«Секретно
Экземпляр единственный
РАПОРТ
"Председатель" сообщает, что 11.09.**** г., в соответствии с заранее оговоренным планом, он подошел к палатке Мамеда и спросил у последнего, когда его родственники съедут с квартиры, поскольку прошло уже восемь дней, и, кроме того, они заплатили только за пять. Мамед сказал, что все знает, и попросил его как друга приютить этих людей еще на несколько дней, поскольку они никак не могут найти себе приличное жилье, сказав при этом, что его не обидят.
Вечером того же дня гости, явившись на квартиру, принесли бутылку водки и большое количество еды, сказав, что это все для него. Во время последовавшего застолья азербайджанцы повторили просьбу Мамеда пожить еще несколько дней, на что "Председатель" согласился, попросив срочно заплатить, поскольку у него кончились деньги. Сулейманов достал из кармана пиджака пятьдесят долларов и передал их "Председателю".
Ст. оперуполномоченный по ОВД
** отдела РУОП по СПб и ЛО
майор милиции Орлов П. Н.»
Такая схема развития событий была нами ожидаема. И дело здесь, конечно же, не в сверхпроницательности вашего покорного слуги и его коллег, а в тривиальности ситуации. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: теперь Волков кавказцев из этой квартиры не выгонит никакими средствами. Значит, они действительно клюнули! Только ведь нам не Мамедов с Сулеймановым нужны, и даже не Раджабов, а те, кто за ними стоит, — то есть Георгий Алексеевич Мещеряков и его замечательная фирма. А вот они пока никак себя не проявляют.
Что до наших кавказских друзей, то их, в принципе, можно было бы уже вязать без каких-либо проблем.
«Секретно
Экземпляр единственный
РАПОРТ
"Председатель" сообщает, что 09.09.**** г. его гости появились под вечер, имея при себе три большие хозяйственные сумки из клеенчатого материала в красную и синюю клетку, на молнии, весом около 10 килограммов каждая. На следующий день, воспользовавшись отсутствием кавказцев, он сумел осторожно проверить содержимое сумок. Во всех них оказалось растительное вещество, образцы которого из каждой сумки "Председатель" также передал.
Ст. оперуполномоченный по ОВД
** отдела РУОП по СПб и ЛО
майор милиции Орлов П. Н.»
№***** от 10.09.**** г.
Исследованием образцов растительного вещества, представленного из РУОП по Санкт-Петербургу и Ленинградской области при отношении № **** от 10.09.*** г., в трех конвертах весом соответственно 4,8 г; 3,4 г; 5,0 г установлено, что во всех трех конвертах содержится растительная масса — марихуана.
Эксперт Амосова Т. Ф.»
Хотя тот факт, что представители южных республик возят в Питер (и не только в Питер) наркоту, не известен разве что младенцу и на сенсацию никак не тянет, все же около тридцати килограммов марихуаны — «это вам не около почему!» — как любил повторять прапорщик Трофимчук в бытность мою на военной службе. Тем паче — если взять с фигурантами. Начальство такие дела страсть как любит, и именно поэтому эти интересные бумажки я показываю только вам. Наверху об их существовании даже не догадываются! Голову даю на отсечение: узнай генерал об этой марихуане — немедленно пошла бы команда: «Брать наркоторговцев с поличным!» Потом материал попал бы в городскую, а оттуда — почти наверняка — и в министерскую сводку. Есть чем отчитаться…
Знаете, какая меня еще мысль частенько занимает! А вот как со всеми этими показателями в войну дело обстояло? Крамола, может быть, но все же рисуется мне при этом такая картина…
Вызывает знаменитый начальник партизанской бригады командира одного из своих отрядов и говорит ему строгим голосом:
— А что у тебя, Петро (Михайло, Грицко и т. п.), с планом по взрыву мостов?
— Стараемся…
— То-то я и вижу, что стараетесь, — передразнивает батька. — В прошлом году за второй квартал ***дцать восемь мостов подорвали, а в этом — только ***дцать два!
— Так в прошлом году мы в другом месте стояли! — разводит руками командир. — Там и речек было много, и оврагов. А здесь, почитай, одни болота. Откуда мостам взяться-то?
— Ты мне брось демагогией заниматься! Из-за твоего разгильдяйства и у всей бригады показатели плохие. Из Москвы уже по этому поводу звонили. Или, по-твоему, в Ставке хуже тебя соображают, сколько и чего взрывать надо, а?!
— Не хуже, конечно, — понуро соглашается тот, сраженный неотразимостью аргумента.
— То-то! Так что иди — думай… Три дня сроку тебе даю.
Петро (Михайло, Грицко) вяло козыряет и выходит. В дверях он сталкивается с командиром соседнего отряда, направляющимся «на ковер».
