– направление главного удара перенести с Кивиниеминского направления на Выборгское;
– прорыв укрепленного района осуществить на основе продуманного плана разрушения системы укреплений.
Для лучшего управления войсками создать два фронта: Карельский (от Мурманска до Ладожского озера) и Северо-Западный (на Карельском перешейке)
20 декабря из Москвы на фронт для изучения обстановки были направлены два военачальника. На Карельский перешеек – командующий Киевским военным округом командарм 1‐го ранга С.К. Тимошенко, в район северо-восточнее Ладожского озера – командующий войсками Белорусского военного округа командарм 2‐го ранга М.П. Ковалев. Вскоре они были назначены командующими фронтами.
В конце декабря 1939 года Главный военный совет разработать новый оперативный план действий, и прежде всего прорыва линии Маннергейма. Войска получили значительное усиление. В частности, Северо-Западный фронт был усилен 12 дивизиями. И только затем последовало последнее семидневное (28 февраля – 7 марта 1940 года) наступление войск 7‐й и 13‐й армий на 60‐километровом фронте от озера Вуокса до Выборгского залива, которое завершило прорыв второй полосы обороны финнов.
Таким образом, для преодоления обороны Карельской армии общей глубиной до 90 километров советским войскам понадобилось 96 дней. При этом средний темп наступления был крайне низким и в среднем составлял менее 1 километра в сутки. А результате теория глубокой наступательной операции, разработанная и принятая в Красной армии в 30‐х годах, на практике советско-финляндской войны реализована не была, что свидетельствует о существовавшем разрыве между теорией и практикой, а Красная армия поставленную перед ней задачу по разгрому финской армии и овладению значительной частью территории противника не выполнила.
При этом потери советских войск были значительные. К сожалению, точных данных по потерям за первые 10–12 суток боев на всем советско-финляндском фронте пока обнаружить не удалось.
Правда, известно, что за период с 30 ноября 1939 по 13 марта 1940 года, согласно данным по Красной Армии, уточненным к началу 1992 года, убитых было 71,2 тысячи человек, пропавших без вести – 39,4 тысячи человек. Всего же безвозвратные потери (включая умерших от ран и болезней) составили почти 126,9 тысячи человек. Кроме того, имеются данные об 188,7 тысячи раненых, контуженых и обожженных, 17,8 тысячи обмороженных.
Безусловно, самые большие потери были у войск 7‐й и 13‐й армий, наступавших на Карельском перешейке. Она потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести, соответственно, почти 18,5 тысячи и 20,7 тысячи человек. Потери этих объединений ранеными, обмороженными и больными составили, соответственно, 81,4 тысячи и 68,5 тысячи человек (Гриф секретности снят. М.: Воениздат, 1993. С. 108–111).
Общие потери оборонявшихся финских войск, по официальным данным, составили 66,3 тысячи человек, из них 21,4 тысячи убитыми, 1,4 тысячи пропавшими без вести, 44,6 тысячи ранеными. Также имеются данные, что в декабре 1939 года финны потеряли 13,2 тысячи человек, в январе 1940 года – 7,7 тысячи человек, в феврале – 17,2 тысячи человек, в марте – 28,9 тысячи человек (Зимняя война 1939–1940. Политическая история. С. 324–325).
Подводя итог первого этапа стратегической наступательной операции Красной армии (вторжения) против Финляндии, нужно признать, что он завершился неудачей, наступавшие армии не смогли выполнить поставленные перед ними задачи. В результате этого был подорван боевой дух у многих советских бойцов и командиров. Так, 21 ноября один из командиров рот в своем дневнике записал: «Политико-моральное состояние падает. Слышу такие разговоры, что якобы советская держава всегда говорила, что мы своей земли не отдадим никому, но и чужой не хотим, а теперь начали войну с Финляндией, как же это понимать? Если разъяснить, что необходимо укреплять границы, возразят, что никто на нас не нападал… Я и сам считаю, что противоречий с Финляндией можно было избежать» (Зимняя война 1939–1940. Политическая история. С. 172).
Были и негативные для СССР политические последствия. Начало военных действий привело к тому, что 14 декабря 1939 года Советский Союз, как агрессор, был исключён из Лиги Наций.
На северном участке советско-финляндского фронта неудачи советских войск объяснялись прежде всего их неготовностью вести наступление в лесисто-болотистой местности в зимнее время. Расчет на выносливость советского бойца в оперативном масштабе себя не оправдал. Боец замерзал без теплой одежды, вяз в глубоком снегу, проваливался в незамерзающие болота. Уже даже станковый пулемет зимой по лесу перемещать было трудно, не говоря уже об орудиях. Не хватало дорог и транспорта для подвоза боеприпасов, продовольствия, другого имущества. Маневренные небольшие отряды финнов наносили поражение на каждом удобном рубеже, постоянно создавая пробки на дорогах.
