– Вот именно поэтому, сын мой, я и боюсь умирать. Стоит тебе взойти на трон – и ты в своем ослеплении наворотишь такого, о чем мне сейчас даже страшно и помыслить… – сквозь зубы сказал британский король, и, уже обращаясь к Артанскому князю, значительно более спокойным голосом произнес: – Ладно, мистер Серегин, вы меня почти убедили. Дураков отказываться от второй молодости и от долгого-долгого царствования тут нет. Но поясните, что вы имели в виду, когда говорили о спасении моей дочери Тори. Я не вижу, чтобы ей в Британии угрожала какая-либо опасность.
И тут заговорила незнакомка, одетая в штатский брючный костюм.
– Разве же вы не видите, Ваше Величество, – мягким голосом сказала она, – что ваша дочь погибает, как птица со связанными крыльями, как рыба, выброшенная на берег? Она действительно не от сего мира – точнее, не от сего времени, – и жить ей следует там, где женщину считают полноценным человеком, а не только кухаркой, прачкой, утробой для рождения детей или, как в вашем случае, украшением гостиной.
– Это, дядя Берти, маг разума Анна Сергеевна Струмилина, – торопливо сказала Ольга, предвосхищая ненужные вопросы, – добрейшая женщина, получившая от Нашего Господа полномочия прощать всех слабых и сирых, заблудших по неразумию. Насколько господин Серегин, обнажая свой меч, бывает суров и беспощаден к врагам России, настолько она нежна и милосердна, как само земное воплощение девы Марии.
– Анна Сергеевна, – добавил Николай, – занимается тем, что излечивает людей от их комплексов и заблуждений, превращая их тем самым в цельную самодостаточную личность. Но не всегда это бывает так просто. Во время своих экспедиций внутрь человеческого сознания она иногда сталкивается с оседлавшими его враждебными сущностями. Но и тогда, даже не желая применять насилие и не умея от него защищаться, она яростно кидается на защиту своих пациентов, и только вмешательство господина Серегина и госпожи Кобры, которые, обнажив мечи, выкидывают порождение Сатаны во тьму внешнюю, спасает ее в таких случаях от гибели. Спросите у своей дочери, хочет ли она пойти с нами, под гарантии безопасности господина Серегина, подкрепленные моим словом и словом моей сестры Ольги, или желает продолжить влачить прежнюю жизнь. Я как видите, в аналогичной ситуации пошел и немало об этом не жалею.
– Но тебя, Ники, при этом свергли с трона, – хмыкнул британский король. – Неужели ты доволен тем, что тебе пришлось снять корону и обратиться в частное лицо?
– Лучше быть частным лицом, чем покойником, – вскинул Николай голову. – Мне показали конечный итог моего правления, и я сам отказался от того пути, на котором я должен был погубить себя, свою семью, да и всю страну. В отличие от меня, тебе, дядя Берти, предлагается царствовать еще очень долго, и тебе стоило бы этим гордиться, а не топорщить иголки подобно испуганному дикобразу.
– Ладно… – вздохнул король и посмотрел на свою дочь. – Тори, ты хочешь пойти с этими людьми или желаешь остаться с нами? В конце концов, ты моя любимая дочь, и я согласен на все, чтобы ты была счастлива.
– Но, Берти! – воскликнула королева Александра, – что ты говоришь? Неужели ты хочешь отдать нашу дочь этим страшным людям?
– Цыц, дорогая жена! – рявкнул король. – Я спрашиваю Тори, и только ее, потому что только она может принять это решение. А с тобой мы еще поговорим. Мне уже не раз говорили, что ты относишься к нашей дочери как к бесплатной служанке, как будто она не имеет своих собственных желаний. Ну что, дорогая дочь, каков твой окончательный ответ?
Виктория Великобританская со слезами на глазах посмотрела на принцессу Ольгу – та с улыбкой чуть заметно кивнула.
Королевская дочь встала и сказала:
– Я пойду с этими людьми, папа, потому что подобного предложения мне больше не сделает никто и никогда.
– Ваша дочь, Альберт Альбертович, чистая душа, – сказал Артанский князь. – И поэтому я клянусь своей честью и сущностью Господнего Посланца, что Виктории Великобританской не будет причинено у нас никакого вреда ни действием, ни бездействием, и что мы все будем относиться к ней как к одной из нас, посвятив ее во все тайны мира на сто лет тому вперед. Быть посему. Аминь.
После этих слов за окнами Белой гостиной громыхнул яростный раскат грома, от которого жалобно зазвенели стекла.
– Что это было, мистер Серегин? – спросил ошарашенный король.
– Это сам Господь скрепил мою клятву своей печатью, – ответил Артанский князь. – Именно таким образом Он выражает нам свое одобрение, когда сделано какое-то хорошее дело, а судя по громкости звука, это дело не просто хорошее, но еще и очень важное. Считайте, что вы не просто отдали свою дочь „этим страшным людям“, а отправили ее к нам послом Доброй Воли, который должен будет изучить наше общество и дать вам рекомендации, как вам вести себя в дальнейшем: принять наше второе предложение или отвергнуть его и уйти во тьму в полной уверенности неизбежности грядущей катастрофы. Надеюсь, что вы с полным доверием отнесетесь к сделанным ей выводам.
