На первый взгляд все было ясно. Кроме причин. С этим еще предстоит разбираться. Но дальнейшее расследование натолкнулось на непреодолимое препятствие. А именно — неожиданное отсутствие трупа. Единственного и безоговорочного доказательства, что все это не тщательно продуманная и разыгранная инсценировка. Куда, черт возьми, подевался труп? Не ушел же он отсюда своими ногами?! И тут Аркадия Аркадьевича поджидало еще одно неутешительное открытие.
С восходом солнца его верные орлы основательно прочесали место происшествия и нашли в лесу редкую цепочку почти неприметных пятен крови, а также высыпавшуюся из карманов убитого рублевую мелочь. Убийц было двое. Это подтверждали их обнаруженные следы. Выходит, они тотчас зачем-то подхватили и спрятали тело. Но где? Невнятный след с каплями крови прослеживался вплоть до края лесопосадки, а дальше…
А дальше, продравшись сквозь ежовые рукавицы хватких молодых елочек, Аркадий Аркадьевич оказался лицом к лицу с бескрайней, затуманившейся смрадными испарениями городской свалкой, над которой с криком металось тучами воронье, и бродили средь мусорных Гималаев смутные фигуры здешних старателей.
Вот так номер! Полковник Сошников искренне недоумевал, зачем понадобилось этот никчемный труп прятать?! Факт убийства был налицо и почти не вызывал сомнений. Не исключено, что убийцам просто приказали замести следы, что они, хотя и наспех, но добросовестно проделали. Кое-что несомненно осталось. И подъехавшие вслед за Аркадием Аркадьевичем следопыты уже до вечера представят ему подробный отчет о происшедшем. Но в любом случае отсутствие трупа останется полнейшей загадкой.
Лучшего места для того, чтобы упрятать концы в воду, невозможно было придумать. В самом деле, не станешь же из-за одного паршивого трупа перекапывать всю эту необъятную тошнотворную свалку?! И собака здесь не поможет. А главное, неизвестно, в какой стороне они его прикопали. Ни о каких следах больше и речи быть не могло. Посему продолжение поисков становилось совершенно бессмысленным. И оглядевшись вокруг, полковник Сошников брезгливо поморщился. Какое отвратительное место! Поистине, достойная могила для «блестящего профессионала». Если, конечно, он не решил таким экстравагантным способом разом порвать со своим прошлым и настоящим, чтобы объявиться в будущем неизвестно где и невесть под каким именем. В сущности, матерый волк вполне был на это способен. Особенно, памятуя о загадочной его встрече с Георгадзе. Что ж, поживем — увидим. В какую бы овечью шкуру этот хитрый зверь ни вырядился — след он неизменно будет оставлять волчий…
Весь день полковник Сошников методично анализировал поступающую информацию. Как он и ожидал, неутомимые следопыты раскопали немало интересного. Прежде всего, стреляных гильз на месте преступления обнаружено не было. Очевидно, они остались в машине, где сидел убийца. По рисунку протекторов установили, что это был БМВ. Но какой модели? Обуты убийцы были в итальянские ботинки. Тоже никакой зацепочки. Стреляли скорее всего из пистолета Макарова. Но где его искать, этот пистолет?! На поверхности машины и внутри ее было найдено несколько отпечатков. Но идентифицировать их не представлялось возможным. И наконец, самое главное: произведенный анализ однозначно подтвердил, что пятна крови в машине и в лесу принадлежат Катаргину. Кроме того, на чехлах сидений обнаружены мельчайшие ворсинки от его прострелянной куртки. И хоть главного доказательства по-прежнему не предвиделось, можно было предварительно заключить: Катаргин Глеб Александрович, 195.. года рождения, уроженец Воронежской области, бывший кадровый офицер ГРУ — мертв. И точка.
С его загадочной смертью, неважно, мнимая она или подлинная, окончательно терялись в тумане некоторые небезопасные для Аркадия Аркадьевича подробности этого щекотливого дела. Тем более, что появились иные многообещающие шансы его закончить. И спасти тем самым свою профессиональную честь. Оставалось лишь поблагодарить невольного коллегу за то, что вовремя вышел из игры.
Разумеется, Аркадий Аркадьевич распорядился продолжать поиски. Хорошенько допросить обретающиеся на свалке человеческие отбросы. Для отвода глаз покопаться там немного. Через свои каналы осторожно прощупать контактировавшие с убитым мафиозные круги. Провести экспертизу. Другую бесполезную работу. Но в глубине души полковник Сошников уже закрыл эту страницу изрядно надоевшего ему дела. Как говорил один незабвенный товарищ: «Есть человек — есть проблема. Нет человека — нет и проблемы…»
На исходе этого суматошного дня, тщательно взвесив все «за» и «против» Аркадий Аркадьевич снял трубку телефона спецсвязи и, минуту помедлив, велел соединить его с подмосковной дачей, где со вчерашнего вечера неотступно ожидали срочного звонка. К нему постепенно возвратилась утраченная в последние дни уверенность в себе. И когда в трубке наконец послышался густой раздраженный басок, полковник Сошников решительно кашлянул и не спеша детально доложил обстановку. Ответом ему было угрюмое молчание. Но в молчании этом неуловимо чувствовался, пусть и неодобрительный, но все же знак согласия, которого так не хватало Аркадию Аркадьевичу.
