И распрощавшись, Настя с легким сердцем вернулась домой. Мысленно она уже прикидывала, что им с Зайкой необходимо будет купить в первую очередь. Список казался ей бесконечным. И Настя начала раскаиваться в том, что опрометчиво отказалась от следующего бульварного романа, который настойчиво предлагал ей любезный редактор, чтобы она не теряла зря времени.
Назавтра его неожиданно не оказалось на месте. Послезавтра по какой-то необъяснимой причине денег не привезли. А после послезавтра Настю и вовсе попросили позвонить не раньше, чем через неделю.
Стоит ли говорить, чего стоило ей это томительное ожидание! Когда деньги безнадежно кончились, а брать кредиты у ближайших подруг Насте было уже совестно, она невольно вынуждена была выставить на продажу кое-какие украшения из маминого наследства.
В оговоренный день и час к ней на собственном шикарном авто зарулила надменная самоуверенная матрена неопределенного возраста, которую Насте снисходительно посватали знакомые ее знакомых. Украшенная золотом и камнями наподобие витрины ювелирного магазина, она по-хозяйски развалилась в кресле и принялась оценивающе перебирать пухлыми пальцами скромную Настину коллекцию. Потом небрежно свалила все в шкатулку и, помедлив, назвала сумму. В первую минуту Настя решила, что ослышалась. Но ничего подобного! Цена была названа окончательная и обсуждению не подлежала. Зарумянившись от бессильного гнева, Настя отняла у гостьи дорогую сердцу шкатулку и упрятала ее в шкаф.
— Напрасно, милочка, — невозмутимо усмехнулась покупательница. — В ломбарде вам не дадут и половины…
И, не попрощавшись, величественно удалилась.
На другой день Настя помчалась на Патриаршьи пруды. Неизменно любезный редактор встретил ее обворожительной улыбкой, которая, впрочем, несколько поблекла, едва разговор коснулся денег.
— К сожалению, Анастасия Юрьевна, — пожаловался он, — у нас возникли непредвиденные трудности… Если не возражаете, могу предложить вам еще один перевод…
Настя возражала. И возражала неожиданно для себя жестко. Нимало не смущенный редактор обходительно убеждал ее, что денег, по независящим от него обстоятельствам, в издательстве нет. Уговаривал не беспокоиться и немного подождать. Возмущенная до глубины души его сытой елейной улыбочкой, Настя вынуждена была сказать всю правду. Но и это не подействовало. Да, он искренне сожалеет, что ей нечем кормить ребенка. Однако и у него есть дети, которых тоже надо кормить…
В конце концов Настя твердо заявила, что без денег она из этого подвала попросту не уйдет! На что последовал совершенно неожиданный и невозмутимый ответ:
— А вы подавайте на нас в суд, Анастасия Юрьевна, — без тени беспокойства предложил редактор. — Действительно, подавайте! — и, пожав плечами, вздохнул: — Нам стыдиться нечего. Пусть краснеют те, кто поставил и нас, и вас в это возмутительное положение…
Понемногу опомнившись, Настя попросила выдать ей справку, подтверждающую, что работу она выполнила и сдала точно в срок.
Редактор с сожалением развел руками.
— Никаких справок мы не выдаем… У вас имеется договор. Или подавайте в суд, или ждите-с… А мы непременно вам позвоним…
Когда Настя, шатаясь, выбралась из проклятого подвала, солнечный весенний день безнадежно померк в ее глазах. Она с ужасом представила себе Зайку, которая, скуксившись, дожевывает черствый батон, потому что, если так пойдет дальше, кроме такого батона в доме скоро ровным счетом ничего не будет, и едва не зарыдала от отчаяния.
Подумать только — этот человек, представлявшийся ей во всех отношениях порядочным, член Союза писателей, международного Пен-клуба и клуба писателей-фантастов, как он сам себя отрекомендовал, — откровенно и беззастенчиво обманул ее! Обманул как последний наперсточник, совершенно убежденный в безнаказанности своего низкого и подлого обмана! Понятие «совесть» для подобных людей просто не существовало. Оно было им решительно ни к чему, поскольку являлось досадной помехой в безоглядном стремлении обогащаться на чужой беде! Господи, дай ей силы…
Впервые Настя окончательно убедилась, что бездна человеческой подлости оказалась на деле такой же глубокой, как и пресловутая финансовая пропасть, в которую, как известно, можно падать всю жизнь, но так и не достичь дна. И, заглянув в эту бездну, она судорожно отшатнулась…
Вдруг кто-то осторожно взял ее под локоть и участливо произнес:
— Простите, милая барышня. Мне кажется, вам необходима помощь…
Сквозь туманную пелену слез Настя не сразу разглядела того, кто добровольно захотел ей помочь. Это был невысокий забавный старичок, с виду почти бомж, с мудрой, слегка даже плутовской физиономией.
