В сентябре ЦРУ доложило о том, что в ходе серии встреч между генералом Зия-уль-Хаком и китайскими официальными лицами были выработаны планы по обеспечению продолжающейся роли Пакистана в качестве прибежища, а также по снабжению сопротивления большим количеством оружия из пакистанских запасов…» (Third World Quartely. October 1988. P. 1505–1541).
Результаты не замедлили проявиться. 12 августа в провинции Пактия (район Зурмат) в результате завязавшегося боя с превосходящими силами мятежников подразделения 12‐й пехотной дивизии Афганистана понесли тяжелые потери, при этом часть личного состава сдалась в плен, другая дезертировала. Надежд на правительственную афганскую армию оставалось все меньше, но и принимать решение о вводе советских войск в эту страну правительство СССР не решалось.
В августе 1979 года по приказу министра обороны СССР в Афганистан была направлена рабочая комиссия под руководством генерала армии И.Г. Павловского с целью изучения политической обстановки и всесторонней оценки состояния правительственных войск ДРВ.
28 августа И.Г. Павловский телеграфировал в Москву: «В ходе беседы тов. Амин поставил вопрос о том, что в районе Кабула сосредоточено большое количество войск, в том числе с тяжелым вооружением (танковые, артиллерийские и другие части), которые можно было бы использовать в других районах для борьбы с контрреволюцией, если бы СССР согласился выделить соединения (1,5–2 тысячи) «командос» (десантников), которых можно было бы разместить в крепости Бала-Хиссар…
Далее тов. Амин поставил вопрос о замене расчетов зенитных батарей 77 зенап, прикрывающего Кабул и располагающегося на господствующих высотах вокруг города, в благонадежности которых он не уверен, советскими расчетами».
Советское руководство опять-таки воздержалось от выполнения этой просьбы.
В период с 13 по 16 сентября 1979 года в Афганистане произошел государственный переворот, завершившийся захватом власти Х. Амином. События развивались стремительно. По сигналу начальника Генерального штаба генерала Якуба войска Кабульского гарнизона вошли в город, взяли под охрану правительственные объекты, блокировали резиденцию Н.М. Тараки и фактически изолировали его. Ночью того же дня X. Амин провел заседание Политбюро ЦК НДПА, а затем утром пленум ЦК. На нем Н. Тараки и его соратники как бы официально единогласно были сняты со всех постов и исключены из партии, тут же генеральным секретарем которой «избрали» Х. Амина.
Советское руководство решило проявлять сдержанность и после этого события. 19 сентября 1979 года А.А. Громыко направил советскому послу в Кабул телеграмму следующего содержания: «Признано целесообразным, считаясь с реальным положением дел, как оно сейчас складывается в Афганистане, не отказываться иметь дело с X. Амином и возглавляемым им руководством. При этом необходимо всячески удерживать X. Амина от репрессий против сторонников Н. Тараки и других неугодных ему лиц, не являющихся врагами революции. Одновременно необходимо использовать контакты с X. Амином для дальнейшего выявления его политического лица и намерений.
Признано также целесообразным, чтобы наши военные советники, находящиеся в афганских войсках, а также советники органов безопасности и внутренних дел оставались на своих местах. Они должны исполнять свои прямые функции, связанные с подготовкой и проведением боевых действий против мятежных формирований и других контрреволюционных сил. Они, разумеется, не должны принимать никакого участия в репрессивных мерах против неугодных X. Амину лиц в случае привлечения к этим действиям частей и подразделений, в которых находятся наши советники».
После переворота генеральный секретарь ЦК НДПА X. Амин особенно заботился о своей личной охране и постоянно повторил свою просьбу о направлении в Кабул батальона советских военнослужащих для его личной охраны в новой резиденции, куда он намерен переехать после 15 октября. Данную просьбу Х. Амин повторил 17 и 20 ноября, доклады об этом в Москву поступили соответственно 18 и 21 ноября 1979 года.
В это время советской разведке стало известно, что 27 сентября X. Амин обратился к главному американскому поверенному в Кабуле с призывом к улучшению отношений, а спустя два дня в Нью-Йорке афганский министр иностранных дел Ш. Вали выразил те же чувства официальным лицам США Дэвиду Ньюсому и Гарольду Сондерсу. Появилась версия о причастности X. Амина к ЦРУ.
В связи с этим находящиеся в эмиграции видные партийные деятели обеих фракций НДПА создали в ДРА нелегальные структуры, тайно начали возвращать свои кадры в Афганистан и приступили к планированию и подготовке действий против группировки X. Амина, при этом они тоже возлагали основные надежды на советскую военную помощь.