– Да, мистер Серегин, – кивнул король, – Тори – не только добрый, но и умный человек, и я с полным доверием отнесусь к ее словам, и на их основании приму окончательное решение.
– В таком случае позвольте откланяться, – сказал Артанский князь. – Сейчас мы уходим, но еще вернемся, причем не раз. Идемте с нами, Виктория, и ничего не бойтесь, потому что вы среди друзей.
И в тот самый момент, когда за Артанским князем и его спутниками закрылась дыра межмирового перехода, замершие лакеи вдруг ожили, а в Белую гостиную, спотыкаясь со всех четырех ног, вломились запыхавшиеся детективы Скотланд-Ярда. И вот тут британский король вдруг захохотал.
– Идите прочь, господа! – отсмеявшись, сказал он недоумевающим сыщикам. – Я распускаю вашу команду, потому что проку от вас совершенно никакого. Охотиться за Артанским князем – это совершенно не то же самое, что ловить жуликов и грабителей, так что возвращайтесь лучше к своим привычным делам…
Шестьсот двадцать второй день в мире Содома, за час до полудня. Заброшенный город в Высоком Лесу.
Принцесса Виктория Великобританская.
Как завороженная, я шагнула на ту сторону дыры в пространстве, через которую к нам в Букингемский дворец пришел Артанский князь, и на меня сверху жестокой волной упал полуденный зной. Я никогда не бывала в наших колониях в Африке или на Цейлоне, за всю жизнь ни разу не покинув Британских островов, но мне кажется, что там все-таки не столь жарко. Но мисс Анна подвела меня к небольшому питьевому фонтанчику, наказав сделать из него три глотка, не прикасаясь руками ни к воде, ни к самому фонтану. Едва я выполнила эту рекомендацию, как зной отступил, превратившись в почти приемлемую жару, и я смогла перевести дух и оглядеться.
Небольшой город выглядел так, будто сошел к нам из сказок „Тысячи и одной ночи“. Воздух в нем благоухал миррой и ладаном. Высокие башни-пагоды вонзались в сияющие небеса, а сады вокруг небольших одноэтажных и двухэтажных домиков обещали отдохновение и уют. Здесь даже и не верилось, что где-то существует промозглый зимний Лондон, вечные британские туманы и рыжая Темза, от вод которой несет отборным болотом. Всей большой компанией мы прошли по широкой улице, с обеих сторон окаймленной крытыми галереями, в древнегреческой архитектуре именовавшимися стоями. В их тени гулял легкий ветерок, и палящая ярость стоящего прямо в зените солнца была почти неощутима.
Пока мы шли, мисс Анна рассказывала мне об этом городе и самом мире, и по мере этого рассказа у меня под шляпкой от ужаса начинали шевелиться волосы. В этом мире самые гнусные человеческие пороки и человеческие страдания достигли своего апогея, и именно здесь, в настоящем аду, самовластный герцог Серегин устроил свою главную базу, превратив ее в некое подобие райских кущ. И здесь же он навербовал костяк своей армии, превратив вчерашних униженных и оскорбленных в свою главную ударную силу. Я смотрела на попадающихся нам навстречу высоких остроухих женщин, на их длинные мускулистые руки, выпирающие из-под одежды исполинские перси и прямые двуручные мечи, которые эти гордые воительницы носят заброшенными за спину, и думала о том, что женщины-воины – это крайне шокирующая идея. А еще я размышляла об их командире, самовластном герцоге Серегине, сопоставляя рассказ мисс Анны и то, что уже было известно в нашем мире о нем и его армии.
Чтобы произнести форму Тождества, уравнивающую командующего со своими солдатами, надо быть уже не совсем человеком – точнее, больше, чем просто человеком. Но самое удивительное – это то, что мистера Серегина не опьянила попавшая в его руки сверхчеловеческая мощь, и он не стал размахивать ею направо и налево. Если верить рассказу мисс Анны, то в нашем мире самовластный Артанский монарх действует осторожно, почти нежно, и только наглый вооруженный враг, напавший на Россию, находящуюся под его защитой, вызывает у самовластного герцога Артанского приступ безграничной ярости. Когда это случается, то вражеские армии тут же исчезают, будто комки снега на июльском солнце. Но как только прекращают греметь бои, и солдаты врага поднимают руки, он тут же вкладывает свой меч в ножны, ибо убийства безоружных противны его сущности. Я вспоминаю то, что наши солдаты творили три года назад в Трансваале – и меня охватывает ужас, ведь с точки зрения этого могущественнейшего человека, мы, англичане, достойны самого ужасного наказания, но вместо того он вступает с нами в переговоры, предлагая измениться, а не умереть. И я не пойму, почему он действует таким образом.
Когда я задала этот вопрос мисс Анне, она посмотрела на меня как взрослый человек на маленького ребенка, и ответила:
– Поймите, Тори, Господь желает обращения грешника, а не его смерти, и Сергей Сергеевич действует в полном соответствии с этим правилом. И только если нехорошие люди будут упорствовать в своих заблуждениях, их ждет полное и окончательное уничтожение.
Услышав это, я с облегчением вздохнула. Немедленного уничтожения нашей Британии не грозит, а там, я надеюсь, мой отец перестанет топорщить свои иголки и примет второе предложение мистера Серегина, сделав все возможное для того, чтобы Великобритания смогла свернуть с гибельного курса, грозящего ей прямым военным столкновением с силой неодолимой мощи.