна, а вы куда смотрите? Ладно, потом разберемся. Хорошо, что вы оба здесь. Быстро собирайтесь, машина у крыльца. Оружие еще не потеряли?
Куренной повествовал, пока облачались, катились по лестнице, забирались в пикап ГАЗ-4, в кузове которого сидел Саврасов, а за рулем курил Шурыгин. На кирзавод, который находился неподалеку, на северо-восточной окраине, вечером привезли зарплату. Почему вечером? Да потому, что бардак везде! Или злой умысел. Рабочие и прочие сотрудники давно разошлись. Зарплату оставили в сейфе, поручив охрану местному сторожу. Это же форменное вредительство! Огромная сумма денег – и всего лишь инвалид с берданкой? Куренной ругался матом, не сдерживаясь. Касса – отдельно стоящая будка, примыкающая к заводоуправлению, стены в принципе прочные, дверь нормальная, на окнах решетки. Но все равно… В общем, если неприятности суждено случиться, то она случается. Касса подверглась нападению неизвестных. Сторож оказался не ротозеем, выявил опасность на ранней стадии, заперся, позвонил в милицию. По словам дежурного, человек выл от отчаяния, кричал, чтобы быстрее прислали помощь, он долго не продержится. Группа из четырех милиционеров выехала почти мгновенно. Оперативники припозднились, требовалось собрать людей…
– Пулей грузитесь, мужики! – покрикивал из кабины Шурыгин. – Столько времени потеряли! Кира Сергеевна, что вы сегодня как неживая? Эй, постой-ка. – До Шурыгина дошло. – Кира Сергеевна, а вы откуда? – И замолчал, охваченный страшным подозрением.
– Гони, Шурыгин, все уже сидят. – Куренной запрыгнул в кабину, хлопнул дверцей.
В символический кузов поместились пятеро. Весь отдел был здесь. Кира забилась в угол, отвернулась. На нее смотрели с любопытством. Хорошо, что ночь, а то сгорела бы от стыда! Шурыгин взял с места в карьер, пикап развернулся, покатил к выезду из барачного квартала.
– Здесь недалеко, – сказал Саврасов, – минуты за три доедем. Кира Сергеевна, а можно спросить?
– Нет, – отрезала девушка.
– Павел Андреевич, может, вы ответите?
– Помолчи, – проворчал Павел.
– Разговор на эту тему портит нервную систему! – засмеялся Виталик Мамаев. – Да ладно, все мы люди. Одно мне, черт возьми, непонятно, когда вы успели?
– Да заткнитесь уже! – рявкнула Кира, и Виталик сделал миролюбивый жест.
Из кабины доносился гогот водителя – до Ивана Кузьмича с запозданием дошло.
«Пенсионеры веселятся», – подумал Горин.
– На дорогу смотри, Кузьмич! – прикрикнул Куренной. – Так и норовишь нас сгубить, хрен старый!
Машина объезжала погруженный в темноту частный сектор, тряслась по разбитой грунтовке. Из темноты вырисовывалась заводская труба. Потянулась вереница деревьев, маскирующая бетонный забор.
– Как вас собрали, парни? – спросил Горин. – Вроде по домам уже сидели. К каждому бегали?
– До утра бы бегали, – фыркнул Саврасов. – Мы, мил человек, живем не только в век электрификации, но и в век телефонизации. В каждую семью, понятно, телефон не проведешь, но нам, а еще пожарным, госслужащим, военным, когда они тут стояли, провели. Полгода назад майор Скобарь порадел за своих людей – убедил секретаря райкома, тот и выписал распоряжение главному телефонисту. Всем операм аппараты поставили, а вон Золотницкому – даже в коммуналку. Теперь не надо курьеров отправлять, достаточно трубку снять. Нужен человек посреди ночи – пожалуйста… – Леонтий глухо ругнулся. – Спим теперь как на иголках, домочадцы нервничают. И тебе такую штуку проведут, если будешь себя хорошо вести.
– Мне не проведут, у меня квартиры нет.
– Счастливчик… Кира Сергеевна, вы где такого нашли?
– Кажется, стреляют. – Мамаев привстал, развернул ухо по ветру.
