Я достал двушку, бросил в прорезь автомата, покрутил диск и стал ждать.
— Алло…
— Яков Михайлович, здравствуйте.
— А-а-а, явился, — протянул он.
— Являются сами знаете, кто. Но не об этом. Тут вот какое дело. Пришлите, пожалуйста парней трёх-четырёх к кафе «Лира». Боюсь может помощь понадобиться.
— Ты влип что ли куда?
— Можете подстраховать? Я потом объясню. Троих достаточно будет.
— Когда? — недовольно спросил он, помолчав немного.
— Да вот, прямо сейчас.
Говорить про Эллу я не стал. Надо было, наверное, но не захотел, с одной стороны, сдавать её, а, с другой — заставлять его волноваться.
Поговорив с ним, я позвонил Жене. Она была дома и будто ждала моего звонка, сразу же сняла трубку.
— Жень, привет, это Жаров.
— У тебя ещё хватает наглости звонить? Знаешь, ты стал совсем другим, не таким, как был раньше.
— Жень, послушай, извини, что огорчил тебя, но…
— Огорчил? — воскликнула она и мне послышалось в её голосе сдерживаемое негодование. — Ты дурак что ли, Жаров? Огорчил! Нет, это совсем иначе называется!
— Ну, прости-прости, слушай, мне нужно сказать тебе кое-что важное.
— Да что может быть важнее того, что ты мой дневник украл?
— Что⁈ — изумился я.
— Прочитать чужой дневник! Это же так низко! Как ты мог! Я не ожидала, что ты так со мной можешь поступить!
Да что ж это за день-то такой!
— Женя, выслушай меня, пожалуйста.
— Не могу, Саша, правда, я не могу. Это… Это…
Она расплакалась. Да твою же мать!
— Женя! — резко сказал я. — Послушай меня. Я тебе по этому поводу и звоню, как раз. Просто помолчи минуту и послушай!
Она притихла.
— Я тебе позавчера посоветовал строить отношения с Колобком. Но понял, что очень ошибся. Не делай этого. Никогда не делай.
— Чего? — недоумённо протянула она.
— Смотри, что касается дневника, я прочитал только одну страницу, разворот, вернее. Там, где была закладка. Ко мне пришёл Колобок и дал мне общую тетрадь. Там лежала закладка. Я открыл посмотреть, что это и немного прочёл. Когда понял, что это твой дневник, сразу закрыл.
— Уже поздно выкручиваться, Саша…
— А зачем? Зачем мне выкручиваться? Совершенно незачем, учитывая, что именно я тебе сказал. Просто сегодня он пришёл за дневником и сообщил… ну, что ты думаешь, что именно я у тебя его украл. Я, конечно, понимаю, зачем он дал мне дневник, да ещё и страницу заложил самую важную. И зачем меня перед тобой оговорил тоже понимаю. Но зачем он моей невесте сказал, что я встречаюсь в «Метелице» со своей любовницей, этого я не знаю. Это он про нашу с тобой встречу.
Женя молча слушала.
— Но, слово, как известно, не воробей. Впрочем, сообщаю я тебе это всё не из чувства мести, не чтобы очернить Колобка и не для того, чтобы оправдаться, мол, не я, не я твой дневник спёр. Просто я полагаю, что с таким изворотливым интриганом не стоит связывать свою жизнь.
Она продолжала молчать.
— Ладно, Жень, это всё. Звони, если захочешь поговорить. Я всегда рад.
Не дожидаясь ответа, я повесил трубку. Собственно, дискутировать было не о чем, да и времени на дискуссии уже не было, потому что в этот самый момент из «Лиры» вышли Элла и Реваз. Очаровательно.
Она шла буквально, едва держась на ногах, повиснув на своём новом друге. Вот же козёл охеревший! Но и она идиотка натуральная. Бывала ведь уже в передрягах, а жизнь, похоже так ничему и не научила.
Они прошагали мимо меня, не обратив внимания. Я вышел из будки и пошёл следом. Собственно идти далеко не пришлось. Тут же буквально в десяти метрах стояла белая «Волга».
— Не-е-е-т, — замотала головой Элла. — Где такси? Ты сказал, посадишь в такси!
— Зачем такси, я сам тебя отвезу.
— Не-е-е-т! — не соглашалась она. — А где девочки? Где Люся и Роза?
— Слушай, ты что не помнишь? Их Вахтанг привезёт. Всё нормально с ними, не бойся, никто и пальцем не тронет. Интеллигентно посидим. Шампанское, цветы, джаз.
Да-да, интеллигентно, сука. Я уже прям картину нарисовал в воображении. Интеллигент с цветами.
— Садись! Смотри какая машина, а?
— Какая ещё машина! Саша где?
— Какая Саша? — начал раздражаться грузин.
— Жених мой!
Элла упёрла руки в бока и исподлобья смотрела на своего интеллигентного друга. Меня они не замечали, поскольку я держался чуть поодаль, да и не до посторонних им было — серьёзные вопросы обсуждали.
— Ты его послала!
— Куда послала? — удивилась Элла и, вспомнив, видимо, добавила. — Ну, допустим послала, а куда он делся? Ушёл что ли?
— Он вообще не мужчина, — сказал Реваз и сделал резкий и до ужаса театральный жест рукой.
— Такси! — упрямо замотала головой Элла. — Давай такси! Я сказала, к тебе не поеду!
— Поедешь, бл*дь! — не выдержал её новый друг. — Да залазь ты уже! Залазь, сучка! Понравится тебе, обещаю!
