Михаил сказал с хмурым видом:
– В нынешних условиях, скорее всего, из этой затеи выйдет бестолковая говорильня, как и следует из дословного перевода слова «парламент». Созвав представительский орган, Мы почти сразу же будем вынуждены его распускать и созывать снова. А каждые выборы стоят немалых денег, которые можно было бы употребить гораздо более рациональным способом. Сначала Нам необходимо выполнить уже намеченную в «вашей» петиции программу, и лишь затем по ее результатам обращаться за поддержкой к широким народным массам. А еще Мы рассчитываем, что за это время ваше Собрание наберет такой политический вес, что сможет с легкостью обыгрывать других игроков на левом фланге.
– К тому же, – сказал я, постучав пальцем по проекту петиции, – этой бумагой вашему Собранию предоставляется уникальное право законодательной инициативы, а это стоит дорого. Но представьте себе, что было бы, если бы этот документ разрабатывали не мы с товарищами большевиками, а все ваше Собрание в целом? Смогли бы вы прийти к чему-нибудь приемлемому для исполнения, или получилось бы даже хуже, чем с вашей «программой пяти»?
– А Нас более всего беспокоит процесс реализации представленных в этом документе народных наказов, – сказал Михаил. – Нашего образования недостаточно для того, чтобы написать более десятка необходимых Нам законов прямого действия. Если Мы отдадим эту работу в Министерство Юстиции, то там чиновники понапишут такого, что вы все потом взвоете от таких законов. Товарищ Стопани, нет ли у вас на примете какого-нибудь единомышленника с законченным юридическим образованием, которой мог бы взяться за эту работу и сделать ее для Нас быстро и со всем тщанием?
Александр Митрофанович ненадолго задумался и сказал:
– Такой человек у меня на примете есть. Зовут его Владимир Трапезников, он социал-демократ большевистского толка, закончивший юридический факультет Казанского университета. Только он в настоящий момент отбывает административную ссылку, где-то в Архангельской губернии за то, что принадлежал к сообществу, поставившему себе целью изменение в более-менее близком будущем установленного законом образа правления.
– Ссылка – это не проблема, – хмыкнул Михаил. – Если Мы повелим, то этот человек будет отбывать ее прямо в Зимнем дворце, не отрываясь от порученной Нами работы. И вообще, Мы тоже желаем в более-менее близком будущем изменить существующий способ правления, ибо эти изменения назрели и перезрели. На этом, пожалуй, стоит закончить разговоры и приступить к практической реализации всего задуманного. Но прежде того… Сергей Сергеевич, не будете ли вы так любезны пропустить наших новых друзей через медицинский осмотр у товарища Лилии и последующие оздоровительные процедуры? А то что-то товарищ Карелин выглядит как-то не очень хорошо, да и всех остальных его товарищей не мешало бы проверить по этой части.
Часть 48
06 июня 1606 год Р.Х., день триста шестьдесят шестой, утро. Крым, Херсонесская (Севастопольская) бухта.
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский.
Ну вот, не успели мы уладить дела с Собранием, как из Крыма мира Смуты пришло сообщение, что несметный турецкий флот покинул пролив Босфор, направляясь на север к моему недавно обретенному крымскому владению. Османский султан Ахмед Первый, шестнадцатилетний мальчишка, настолько потерял голову, что решил бросить вызов безумному князю урусов по прозвищу Бич Божий, девять месяцев назад покусившемуся на часть турецких владений и начисто истребившему вассальных туркам крымских татар. По крайней мере, именно так со стороны выглядело полное исчезновение этого разбойничьего народа – он канул во тьму, будто камень на морское дно. А как иначе турки могли объяснить то, что после разгрома орды на базаре в Кафе на продажу не были выставлены молоденькие холощеные мальчики, пригодные для участи евнухов, и годящиеся в наложницы[15] девочки? Всех их, стало быть, убил урусский маньяк, почитающий торговлю людьми делом настолько нечистым, что посвятивших себя этому занятию он казнит ужасной смертью.
Да, я таких казню, и тем горжусь; стоит каравану работорговцев пересечь ворота Ор-Капу и уплатить пошлину, фиксирующую факт преступления, как прямо там же, во внутреннем дворе крепости, полон становится свободным, а работорговца, его помощников, надсмотрщиков и охранников мои бойцовые лилитки сразу же сажают на кол, не заморачиваясь излишними следственными и судебными мероприятиями. Для них такие люди хуже Псов. Была у меня мысль направлять работорговцев голыми и босыми в тот же мир, куда я наладил татар, но потом я махнул на нее рукой. По факту это получится такая же работорговля, так что казнить этих уродов будет значительно чистоплотней.