Примерно такое же положение было и на Карельском перешейке. Частично причины успеха там финской обороны были указаны командующим 7‐й армией К.А. Мерецковым в его докладе на совещании при ЦК ВКП(б) начальствующего состава по сбору опыта боевых действий против Финляндии, которое проходило с 14 по 17 апреля 1940 года в Москве. К ним он отнес:
– наличие хорошо развитой в инженерном отношении полосы обеспечения (предполья), которое «по своей глубине, фортификационной развитости и силе автоматического огня являлось как бы самостоятельной полосой обороны»;
– хорошую маскировку и высокую устойчивость каменно-земляных оборонительных сооружений главной полосы обороны, «повышенная сопротивляемость которых против 152 и даже 203‐мм снарядов не давала сразу отличить их от бетонных».
– недостаточную разведку обороны противника;
– неготовность советских войск к борьбе с минными полями противника;
– неготовность саперных частей к быстрому восстановлению мостов, разрушаемых противником.
– преждевременный ввод в бой главных сил, связанный не со слабостью, а с задержкой авангарда;
– шаблонный, механический ввод командирами в бой вторых эшелонов при снижении темпов наступления без учета обстановки, возможности маневра (обхода, охвата);
– недостаточная артиллерийская подготовка атаки. Наступление велось в условиях продолжающейся живучести долговременных огневых сооружений. Не удавалось разрушить бетон дотов, в результате чего пехота отсекалась от танков;
– отсутствие опыта прорыва обороны, насыщенной долговременными оборонительными сооружениями. Причем в последнем случае он, обращаясь непосредственно к И.В. Сталину, сказал:
«Наши уставы основаны на опыте маневренного периода (Первой) мировой войны и совершенно не давали представления о войне в позиционных условиях при наличии долговременных сооружений. Мировая война на Западе развивалась в позиционных условиях и там в этом направлении имеется богатый опыт, который получил большое развитие после мировой войны, но этот опыт до нас полностью не дошел.
Немцы и французы давно издали свои архивы мировой войны, но когда они будут изданы у нас – совершенно неизвестно, а это привело к опаздыванию изучения богатого опыта, особенно в позиционной войне. Нет систематизированной литературы по опыту войны в Испании и Китае. Если мы находились в таком положении, что не могли изучать иностранную литературу и знать, как развивается за границей военное дело, то нам должны были помочь в этом отношении разведчики, чего они не сделали. И только когда началась вторая империалистическая война, нами было установлено, что не только финны, но и западные государства имеют глубокие полосы обороны.
Несмотря на то что мы запоздали с изучением опыта Запада, нам нужно все же скорее иметь документы и материалы, которые дают опыт современной войны. Сейчас идет война в Европе, мы не получаем зарубежных газет и журналов и не знаем, что там пишут. Только из наших газет получаем краткие сводки. Вот это, тов. Сталин, и мешает нам следить за развитием военного дела» (Тайны и уроки зимней войны. 1939–1940. С. 451–453).
В то же время ни К.А. Мерецков, ни кто-либо другой из присутствовавших на этом совещании военачальников не обратили внимания на то, что финны, несмотря на ограниченность по территории и времени:
1. Нашли возможным создать глубокую полосу обеспечения (предполье) перед своей главной полосой обороны, в пределах которого предусматривали ведение маневренных действий ограниченными силами различными тактическими приемами.
2. Уже при первых признаках угрозы войны развернули вблизи государственной границы группировку войск прикрытия.
3. Приняли решение на предстоящую оборонительную операцию.
4. Провели учения в соответствии с принятым решением.
Именно это, в сочетании с факторами, указанными К.А. Мерецковым, и стало причиной успешного ведения финнами первой оборонительной операции с началом советско-финляндской войны.
К. Маннергейм позже писал: «Как войска прикрытия, так и полевую армию мы смогли вовремя и в прекрасном состоянии перебросить к фронту. Мы получили достаточно времени – 4–6 недель – для боевой подготовки войск, знакомства их с местностью, для продолжения строительства полевых укреплений, подготовки разрушительных работ, а также для установки мин и организации минных полей».
В то же время он считал, что командующий армией выделил в полосу обеспечения недостаточно сил для решения задачи в сложившейся обстановке. Он пишет: «Вопреки моим указаниям бои начали вести слишком слабыми силами, что сделало невозможной долговременную задержку противника. Так мы потеряли блестящую возможность наносить еще более чувствительные удары по наступающим войскам. Это тем более досадно, поскольку противник, как мы и ожидали, двигался плотными массами, обходя леса, которые во многих местах были заминированы. Ряды русских солдат продвигались под прикрытием танков по разрушенным нами дорогам и часто застревали в пробках. И тогда они становились удобными целями как для огня пехоты, так и для обстрела артиллерией, но наши не располагали достаточными силами, чтобы эффективно использовать эти возможности… Пассивность руководства начальными боями вынудила меня вмешаться в дело приказом, в соответствии с которым войскам прикрытия, действовавшим на направлениях Ууденкиркко и Кивеннапа, были приданы два полка, по одному на каждое направление» (