Даже видавшим виды американским и английским разведчикам стало не по себе. Им пришлось долго убеждать своего подопечного, что установка тактических ядерных зарядов в центре Москвы — не самое разумное дело, что у Запада совершенно другие взгляды на деятельность своих агентов в России.
«Хрущев сегодня — это новый Гитлер, — возражал Янг-Алекс-Герой, — и с помощью своих марионеток он хочет развязать мировой конфликт, чтобы перед смертью выполнить свою похвальбу: „Я похороню капитализм…“» «Кремлевский диктатор нанесет сокрушительный удар, — не унимался „шпион века“ на другой встрече, — но, по моим расчетам и оценкам влиятельных людей в руководстве, ему потребуется еще два-три года. Нужно наносить удар первыми. Сокрушительный удар, или Запад должен спровоцировать локальный конфликт с Советским Союзом где-нибудь в отдаленном районе на периферии типа финской или корейской войны…»
Таков подлинный портрет этого «миротворца», написанный им самим.
На волне эйфории, поднятой на Западе после распада Советского Союза, в Соединенных Штатах, я уже упоминал об этом, появилась посвященная делу Пеньковского книга под заглавием «Шпион, который спас мир». В ней, подчеркну еще раз, превозносилась до небес деятельность Центрального разведывательного управления и, само собой разумеется, расписывались миротворческие деяния «шпиона двадцатого века». Иначе и быть не могло. Ведь ее авторы — Петр Дерябин, бывший майор, офицер внешней разведки КГБ, в 1954 году изменивший Родине и, как Пеньковский, ставший агентом американской разведки, а потом и кадровым сотрудником ЦРУ, и Джеральд Шектер, довольно известный заокеанский журналист, которому тоже не были чужды интересы тайной службы Вашингтона.
Только зря эти два имиджмейкера из Лэнгли старались отмыть одиозную репутацию предателя Пеньковского, который, как мы сами убедились, не спасал, а старался изо всех сил погубить мир на всем земном шаре. Его с полным правом можно назвать шпионом, который хотел взорвать Москву и развязать новый глобальный вооруженный конфликт. Без всяких кавычек.
Зигзаг удачи
Как же разоблачили Пеньковского? Точно до недавнего времени было трудно реконструировать это, не хватало достоверных данных. Тот же бывший начальник советского отдела в Лэнгли Бьюлик утверждал: советские контрразведчики следили за британским лжедипломатом Чизхолмом и его женой. А тот, не заметив за собой «хвост», отправился на внеплановую встречу с Янгом-Алексом-Героем, назначенную у фонтана в центре ГУМа. Контакт засекли, а остальное, как говорится, было делом техники.
Была и другая версия, появившаяся еще сорок лет назад в западной печати: лубянская контрразведка время от времени вела наружное наблюдение за женами дипломатов, в том числе, конечно, и за Анни Чизхолм. «Топтунам» удалось зафиксировать несколько ее мимолетных контактов с одним и тем же советским гражданином. За ним тоже пошли. Он привел филеров к зданию Госкомитета по координации научно-исследовательских работ. Теперь установить его личность не представляло большого труда. Им оказался Олег Пеньковский. Поначалу контрразведчиков смутило, что он — полковник военной разведки. Но потом все стало на свое место.
Сейчас можно сказать, что обе эти версии были недалеки от истины. В 1992 году историки и исследователи спецслужб получили точное свидетельство, как советская контрразведка выявила опасного шпиона. Об этом рассказал в своей книге воспоминаний бывший Председатель КГБ СССР генерал-полковник в отставке Владимир Семичастный. Он контролировал на высшем уровне разработку дела Пеньковского, и к нему стекались итоги всех оперативных мероприятий. Именно Семичастный первым допросил Янга-Алекса-Героя после ареста 22 октября 1962 года.
Так вот, Владимир Ефимович считает, что советская контрразведка раскрыла предательство Олега Пеньковского в определенной мере случайно. «Время от времени, — пишет в своей книге „Беспокойное сердце“ В. Семичастный, — мы бросали все наши силы на наблюдение за дипломатами одного из западных посольств в Москве. Чаще всего, понятно, мы следили за американцами, но и британское и немецкое посольства интересовали нас в не меньшей степени.
Во время одной такой акции наши чекисты в ГУМе, на Красной площади, отметили контакт британского разведчика с нашим гражданином. Беглый контакт, после чего русского мы сразу потеряли. Способ его исчезновения и был сигналом к тревоге: этот человек не новичок, знает, что следует делать.
…Дальнейшее наблюдение за англичанином и их встречами для контрразведчиков было уже успешным: заинтересовавший их человек не смог уйти от наблюдения. Естественно, они не реагировали на это сразу, не вмешивались в события, а начали осторожно собирать факты.