Положив трубку, он с облегчением закурил и даже принялся тихонько мурлыкать себе под нос какую-то популярную мелодию. Теперь можно было вздохнуть заметно свободнее. Загадочный покойник, мертвой хваткой сдавивший горло полковника Сошникова, бесславно и бесследно канул в небытие. Скатертью дорожка! А мы немного передохнем и будем решительно добивать другие насущные проблемы.
12
Давно у Полины не было такой хлопотливой, сумасшедшей недели. Еще в бытность свою начинающей журналисткой она поняла, что человека ее профессии кормят, как и волка, главным образом, ноги. С тех пор Полина напрочь разучилась спокойно сидеть на месте. Ее жизненным кредо было непрестанное движение. Неважно куда и с какой целью. Главное — не засиживаться. Потому что так и прокиснуть недолго.
Популярность у читателей и успех среди собратьев по перу дались ей нелегко. Специального образования у Полины поначалу не было. Зато налицо был редкий талант прирожденного и вездесущего репортера. Поступить на факультет журналистики она решила только начав сотрудничать в молодежной газете, где ее вскоре заметили и буквально завалили работой. Но первая попытка поступить ей не удалась. И виной всему были проклятые запятые, которые Полина еще с бесшабашных школьных лет основательно невзлюбила и, разумеется, с полной взаимностью. Подумаешь — даже Горький писал с ошибками, а равно и многие другие. Главное как писать! Но приемная комиссия отнюдь не разделяла такого мнения. Пришлось Полине в свободное от беготни время тщательно штудировать справочник по орфографии и пунктуации Розенталя, проклиная на чем свет стоит его самого и приемную комиссию.
В университет она все-таки поступила. Причем кое-кто из строгих экзаменаторов даже отметил у абитуриентки удивительную врожденную грамотность. Потерянный год Полина вовсе не считала таковым. За это время она приобрела необходимый профессиональный опыт, опубликовала немало материалов, вызвавших многочисленные читательские отклики и одобрение главного редактора, а также завела разносторонние полезные знакомства. Сходилась с людьми она на удивление легко, кем бы они ни были. Никогда не терялась в самых неожиданных ситуациях. Была полна энергии, остроумна, весела. Невольно становилась душой любой компании. Любила между делом расслабиться: выпить и поболтать с хорошими людьми. Пользовалась у сильного пола вполне заслуженным интересом. И с неизменным оптимизмом верила в свою звезду.
И звезда ее действительно взошла на небосклоне центральной печати, когда Полине было немногим больше двадцати лет. Но сначала девушке пришлось основательно попотеть. Полина до сих пор с ужасом вспоминала первые свои внештатные годы в молодежной газете. Это был сплошной безудержный бег, с многочисленными препятствиями и коварными поворотами. Временами ее неудержимо тянуло все бросить. Не раз Полина срывалась, впадала в отчаяние и едва на заработала нервное истощение. Впору было запить с горя. Единственный плюс этой сумасшедшей работы состоял в том, что Полина днем почти не бывала дома, а значит, была избавлена от непосильных контактов с дражайшей матушкой. По этой же причине она сама напрашивалась в командировки, объездив за несколько лет едва ли не всю страну, с ее былой безграничной географией. Где она только не побывала! Чего не насмотрелась! О чем не писала! А по возвращении тотчас отправлялась в новую поездку.
Начав карьеру, как водится, скромной внештатницей, Полина вскоре сделала себе имя, известное далеко за пределами Москвы. Поток читательских писем на ее имя в редакции заметно увеличился. О ней заговорили. Начали приглашать на телевидение. Полина стала желанной гостьей и на всяких бомондных междусобойчиках. Как неизбежное бремя популярности, у нее появились настойчивые и многочисленные поклонники, а также тайные и явные завистники, недоброжелатели и даже враги. Приключилось несколько нашумевших скандалов, но к счастью девушке удалось выйти сухой из воды.
Спасибо Димке Савину. Тогда он был заместителем главного редактора. Умный, добрый, замечательный парень. Не самовлюбленный честолюбец и не высокомерный сноб. Это он в первые дни заметил Полину, поднатаскал ее в журналистском мастерстве, опекал и прикрывал, всячески способствуя восходу ее звезды.
Что греха таить — отношения их отнюдь не были платоническими. Димка был старше Полины на десять лет. И хоть даже отдаленно не напоминал мужчину ее мечты, девушка испытывала к нему вполне искренние нежные чувства. Бедняга успел дважды вступить в законный брак и оба раза неудачно. Отношения с третьей женой были у него на редкость сложные и мучительные. Однако развестись с ней Димка не мог, поскольку безмерно любил своего маленького сына, которого эта стерва открыто грозилась у него отнять. Эти запутанные отношения временами доставляли парню невыносимые страдания. И озорная взбалмошная девчонка-внештатница стала для него желанной отдушиной.