нной разработкой операции по вводу войск в эту страну они занялись только после 12 декабря. А так как замысел операции нужно было представить руководству, что называется, «ночь к утру», то был выбран самые примитивный вариант – охват важных районов территории путем стремительного движения по дорогам в сочетании с выброской воздушных десантов.
До командующего 40‐й армией генерал-лейтенанта Ю.В. Тухаринова план ввода ограниченного контингента советских войск в Афганистан был доведен 13 декабря в кабинете командующего войсками Туркестанского военного округа генерал-полковника Ю.П. Максимова. К этому времени из офицеров и генералов штаба и служб Туркестанского военного округа уже был сформирован костяк управления и штаба 40‐й армии. Членом Военного совета – начальником политуправления объединения был назначен генерал-майор А.В. Тоскаев, начальником штаба – генерал-майор Л.Н. Лобанов, начальником разведки – генерал-майор А.А. Корчагин.
Ознакомившись с планом, не теряя времени, они приступили к интенсивной подготовке войск к предстоящему вводу, которая происходила почти открыто. Была осуществлена мобилизация приписного состава. На полигонах непрерывно шло боевое слаживание подразделений: в районе Термеза готовились переправы через Амударью. Время перехода государственной границы министром обороны СССР было установлено в 15.00 московского (16.30 кабульского) времени 25 декабря 1979 года.
Одновременно решались специальные задачи. 13 декабря, совершив марш, «Мусульманский батальон» был передислоцирован в непосредственную близость к дворцу Тадж-Бек. Ни плана дворца, ни системы его охраны не было. Известно было только, что дворец охраняют примерно две тысячи гвардейцев. Штурм поручался всего двадцати двум «зенитовцам» и роте «Мусульманского батальона». Личному составу боевая задача была поставлена в 15.30, однако в 16 часов последовала команда «отбой».
17 декабря «зенитовцам» и «Мусульманскому батальону» поставили задачу выдвинуться из Баграма в Кабул в район Дар-уль-Амана, куда перемещалась резиденция главы ДРА.
18 декабря полковник В.В. Колесник, ранее руководивший подготовкой «Мусульманского батальона», получил приказ от начальника ГРУ генерала армии П.И. Ивашутина вылететь в Афганистан для выполнения специального правительственного задания. 19 декабря он прибыл в расположение батальона, который разместился примерно в километре от дворца Тадж-Бек.
21 декабря В.В. Колесника вызвал главный военный советник генерал-полковник С.К. Магометов и приказал усилить охрану дворца подразделениями «Мусульманского батальона». По свидетельству С.К. Магометова, когда он разговаривал по спецсвязи с Д.Ф. Устиновым, министр обороны спросил его: «Как идет подготовка к выполнению плана по отстранению от власти Амина?» Но С.К. Магометов не знал об этом ровным счетом ничего. Через некоторое время представитель КГБ СССР генерал-лейтенант Б. Иванов, видимо, переговорив с Ю.В. Андроповым, пригласил к себе С.К. Магометова и показал ему разработанный сотрудниками КГБ план. Главный военный советник возмущался потом, говоря, что это был не план, а «филькина грамота». Пришлось разрабатывать операцию по захвату дворца заново.
22 и 23 декабря советский посол проинформировал Х. Амина, что в Москве удовлетворили его просьбу о направлении советских войск в Афганистан и готовы начать их ввод 25 декабря. Афганский лидер выразил благодарность советскому руководству и отдал распоряжение Генеральному штабу Вооруженных сил ДРА об оказании содействия вводимым войскам.
Ночью 24 декабря командующий войсками Туркестанского округа генерал-полковник Ю.П. Максимов по телефону доложил министру обороны и начальнику Генерального штаба о готовности войск к выполнению поставленной задачи, а затем направил в их адрес шифротелеграмму с докладом о готовности.
Через несколько часов после этого министр обороны СССР Д.Ф. Устинов провёл совещание с руководящим составом Министерства обороны, где объявил о принятом решении ввести войска в Афганистан и подписал соответствующую директиву. В ней указывалось, что ограниченный контингент Вооруженных сил СССР вступил на территорию Афганистана «…в целях оказания интернациональной помощи дружественному афганскому народу, а также создания благоприятных условий для воспрещения возможных афганских акций со стороны сопредельных государств».
Накануне ввода на командный пункт 40‐й армии прибыл из Москвы первый заместитель министра обороны СССР Маршал Советского Союза С.Л. Соколов. Тут же находился и командующий войсками Туркестанского военного округа генерал-полковник Ю.П. Максимов. Они подали командующему сигнал о начале ввода советских войск в Афганистан.
Первым в вечерних сумерках к переправам через Амударью подошел отдельный разведывательный батальон 108‐й мотострелковой дивизии (командир полковник В.И. Миронов), который практически с ходу преодолел понтонный мост и углубился на территорию сопредельного государства.
