Вряд ли когда-либо молодые части получали столь тяжелое боевое крещение, которое выпало на долю Анзакского корпуса, не имевшего артиллерии. Каждая высаженная рота сразу же посылалась в огонь, осыпаемая шрапнелью. Связь с берегом не могла быть быстро установленной, и управлять огнем с кораблей было трудно.
Поначалу австралийцы продвинулись и удержались на выдвинутой позиции, но затем отступили, стараясь закрепиться на кромке возвышенности, спускающейся к берегу, с нетерпением ожидая прибытия подкреплений.
Около 3 час. дня начали подходить транспорты со следующими двумя бригадами, и через полчаса первый эшелон направился к месту высадки. Как раз в это время нажим на левый фланг австралийцев был особенно сильным, но благодаря меткой стрельбе Majestic, огонь которого корректировался с гидросамолета, и быстрому прибытию подкреплений, положение удалось сохранить.
До полуночи измученные матросы сидели на веслах, доставляя на берег людей и грузы и принимая раненых. Был момент, когда на берегу их скопилось свыше 1 500 человек.
Движение шлюпок было настолько интенсивным, что турецкий начальник дивизии принял его за эвакуацию десанта.
Спускалась темная дождливая ночь; атаки неприятельской пехоты следовали одна за другой, артиллерийский обстрел не прекращался, настроение войск падало. Они сделали гораздо больше, чем можно было от них требовать; будущее представлялось весьма тревожным. Не исключалась возможность, что корпус, оставаясь на том месте, где он сейчас находился, с наступлением рассвета будет перебит целиком. Ночью возник вопрос об обратной посадке его на транспорты.
Положение в бухте Морто и на участке «Y» также внушало опасение. Неудача наступления со стороны южных участков привела к тому, что войска, высадившиеся в бухте Морто и на участке «Y», все еще оставались в неизвестности. Неприятель мог ночью стянуть подкрепления и опрокинуть десант в море. Взять подкреплений нам было неоткуда. Единственно, что было в наших силах, — это усилить поддержку с моря.
Траление пролива уже закончилось, и де-Робек приказал линейным кораблям Lord Nelson и Agamemnon стать на ночь на якорь против участка «Y», Prince George и Vengeance в бухте Морто.
Демонстрация высадки, происходившая в Ксеросском заливе под руководством кап. 1 р. Гранта и ген. Париса, протекала в соответствии с разработанным планом. Операция началась после длительной бомбардировки, незадолго до наступления темноты. Около 1 200 человек морской дивизии были посажены с транспортов на шлюпки, которые на буксире траулеров пошли к берегу. Демонстрация была произведена не у Булаира, а в трех милях севернее острова Сарос, около деревни Карахали. До 9 ч. 30 м. войска оставались у берега, но неприятель не появлялся, и никаких передвижений турецких частей замечено не было. Десант отозвали; кап. — лейт. Фрейберг вызвался достичь вплавь берега, чтобы зажечь там световые сигналы, что и было исполнено. Он даже проник в глубь полуострова, но никаких следов турок не обнаружил. Казалось, что весь район совершенно оставлен неприятелем.
Предполагая, что на другой день может последовать решение произвести высадку на самом деле, кап. 1 р. Грант послал тральщиков протралить проход к пункту побережья, восточнее Булаира, удобному для приставания шлюпок, но после полуночи было получено неожиданное приказание совершенно иного характера.
Отдав приказание на ночь для южных участков, де-Робек в 11 ч. в. пошел на север, чтобы ознакомиться с положением дел у Габа-Тепе. В полночь на флагманский корабль прибыли с докладом старший морской начальник Анзакского участка адм. Тэрсби и два командира бригад. Они привезли письмо командира австралийского корпуса ген. Бердвуда на имя Гамильтона, в котором Бердвуд выражал крайние опасения — смогут ли его измученные войска оказать на следующий день решительное сопротивление новому натиску врага. Войска находились в таком состоянии, что энергичная атака или артиллерийский обстрел противника грозил катастрофой. В случае решения посадить их обратно на транспорты, Бердвуд считал необходимым сделать это немедленно.
Выяснив у Тэрсби, что обратная посадка войск потребует не менее трех суток, а также, что турки стоят чуть ли не вплотную к австралийцам, и, следовательно, обратная посадка неизбежно пройдет под огнем неприятеля. Гамильтон колебался недолго. Войска, которые могли сделать то, что они уже сделали, сделают и больше, и генерал послал на берег категорическое приказание держаться во что бы то ни стало.
Ночью были свезены на берег последние части австралийского корпуса.
Решение Гамильтона и вызвало то приказание, которое нарушило планы командира Canopus — кап. 1 р. Гранта. Де-Робек со своей стороны делал все возможное, чтобы по мере сил облегчить положение австралийцев, и в то же время готовился к худшему, т. е. к эвакуации. Командиру Canopus было приказано собирать все наличные шлюпки и пловучие средства и отбуксировать их в Габа-Тепе, а самому итти к Majestic на поддержку левого фланга австралийцев, оставив транспорты на попечение командира Dartmouth. Doris был отправлен на присоединение к Triumph, Queen Elizabeth стал против правого фланга южнее Габа-Тепе. Каждому кораблю был указан участок берега, за который он являлся ответственным. Сигналом было объявлено, что адмирал всецело надеется на эскадру, которая утром сумеет оказать должную поддержку доблестным войскам. Все оставшиеся на Мудросе свободные лихтеры и находившиеся у Булаира траулеры де-Робек потребовал к себе. Еще задолго до рассвета 36 лихтеров и шлюпок на буксире траулеров были на пути к Габа-Тепе.