Он схватил её за шею и начал запихивать на заднее сиденье.
— Эй, биджо, а ты не охренел часом? — спокойно спросил я, подойдя почти вплотную. — Неинтеллигентно ведёшь себя.
— А?
Он резко обернулся, и я со всей дури, врубил ему головой прямо в нос. Шнобель его и до этого момента был не особо прямым, а теперь… Раздался хруст и стон. Сладкая музыка.
— А-а-а-а-а-а! — гортанно зарычал он. — С-у-у-у-ука! Конэц тебе!
Он как-то странно замешкался и… Мне стало всё понятно, потому что я услышал звук выкидывающегося лезвия. Но дожидаться наступления обещанного конца я не стал и долбанул его головой по машине, по крыше. Одним движением — по затылку и прямиком об косяк, можно сказать. А потом схватил за волосы на затылке и повторил. Раз, другой, третий.
Волжанка окрасилась кумачом, красными брызгами, как всполохами салютов или головками красных революционных гвоздик. Реваз начал сползать вниз. Я отступил на шаг, отклонился и пропнул по руке, сжимающей нож. Пальцы разжались и перо отлетело в сторону.
Против грузин я ничего не имел, у меня друзья были грузины, прекрасные люди. И еда у них неплохая. Да, и чего скрывать, то, что не бывает плохих наций, но в каждой из них попадаются сволочи, для меня не пустые слова, я так всегда думал. Но этот конкретный урод меня реально разозлил.
— Милая, выходи! — скомандовал я.
Она ответила что-то невнятное, а я не нашёл ничего лучше, чем исполнить первые строки незабываемого хита всех времён и народов:
— Я могилу милой искал, но её найти нелегко. Долго я томился и ждал, где же ты моя Сулико…
— С-а-а-а-ш-а, — пьяно протянула моя, по всей видимости, уже бывшая невеста, выглянув из машины. — При-ш-ё-ё-л…
На губах её расплывалась счастливая улыбка. Правда, всё счастье тут же и закончилось, потому что к нам на всех парах летели два разъярённых грузина. Я повернулся к ним лицом, встал в стойку, готовясь атаковать, и практически сразу получил охрененный удар по почкам.
В глазах потемнело… Значит, был кто-то ещё… Проморгал, блин… Неподалёку раздался оглушительный женский крик…
23. Шеф, все пропало
Было больно. Очень больно, охрененно. Но становиться гостем на интеллигентной грузинской вечеринке я не планировал. Поэтому рухнул вниз, на асфальт, рядышком со стонущим и пытающимся очухаться Ревазом. И тут же, выполнив замысловатую фигуру, практически из арсенала брейк-данса, пнул по колену чувака, находящегося ко мне ближе других.
Затем сразу откатился, избегая удара с другой стороны и попытался сориентироваться. Кажется, они были не джентльменами и пытались как можно скорее реализовать численное преимущество. Я отбил ногу, захватил, как в клещи и дёрнул другую. Кто-то полетел на капот машины.
Откуда появился чувак сзади, я не понял. Наверное, был где-то рядом, а может, за рулём сидел, сейчас это было совершенно неважно.
Девичий крик прекратился, но мат-перемат со стороны нападавших лился, как из прорванной плотины. Реваз пришёл в себя и шарил по асфальту, пытаясь дотянуться до ножа. Я, как заправский уличный танцор, поднялся из позиции лёжа, имитируя выстреливающую пружину. А заодно врубил локтем по голове Ревазу, отправляя его в новый нокдаун.
Чуть замешкался, ища равновесие, и, едва успев уклониться, получил кулаком вскользь по груди, но, поймав вектор, мгновенно перегруппировался, перебросил центр тяжести и рубанув со всей дури, свернул второй за сегодняшний вечер нос.
— Рыжий? — удивлённо воскликнул я.
Чувак был действительно рыжим. Я шагнул в сторону, уклоняясь от летящего кулака, захватил руку и провёл шикарный болевой, наверное, лучший в моей жизни. И тут же мне прилетело по затылку. Я отлетел к машине, сильно ударившись грудью. Картинка замигала, и по телу пробежал разряд. В глазах, как водится, замельтешили искорки.
Ладно, хер с вами, твари. Из искры возгорится пламя! Этот девиз никто не отменял, насколько мне известно. Я оттолкнулся от машины и пусть по-колхозному, как умею, но замастырил что-то типа охрененной вертушки. Сшиб башку на бок одному из баранов и впечатал кулак в челюсть другому.
Боли уже не было — только ярость, гнев и желание растерзать ублюдков. Но, как бы отчаянно я ни бился, они начали меня теснить и сжимать в кольцо. Один правда лежал на асфальте, у другого, похоже, была сломана нога, а вот двое других ещё держались.
Не жалея костяшек, я вырубил того, кто был посерёдке, и в тот же миг двое других бросились на меня.
— Ладно, твари, — прохрипел я. — Дёшево не сдамся…
И в тот же миг всё прекратилось. Знал бы, давно уже это заклинание произнёс… Мои враги отлетели от меня и начали вдруг корчиться в страшных муках.
— Наши… — прошептал я.
Это были парни Кофмана. Здоровые быки в количистве трёх человек. Им досталось два с половиной изрядно измотанных противника, и они молниеносно пресекли и подавили сопротивление, а заодно и жестоко покарали. Уже через пол минуты в пыли на асфальте извивались поруганные и жестоко наказанные злодеи, похожие сейчас на отвратительных, перемазанных чёрно-красной слизью червей.