— А что у тебя, Павло (Мыкола, Сашко), с планом по поимке языков? — доносится из землянки зычный голос комбрига…
А наш герой — тот, у которого с мостами недобор вышел, — возвращается в отряд, вызывает к себе в землянку начальника штаба с комиссаром, и начинают они думать, как выходить из создавшейся ситуации.
— В Карасевке мост есть… — робко предлагает начальник штаба после некоторого раздумья. — Деревянный, правда, и узкий — машина по нему не пройдет, — но для количества вполне сойдет.
— Тю!.. Сказал тоже! — вскидывается комиссар. — Так ведь немцы им почти не пользуются — местные только. Да мы ж сами по этому мосту в Карасевку ходим. Продукты, то да се…
— Меньше будете в деревню шляться! — парирует начштаба. — На «то да се…»
— А жрать ты что будешь? — не сдается политработник.
— Если мост не взорвем — то нам всем троим вскорости баланду жрать придется! — язвительно замечает командир.
— А речку и вброд перейти можно, если понадобится! — вставляет ободренный поддержкой сверху штабист.
— Экий ты умный — «вброд»! — передразнивает комиссар. — Не июль, поди!
— А ты что — «то да се» отморозить боишься? — повышает голос командир отряда. — Так он тебе, может, через месяц-другой уже не понадобится… Короче, слушай боевой приказ: мост в Карасевке взорвать к е**ной матери!
И, припомнив последнюю фразу командира бригады, добавляет:
— Два дня сроку даю! Идите — думайте…
Чушь, скажете? Ну, дай-то бог…
А вот нас, повторяю, моментально заставили бы хлопнуть кавказцев с поличным, угробив при этом саму изначальную идею операции. Посему я молчу — и вы меня, пожалуйста, не выдавайте…
Выдвинутое было предположение о том, что эти сумки специально оставлены, чтобы проверить Волкова «на вшивость», мы практически сразу отвергли. Для подобного рода проверок вполне достаточно положить в шифоньер пакет граммов на триста-четыреста, а тридцать кило — это уже излишество. Так что друзья наши, видимо, промышляют сим грязным делом регулярно. Поэтому два вышеупомянутых листочка, рапорт и справка эксперта на всякий случай аккуратно подшиты в другую папочку — есть у меня таковая — до поры до времени. Даст бог, вернемся и к Сулейманову с Мамедовым, и уж тогда нам будет о чем побеседовать.
А пока названные граждане, как вы уже знаете, вновь продлили неофициальный договор с Волковым, который, пользуясь тем, что это необходимо по сценарию, в тот же вечер снова основательно нарезался. Причем сделал это не в одиночку, а с двумя «коллегами» с толчка, Петей и Сережей. Пятьдесят долларов — это все же сумма… Южане вечером из квартиры благоразумно удалились, так что застолье протекало чисто по-русски: с песнями, матюгами, выяснением отношений и — разумеется! — до последней копейки. «Запомни, Павел: ты постоянно должен сидеть без денег. Если появятся — пропивай, теряй, давай взаймы — без отдачи… Боярышник этот свой пей! Вернее, делай вид, что пьешь. Пузырьки пустые по квартире разбрасывай. Пусть видят, что ты — конченая мразь и тебя можно легко посадить на крючок…» — говорил ВБ во время инструктажа у меня на кухне. И Паша, надо отдать ему должное, старался изо всех сил…
На следующее утро он, морщась от головной боли и источая резкий запах боярышника, который не забывал периодически покупать у Шабалиной, попросил у кавказцев «на ремонт организма». Расим — тот, что постарше, — поморщился и, презрительно усмехнувшись, протянул Паше помятую купюру:
— На, а то совсем плохой…
И с этого момента отношение южан к хозяину квартиры резко переменилось. В этом, разумеется, есть и определенная «заслуга» Волкова — алкашей кавказцы не переваривают изначально. Но, сдается мне, это не главное. Пашка ведь и раньше каждый день пил, но при этом был для квартирантов чуть ли не лучшим другом. А дело в том, что накануне днем, буквально через час после упомянутого мною в рапорте разговора Волкова с Мамедом, «наружка», вновь по нашей заявке начавшая опекать Раджабова, зафиксировала его встречу с шашлычником. Причем, вопреки обыкновению, они беседовали довольно долго. К сожалению, приблизиться на достаточное расстояние, чтобы слышать подробности, сотрудники не могли, но мне представляется, что сейчас квартиранты должны будут что-то предпринять — выражаясь нашим языком, перейти к очередному этапу операции.
Так оно и вышло.
В тот же день — 14 сентября — Волков явился домой около пяти часов и, к своему удивлению, застал дома обоих квартирантов, сидевших около стола в глубокой задумчивости. Увидев вошедшего в комнату Павла, один из кавказцев — Сулейманов — подошел к нему вплотную и неожиданно спросил:
— Паша, где деньги?
— Какие деньги?! — удивился Волков.
— Не понимаешь… — процедил кавказец сквозь зубы и неожиданно с размаху ударил того кулаком в живот.