Так закончился первый день операции, сопровождавшийся немалыми жертвами и потребовавший громадных усилий. Многого удалось достигнуть, но многое оставалось впереди, и даже самые мужественные сердца не могли без тревоги взирать на будущее. Однако, и противник не оставался спокойным. Высадка на юге произвела на него сильное впечатление. Турки считали, что английские войска сделали невозможное возможным, и сильно опасались за свои сообщения, находившиеся под угрозой наступления австралийцев от Габа-Тепе. Кроме того, план Гамильтона нарушал систему обороны, разработанную Лиман-фон-Зандерсом.
Хотя турецкий генерал, командовавший войсками южного района, и заявил, что в сумерки он перейдет в наступление и сбросит десант в море, Зандерс считал положение настолько критическим, что счел себя вынужденным снять обе дивизии, стоявшие в районе Булаира. Военные корабли и транспорты еще виднелись на горизонте, но фактически высадка не началась и могла окончиться демонстрацией. При таких условиях Зандерс пошел на риск и решил отправить свои дивизии в Майдос морем, оставив у залива одну лишь кавалерийскую бригаду[123].
ГЛАВА XVIIIДАРДАНЕЛЛЫ. ПЕРВОЕ НАСТУПЛЕНИЕ С 26 ПО 28 АПРЕЛЯ. ПЕРВЫЙ БОЙ К КРИТИИ
Карта 3
После полуночи дождь перестал; наступающий рассвет предвещал ясный и тихий день. Измученные войска провели сравнительно спокойную ночь, не подвергаясь атакам турок, и воспрянули духом. В течение нескольких часов темноты они смогли не только окопаться, но и успели установить орудия, втащенные на вершину прибрежной возвышенности. Внушительный вид линейных кораблей и крейсеров, стоявших в тылу позиции, вселял в них уверенность, что флот в нужную минуту окажет им мощную поддержку.
Отряд адм. Тэрсби был усилен линейным кораблем Queen Elizabeth. Корабли, производившие демонстрацию у Булаира, заняли указанные им места на флангах позиции, откуда их помощь могла быть наиболее действительной. Шлюпки оживленно сновали между эскадрой и берегом, доставляя многочисленные предметы снабжения и снаряжения. За ночь успели выгрузить громадное количество снарядов, патронов и питьевой воды. Последние части 4-й австралийской бригады закончили высадку, образовав резерв.
Ничего не было забыто для отражения возможной атаки.
Едва рассвело, эскадра открыла огонь по назначенным целям, но нащупать стрелявшие батареи было чрезвычайно трудно, и противник засыпал шрапнелью берег и окопы австралийцев. В течение двух-трех часов положение оставалось критическим. Местами происходили жаркие схватки, кое-где наши части подались назад, но на решительное наступление турки не отваживались. По показаниям пленных, огонь с кораблей деморализующе действовал на солдат, которые боялись показаться из-за укрытий. К 9 ч. у. Queen Elizabeth удалось привести к молчанию самые назойливые батареи противника, и турецкие атаки замерли. Вести с берега начали приходить более утешительные, и Гамильтон имел все основания не раскаиваться в принятом им минувшей ночью решении.
Флагманский корабль продолжал оставаться здесь, пока не минует окончательно всякая опасность, хотя у другого пункта побережья присутствие его было не менее желательно.
С южных участков не поступало никаких донесений, и Гамильтон в 7 ч. в. предложил ген. Хентер-Уэстону послать ему в помощь французскую бригаду, которая находилась в резерве на транспортах, стоявших на Тенедосе. На юге к этому времени удалось достигнуть кое-каких успехов, но Гамильтон не был о них еще осведомлен.
Когда стемнело, команде с River Clyde посчастливилось соединить отдельные части пловучей пристани и восстановить сообщение с берегом. Войска быстро пробрались на берег, причем уже после полуночи взобрались по склону возвышенности и атаковали турок. Хотя часа через два под натиском неприятеля им пришлось отступить, все же они вошли в связь с ворчестерцами, занимавшими левый фланг участка «W».
Ген. Вестон, сообщая главнокомандующему, что его дивизия (29-я) не может собственными силами захватить высоту «141 фут», господствующую над побережьем Седд-ул-Бахра, просил о присылке французов при первой возможности. Один полк французской бригады он предлагал высадить на участке «W», другой — у Седд-ул-Бахра, после того как первый полк совместно с нашими частями овладеет этим пунктом. Гамильтон немедленно телеграфировал д'Амаду просьбу спешно выйти с Тенедоса и встретиться с ним у Седд-ул-Бахра. Одновременно радиостанция флагманского корабля перехватила