Следом за ним переправился 4‐й десантно-штурмовой батальон 56‐й отдельной гвардейской десантно-штурмовой бригады, которому была поставлена задача по охране перевала Саланг. Из состава ВВС в Баграм перелетела авиационная эскадрилья 115‐го гвардейского истребительного авиационного полка. За передовыми батальонами в течение ночи проследовали главные силы дивизии. Совершив марш, к исходу 27 декабря они сосредоточились в районах Баглан, Кундуз, Пули-Хурми, Деши.
При этом штаб армии, 5‐я мотострелковая дивизия, 56‐я отдельная десантно-штурмовая бригада (без одного батальона), 353‐я артиллерийская бригада, 2‐я зенитная ракетная бригада, 860‐й отдельный мотострелковый полк, 103‐й отдельный полк связи, 28‐й реактивный артиллерийский полк, армейские части усиления и обеспечения оставались на территории Советского Союза.
Во время ввода 108‐й мотострелковой дивизии неожиданно была поставлена новая задача – изменить маршрут движения и к 17 часам следующего дня войти в Кабул. По воздуху в столицу была начата переброска основных сил 103‐й гвардейской воздушно-десантной дивизии под командованием И.Ф. Рябченко. В Баграм был направлен парашютно-десантный полк.
В 19 часов 30 минут десантники захватили все ключевые политические и военные объекты в Кабуле и на его подступах, воспретив тем самым подход верных Амину войск к столице. Прибывшие советские войска усилили охрану важных административных объектов, аэродромов, центров радио и телевидения.
Вечером 27 декабря «Мусульманский батальон» совместно с 60 военнослужащими специальных групп «Гром» и «Зенит» штурмом овладели дворцом Амина.
В ночь с 27 на 28 декабря в Афганистан на Гератском направлении вошла 201‐я мотострелковая дивизия, части которой взяли под контроль магистраль, соединявшую города Герат и Шиндад, в последующем зона ответственности ее расширилась до Кандагара.
К середине января 1980 года ввод главных сил 40‐й армии в основном был завершен. На территории Афганистана были полностью сосредоточены две мотострелковые и одна воздушно-десантная дивизии, десантно-штурмовые бригады и два отдельных полка. В их составе насчитывалось примерно 52 тысячи человек. Тогда подразумевалось, что такого количества будет достаточно для обеспечения жизнедеятельности Афганистана. Также считалось, что при вводе и расположении советским войскам не придется вести боевые действия, так как само присутствие советских войск будет действовать отрезвляюще на мятежников. Советская военная помощь расценивалась тогда как моральный фактор поддержки народной власти.
Ввод советских войск в Афганистан послужил сигналом и обеспечил успешное осуществление правительственного переворота. Премьер-министром республики и генеральным секретарем ЦК НДПА стал Бабрак Кармаль. Первым шагом новой власти стало освобождение из тюрем 15 тысяч политзаключенных и призывы к беженцам возвращаться на родину. Однако эти меры мало способствовали нормализации обстановки в стране, большинство населения которой без энтузиазма восприняло приход иноземных войск. Этим незамедлительно воспользовалась оппозиция, которая в лице Б. Кармаля видела не только политического противника, но и ставленника Москвы. Связав воедино две причины, оппозиционеры активизировали свою деятельность практически на всей территории Афганистана, доведя ее вскоре до открытых вооруженных выступлений, прежде всего против советских войск.
Уже во время ввода и размещения советские войска были вынуждены вступать в боевые действия с противником. Непосредственный участник тех событий подполковник Н.И. Мамыкин вспоминает: «На первом этапе пребывания в Афганистане советские войска находились в гарнизонах, не принимали участия в боевых действиях. Однако обстрелам со стороны оппозиции подвергались. Даже не принимая участия в боевых действиях, подразделения несли потери и вынуждены были вести ответный огонь».
Афганские военнослужащие считали, что в условиях нахождения в стране советских вооруженных сил вся ответственность за судьбу революции должна ложиться на них. Такие настроения выражал и Б. Кармаль, который с самого начала руководство Оперативной группы Министерства обороны СССР о привлечении советских войск к активным боевым действиям, поскольку он не надеется на свою армию. Эти просьбы возымели свои действия. Вскоре командованию 40‐й армии было приказано начать боевые действия совместно с афганскими частями. При этом считалось, что основная задача в разгроме оппозиции должна решаться афганской армией, а советские войска будут только способствовать выполнению данной задачи.
Зима 1980 года была трудной для советских воинов. Надежды на то, что основные задачи вооруженной борьбы с оппозицией будет решать афганская армия, себя не оправдали. Несмотря на ряд мероприятий по повышению ее боеготовности, правительственная армия оставалась слабой и небоеспособной. Поэтому основную тяжесть борьбы с отрядами вооруженной оппозиции несли на себе советские войска. Мятежные формирования действовали против советских войск сравнительно крупными силами, не уходили от прямого столкновения с ними. Это позволило осуществить разгром крупных контрреволюционных группировок в районах Файзабада, Таликана, Тахара, Баглана, Джелалабада и других городов.