— Похоже, мы с вами коллеги по несчастью? — улыбнулся он. — Позвольте полюбопытствовать, вы какую книжицу переводили? А… Понятно. И вам, разумеется, тоже обещали позвонить… — Настя смущенно вытирала платком безутешные слезы. — Ради всего святого, прошу вас: не отчаивайтесь! Никакой обман еще никому бесследно не проходил. Как сказал боговдохновенный пророк Иеремия: «Горе тому, кто строит дом свой неправдою и горницы свои — беззаконием, кто заставляет ближнего своего работать даром и не отдает ему платы его!..» Да, милая барышня… И слова эти непреложны, как и глаголы того, кто изрек: «Се оставляется дом ваш пуст…» Успокоились? Вот и славно. А теперь давайте отряхнем прах этого места с ног своих и пойдем себе с миром… Кстати, вам в какую сторону?
Бок о бок с этим забавным человеком, который невесть почему вызывал у нее симпатию, Настя долго просидела в знаменитой аллее перед не менее знаменитым прудом. Не исключено даже, что на той самой скамейке, где в свое время изволил сиживать Воланд. Ее неунывающий собеседник, назвавшийся Михаилом Иванычем, а заодно и дальним родственником бывшего всесоюзного старосты, изрядно ее повеселил всевозможными остроумными байками. Сам он оказался таким же горе-переводчиком и с переменным успехом промышлял на жизнь в различных издательствах.
— Обман, Настенька, в наше время явление заурядное. Как, впрочем, и две тысячи лет назад. Недальновидные люди стремятся алчностью и обманом устроить свое земное счастье, забывая о неизбежности иного суда. Уверяю вас — оч-чень объективного и… страшного! — и хоть речи доморощенного философа звучали весьма внушительно и грозно, плутовские его глаза ласково улыбались. И эта дружелюбная улыбка окончательно успокоила Настю.
Вручив ей нацарапанные на обрывке сигаретной пачки телефоны и адреса других, более или менее порядочных издательств, Михаил Иваныч неожиданно вызвался погадать Насте по руке. И стоило девушке смущенно доверить ему узкую ладонь, увлеченно склонился над нею и, что-то бормоча, принялся разгадывать таинственный узор розоватых линий Настиной судьбы.
— Так… — печально вздохнул он, подводя итоги. — Ясненько, милая барышня. У вас неприятности. И немалые. Временами вам будет казаться, что они непреодолимы, но запомните: главное не предаваться отчаянию!.. Вы понесли невосполнимые утраты… Развод… Вы одиноки и беспомощны перед жизнью… Но и это еще не все… Ой… То есть, я хотел сказать: что бы ни случилось, будьте уверены, все кончится хорошо… — И с плутовской усмешкой добавил: — Скажу вам по секрету: уже в этом году вы снова… Да-да, выйдете замуж!
Настя искренне, от души расхохоталась. Только этого ей не хватало для полного счастья. Но старичок, похоже, нисколько не сомневался в своих пророчествах, стал вдруг совершенно серьезен и напоследок предрек Насте дальнюю дорогу. Что ж, пусть будет дальняя дорога, согласилась Настя. Лишь бы не унылое бесцветное существование. Живая могила!
Они простились тут же, посредине знаменитой аллеи, сердечно пожелав друг другу всего самого хорошего. Как чудесно, что не перевелись еще на свете добрые бескорыстные люди! Слава тебе, Господи…
Вернувшись домой, Настя аккуратно переписала в записную книжку телефонные номера рекомендованных ей издательств, где Михаилу Иванычу, по его собственным словам, порой что-то перепадало. Теперь она будет умнее. Больше она не позволит зарвавшимся пройдохам обмануть себя как желторотую девчонку! Обидно только, что безработных гуманитариев в Москве было не перечесть, и оборотистые наперсточники от бульварного слова беспардонно пользовались этим…
Единственное доказательство совершенного над нею глумливого обмана — злосчастный договор, на котором, к слову сказать, даже не оказалось печати, — Настя без сожаления порвала и выбросила в мусорное ведро.
Потом, рассеянно перебирая сумочку, внезапно обнаружила среди женского своего барахла смятую десятитысячную бумажку, которой она могла поклясться, поутру в этой сумочке не было!
И заплакала. Но на этот раз от счастья.
9
Полина Брагина вернулась домой по обыкновению заполночь. Ей и всегда-то были присущи смелость и находчивость, граничившие с бесшабашностью. А уж с тех пор, как она начала брать уроки каратэ и однажды с успехом применила свои знания, — Полина не боялась ни пустынных ночных улиц, ни темных подворотен, ни зловещих теней в пустынном подъезде.
Виктор подвез ее домой на своем «джипе-чероки». Это был высокий, симпатичный, головастый и, конечно, крутой парень — как раз то, что ей надо. Они познакомились всего неделю назад, в гостях у ЛИС’Са, и оба явно испытывали друг к другу нечто большее, чем просто физическое влечение. После первой же их ночи Полина с удовольствием отметила, что и в сексе у нее до сих пор было немного таких замечательных партнеров, как Виктор. Ну и, наконец, ей просто было с ним интересно. По его собственным словам, он занимался бизнесом, и Полина сразу без труда догадалась, какого рода этот бизнес. Но даже это ее не смущало. В конце концов, завязать никогда не поздно. Главное, был бы человек хороший. А Виктор, если отбросить в сторону его занятия, был во всех отношениях отличный парень.
Не без сожаления высвободившись из его магнетических объятий, Полина взлетела на лифте на девятый этаж и открыла дверь своим ключом.