Но вернемся к турецкому султану Ахмету. Возможно, храбрости ему добавило то, что в Бахчисарае я появлялся очень редко, в Кафе и Судаке, где тусуется большая часть турецкой агентуры, меня не было вообще никогда, а в окрестности Херсонесской бухты, вокруг которой концентрировалась вся активность моих сил, доступ посторонним был запрещен под страхом смертной казни. А может, дело в том, что этот Ахмет по жизни великий нахал. В тринадцатилетнем возрасте во время обряда эквивалентного европейской коронации он сам опоясал себя мечом Османа и сам сел на трон без всякого разрешения, хотя, по обычаю, делать так, мягко говоря, нехорошо. Но кто будет спорить с султаном и указывать ему на ошибки? Такому приказать отрубить строптивую голову легче, чем чихнуть. А еще в Стамбуле, при султанском дворе, обитает, точнее обитал, некто Селямет Гирей, прежде претендовавший на должность Крымского хана и успевший удрать, когда его намерение было раскрыто. Наверняка он тоже там, на борту одного из кораблей, направляется в Крым, имея при себе султанский фирман, назначающий его новым Крымским ханом. Теперь его должность называется «покойник», и именно так он войдет в местную историю.
Мне уже известно, что командует этой «великой армадой» капудан-паша Дервиш Мехмед-паша, бывший православный, бывший начальник отряда султанских телохранителей, бывший воспитатель юного султана и его любимчик. Правда, кораблей «регулярного» османского флота в его подчинении совсем немного: в основном это эскадры морских разбойников, собранные со всего Средиземноморья, а десант состоит не из сипахов[16] или янычар[17], а из башибузуков[18] или тех же пиратских абордажников, которые, сходя на берег, грабят и режут безоружных с тем же азартом, что и в море. Одним словом, вся эта шобла, за исключением галерных гребцов, находится в моей юрисдикции как Бича Божьего. Всех их – убийц, насильников, грабителей и прочих зверей в человеческом облике – ждут мой скорый, но справедливый суд и смерть в морской пучине.
И их повелителя, султана Ахмета, тоже не минет чаша сия, ибо после разгрома турецкого флота запланирована вторая часть Марлезонского балета, захват Стамбула и зачистка его от материальных ценностей до белых костей. Наш обменный фонд нуждается в пополнении, а Стамбул эпохи расцвета Оттоманской Порты – это та еще пещера Аладдина. Захватившие огромную и богатейшую территорию бывшей Византийской империи османские султаны уже почти две сотни лет стаскивали ценности в свое логово, и теперь наша Мэри в предвкушении от предстоящего процесса подсчета сокровищ. Если захват Бахчисарая девять месяцев назад позволил нам не задумываться о текущих расходах, то Стамбул означает возможность перевооружения нашей армии, в первую очередь артиллерии, по стандартам середины двадцатого века.
Если в четырнадцатом году мы сможем действовать еще наличными средствами, то к появлению в сорок первом году требуется готовиться самым настоящим образом, в первую очередь наращивая противотанковые и противовоздушные возможности. Насчет средств ПВО пока ничего не ясно, ибо местная промышленность еще не способна производить мелкокалиберные автоматические пушки требуемой надежности, то со средствами ПТО все уже понятно. У местных имеется такой достаточно убойный девайс, как 75-мм противоминоносная пушка Кане с длиной ствола в пятьдесят калибров. Новые миноносцы, резко подросшие в размерах, ей будут уже не по зубам, но любой германский танк сорок первого года, даже твердолобый «штурмгешютц», во всех проекциях поражается этим орудием с полутора километров. Но масса качающейся части этого орудия – чуть меньше тонны, поэтому на классический колесный лафет ее ставить бессмысленно. Получится противотанковая пушка в габаритах средней гаубицы, что совсем не дело.
Но мой тезка, капитан Серегин, командир гаубичного дивизиона и зампотех танкового полка майор Потапов, покумекав пару дней, выдали проект открытой рубочной противотанковой самоходки с двигателем от автомобиля «Урал». Я далеко не от простой широты души пообещал господину Нобелю предоставить образцы самых совершенных дизельных двигателей. Пока мы с Михаилом занимались Собранием, Мэри уже окучила этого деятеля и подписала контракт. Аналогичная подготовительная работа, с высочайшего ведома и согласия, проведена и с Путиловским заводом. Там планируется изготавливать ходовую часть самоходки и производить окончательную сборку изделия. Александр Семенович (зампотех майор Потапов) говорит, что местная промышленность находится на вполне приемлемом техническом уровне, и вполне способна освоить необходимые новшества, вроде электросварки.
При этом у меня имеется понимание, что набег на Стамбул с единственной целью раздобыть немного финансирования вызовет резкое возражение моего Небесного Покровителя, не одобряющего примеров алчной беспринципности, и в то же время Он не будет возражать, если то же самое произойдет в ходе отражения неспровоцированного нападения. Одним словом, султан Ахмет сам выбрал свою судьбу, дав мне возможность покончить со своим государством. Вопрос стоит именно так. Если уж так сложились обстоятельства, то Османская империя в том мире должна умереть. Если бы я был обычным политиканом, то стал бы думать, что турки уравновешивают агрессивный потенциал набирающей силу Европы и шахского Ирана. Но я не политикан, и помню о кровавых жертвах и многовековых страданиях христианских народов Балкан.