22 ноября в Кабул прилетел первый замминистра внутренних дел СССР ген-лейтенант В.С. Папутин, который, ознакомившись с делами на месте, в мрачных тонах изложил свою оценку ситуации, сложившейся в Афганистане. Его доклад был заслушан в ЦК КПСС, в результате чего 29 ноября был выработан документ следующего содержания: «Обстановка в Афганистане после событий 13–16 сентября с.г., в результате которых Тараки был отстранен от власти и затем физически уничтожен, остается крайне сложной.
В стремлении укрепиться у власти Амин наряду с такими показными жестами, как начало разработки проекта конституции и освобождение части ранее арестованных лиц, на деле расширяет масштабы репрессий в партии, армии, государственном аппарате и общественных организациях…
По имеющимся данным, в настоящее время Амином готовится расправа над группой членов Политбюро ЦК НДПА (Зерай, Мисак, Панджшири), которым предъявляются вымышленные обвинения в «антипартийной и контрреволюционной деятельности». На состоявшемся недавно пленуме ЦК НДПА Амин ввел в руководящие органы партии наиболее преданных ему лиц, в том числе ряд своих родственников…
В последнее время отмечаются признаки того, что новое руководство Афганистана намерено проводить более «сбалансированную политику» в отношениях с западными державами. Известно, в частности, что представители США на основании своих контактов с афганцами приходят к выводу о возможности изменения политической линии Афганистана в благоприятном для Вашингтона направлении…
С учетом изложенного и исходя из необходимости сделать все возможное, чтобы не допустить победы контрреволюции в Афганистане или политической переориентации X. Амина на Запад, представляется целесообразным придерживаться следующей линии:
Продолжать активно работать с Амином и в целом с нынешним руководством НДПА и ДРА, не давая Амину поводов считать, что мы не доверяем ему и не желаем иметь с ним дело.
Использовать контакты с Амином для оказания на него соответствующего влияния и одновременно для дальнейшего раскрытия его истинных намерений…
При наличии фактов, свидетельствующих о начале поворота X. Амина в антисоветском направлении, внести доппредложения о мерах с нашей стороны».
Данный документ подписали А. Громыко, Ю. Андропов, Д. Устинов, Б. Пономарев.
2 декабря 1979 года X. Амин пригласил главного военного советника генерал-полковника С.К. Магомедова, назначенного на эту должность в середине ноября 1979 года, и заявил следующее: «В условиях, когда мятежникам в Бадахшане оказывается активная помощь со стороны Китая и Пакистана, а у нас нет возможности снять войска с других районов боевых действий, я просил бы Советское правительство направить в эту провинцию на короткое время один усиленный полк для оказания помощи в нормализации обстановки».
В заключение беседы Амин просил Магомедова довести его просьбу до министра обороны СССР и сказал, что он готов лично обратиться с этой просьбой к Л.И. Брежневу.
3 декабря состоялась очередная встреча С.К. Магомедова с X. Амином. Во время беседы X. Амин сказал: «Мы намерены передать часть личного состава и вооружения 18‐й и 20‐й дивизий (из Мазари-Шарифа и Баглана) для формирования подразделений народной милиции. В этом случае вместо ввода в ДРА советских регулярных войск лучше прислать подразделения советской милиции, которые совместно с нашей народной милицией смогли бы обеспечить и восстановить порядок в северных районах ДРА».
В первых числах декабря 1979 года министр обороны СССР Маршал Советского Союза Д.Ф. Устинов проинформировал узкий круг должностных лиц Министерства обороны о возможности принятия политическим руководством страны решения о вводе советских войск в Афганистан. При этом было названо количество – до 75 тысяч человек. «Возражения начальника Генерального штаба Маршала Советского Союза Н.В. Огаркова, а также его попытки доказать, что такое количество войск не в состоянии решить задачу по ликвидации оппозиционного движения (если войска вводятся для этого), тем более что афганская армия может оказать нам сопротивление, ни к чему не привели. Д.Ф. Устинов был глубоко уверен, что стоит только появиться в Афганистане советским войскам, как мятежники прекратят боевые действия против правительства РА и в стране установится мир и спокойствие» (Богданов В.А. Афганская война 1979–1989. Воспоминания. М.: Советский писатель, 2005. С. 46).
При этом нужно отметить, что на то время у генерального штата Вооруженных сил СССР заблаговременно разработанного плана ввода советских войск в Афганистан не было. Несмотря на это, с начала декабря в штабы Среднеазиатского и Туркестанского военных округов и, соответственно, в войска начали поступать директивы (всего их было 30) о приведении отдельных соединений и частей в боевую готовность.
Не вызывает сомнений, что Главное оперативное управление в это время разрабатывало план проведения операции. Его замыслом предусматривалось осуществить ввод ограниченного контингента советских войск в Афганистан по двум наземным и одному воздушному маршрутам, быстрое занятие всех жизненно важных районов страны. Кроме того, глубоко в недрах спецслужб в это же время прорабатывался отдельный план проведения очередного государственного переворота в Афганистане.