– Точно… – занервничал Золотницкий и полез в кобуру, свисающую с пояса.
Со стороны приближающегося завода гремели выстрелы. Из мрака вырастали приземистые цеха, обнесенные забором. Впрочем, ограда была символичная. Завод восстановили, забор оставили на потом, и фактически на территорию вход был свободный. К заводу примыкали дома частного сектора. Население не высовывалось. Только собака (очевидно, глухая) героически бросилась под колеса, облаяла. Заводские ворота были приоткрыты. Куренной спрыгнул с подножки, побежал на территорию. Вернулся довольно быстро, навалился на створку, проорал:
– Охранник убит! Эй, кто-нибудь, помогите!
Спрыгнули еще двое. Ворота поползли, раскрылись, пикап влетел на завод. Стреляли неподалеку, одиночные выстрелы сливались с треском ППШ. ГАЗ-4 пролетел мимо угрюмых строений, притормозил перед поворотом влево. Шурыгин лихорадочно крутил баранку, бормотал, что староват он уже для этих упражнений. Заводоуправление находилось прямо, в тупике. Справа – пристройка с зарешеченными окнами. Там-то все и происходило. Из пристройки вели автоматный огонь – в темноте вспыхивали огоньки выстрелов. Метрах в сорока от строения застыла милицейская машина с пробитыми колесами. Неподалеку лежало неподвижное тело. За машиной укрылись двое, стреляли из автоматов по пристройке. «Хоть у кого-то есть автоматы», – мелькнула мысль.
– Шурыгин, не выезжай под пули! – проорал Куренной.
Водитель сообразил – на открытом пространстве их перестреляют, как курей. Иван Кузьмич подал машину вправо, чуть не протаранил беседку для курения, лихо затормозил. Народ посыпался на землю – кто-то побежал за беседку, другие укрылись за кузовом. Пролаяла очередь из пристройки – порвалось в лохмотья переднее колесо. Ругался Шурыгин, уткнувшийся носом в землю, переживал за казенное имущество. Кира замешкалась – Павел схватил ее за руку, повалил. Она вырвалась, покатилась к беседке, показывая неплохие спортивные навыки.
– Игнатьев, что у вас?! – крикнул Куренной. – Почему налетчики в кассе?!
– А нас не спросили, Вадим Михайлович! – отозвался милиционер, привстал, выпустил пару пуль, упал обратно. – Вы вовремя, Вадим Михайлович, а то нам совсем тоскливо становится! Их трое или четверо, пока не поняли! Сторож не продержался, дверь выбили. Наверное, с сейфом провозились – мы хоть поздно, но подоспели! Антипов убит – полез сдуру под пули! Рахмонов – с обратной стороны, контролирует задний выход! Вроде живой, постреливает иногда! Но если дружно пойдут на прорыв, не сдержит! В общем, окружили мы их, Вадим Михайлович, что дальше делать?!
– Держимся, братцы! – гаркнул Куренной. – Есть возможность накрыть всю банду!
– Гранаты к бою! – неожиданно для самого себя проорал Горин.
– Охренели, Павел Андреевич? – покосился на него Саврасов. – Откуда у нас гранаты? От военной привычки избавиться не можете?
– Правильно все, – нервно засмеялся Куренной. – С толку их нужно сбивать, чтобы занервничали… Эй, с пулеметом, обходи справа!
В стрельбе возникла пауза. Бандиты помалкивали. «Скромная публика, – подумал Горин. – Не матерятся, не обещают всех на тряпки порвать». В помещении кассы было темно. Выглянула луна, мазнула рассеянным светом по металлическим решеткам. Люди затаились, ждали. Для обеих враждующих сторон ситуация складывалась сложная. Бандитам оставалось только отступать. Скоро подкрепление подтянется – не последние же милиционеры в городе… Павел осторожно высунулся, стал всматриваться. «Запасной» выход на другой стороне постройки, похоже, был единственным. Во фронтальной части никаких дверей не было – кирпичная стена и окно с решетками. Добрались ли налетчики до денег – вопрос интересный. Сторожу явно не подфартило. Жертв уже прилично – как минимум трое, учитывая охранника на воротах… Грабители, по-видимому, совещались. Тишина зависла над округой.