…Мы не сразу поняли, — честно признается автор этих интересных записок, — на что же натолкнулись. Вышеупомянутый неизвестный оказался полковником Главного разведывательного управления Генерального штаба, одновременно он работал заместителем начальника отдела Государственного комитета по науке и технике при Совете министров СССР. Фамилия его была Пеньковский…»
Хочу сказать, что я не совсем согласен с В. Семичастным, когда тот говорит, что наши контрразведчики вышли на предателя совершенно случайно. Не спорю, в разведке и контрразведке неожиданный случай, улыбка госпожи Удачи, нередко играет главную роль. Тут основное — вовремя заметить эту улыбку. Но, учитывая пренебрежение Пеньковского и его кураторов элементарными правилами конспирации, лучшая в мире контрразведывательная система государственной безопасности, созданная в Советском Союзе, обязательно должна была раньше или позже сработать и выявить предателя.
Если внимательно исследовать материалы судебного процесса по делу Пеньковского, то можно прийти к выводу: в 1962 году советская контрразведка обратила внимание на его подозрительные связи с иностранцами, и он был взят, выражаясь языком сотрудников органов госбезопасности, «в активную агентурную разработку». Это значит, что они стали энергично собирать неопровержимые доказательства преступной связи Пеньковского с английскими и американскими разведчиками, добывать новые бесспорные факты его шпионской деятельности.
Одновременно ему стали осторожно, чтобы не спугнуть, чинить препятствия в выезде за границу, ставить его в такие условия, которые затрудняли бы получение и передачу шпионских материалов, в том числе и на посольских приемах и раутах. Судите сами: если в 1961 году Пеньковский трижды побывал в заграничных командировках, то в 1962-м ему так и не удалось съездить за кордон. Под благовидными предлогами поездки советских делегаций, в которых он должен был участвовать, снимались из планов, переносились на более поздние сроки. Ему мешали собирать информацию, получать сведения у лиц, приобщенных к секретам, и в служебных архивах.
Почему Янга-Алекса-Героя не арестовали сразу же после того, как он попал в поле зрения контрразведки? В таких делах не стоит спешить. Во-первых, для заключения под стражу еще не было достаточно законных оснований. Во-вторых, надо было выявить как можно больше связей агента — в Советском Союзе и за рубежом. В-третьих, требовалось не только собрать неопровержимые доказательства шпионской деятельности подозреваемого, но и установить его преступные контакты с английской и американской разведками, задокументировать их, собрать веские факты о действиях англо-американских разведчиков, пребывающих в Москве под видом дипломатов. Как только это удалось, ценный агент ЦРУ и СРС немедленно попал за решетку.
Кому Пеньковский навредил больше всех?
Когда начался судебный процесс, западные средства массовой информации, особенно американские и английские, заполнились материалами о том, что Пеньковский — это супершпион Вашингтона и Лондона, что он выдал важнейшие секреты Советского Союза в области ракетостроения, нанес крупный ущерб военному потенциалу «красной империи». Вот лишь два заголовка из этого множества в американских газетах: «Арест Пеньковского ознаменовал конец одной из самых успешных операций за всю историю разведывательных служб Запада» («Нью-Йорк таймс») и «Это более внушительная победа разведок нашей страны и Англии, чем успех полетов разведывательного самолета У-2 над Советским Союзом» («Вашингтон пост»)… Подобными оценками пестрела, можно сказать, вся печать Великобритании и Соединенных Штатов.
Щедрые комплименты, расточавшиеся на Западе «полковнику трех разведок», дошли и до Советского Союза. Общественность наша, да и союзных с СССР государств, начала проявлять беспокойство: не нанес ли супершпион невосполнимый урон «социалистическому лагерю»? Пришлось выступить с публичными разъяснениями главному военному прокурору А. Горному. Нет, успокоил генерал-лейтенант юстиции, Пеньковский по занимаемой должности был далек от материалов, связанных с вооружением Советской армии и войск союзных стран, с освоением новой и новейшей боевой техники. Агент сообщил СРС и ЦРУ сведения об отчетах некоторых советских специалистов, выезжавших за границу, выдал разрозненные данные военного характера, которые ему удалось выудить у приятелей-болтунов и заполучить из закрытых архивов, а также передал отдельные материалы внутриполитического характера. И все? И за это 11 мая 1963 года Военная коллегия Верховного суда вынесла ему смертный приговор, который, не мешкая, через пять дней привели в исполнение?
Что-то не сходились концы с концами у главного военного прокурора. Каждому здравомыслящему человеку было ясно: за такое не лишают жизни.
Верховный надзиратель за выполнением законов в армии словно почувствован неубедительность своих суждений и, хотя это входило в противоречие с тем, что он изложил в начале интервью, пустился накручивать: «Пеньковский, став шпионом, передал английской и американской разведкам некоторые сведения, часть которых связана с государственной тайной СССР». И далее: «Он совершил тягчайшее преступление перед Родиной, за что и был приговорен к расстрелу. Однако можно с полной уверенностью сказать, что переданные им материалы не могли нанести сколько-нибудь серьезного ущерба обороноспособности Советского Союза».