И уж вовсе неоценимую помощь оказал Глебу грузин. Перед тем, как исчезнуть из Москвы, он оставил ему свою машину и передал в полное распоряжение новый, еще не «засвеченный» коттедж одного из своих многочисленных друзей, который неплохо проводил время за границей. Именно в этом коттедже Глеб надеялся безопасно отсидеться в первые дни после своей «смерти», а затем уж приступить к делу. Вскоре все разнообразные хитроумные аксессуары его будущей роли были тщательно приготовлены, и Глебу оставалось лишь получить новые документы да сделать последний шаг. Или попросту говоря, умереть.
В назначенный день и час он покинул свою обжитую квартирку на «Сходненской», почти не сомневаясь, что вернуться туда ему уже не суждено.
Едва Глеб вырулил на оживленную улицу, как верные наружники тотчас решительно сели ему не хвост. Бедолаги — своими выходками он за последнее время изрядно их доконал. Главное, чтобы они не получили приказа замочить его именно сегодня. Помимо того, что Глеб теперь вовсе не собирался в мир иной, ему было бы искренне жаль не исполнить главную роль в том весьма занимательном спектакле, который он с таким трудом подготовил. Судя по всему, роль эта должна была стать его лебединой песней. И Глеб с нетерпением ожидал своего выхода.
Как и было запланировано, в железном потоке моторизованных дачников ему постепенно удалось вырваться из поля зрения своих соглядатаев. Разумеется, Глеб превосходно знал, что установленный в его тачке электронный жучок исправно сообщает им направление его движения, и заранее приготовил самонадеянным сыщикам небольшой, но очень эффективный сюрприз.
Километрах в пяти от места назначения Глеб с усмешкой пустил в ход мощный генератор звуковых помех, и шпионский жучок благополучно и надолго заглох.
Затем он незаметно юркнул в лес, воспользовавшись одним из многочисленных диких поворотов и через четверть часа безудержной тряски по непролазной дороге оказался на неприметной лесной поляне, где на братишкином БМВ его уже дожидался Серега.
Место было безлюдное и глухое — замечательно подходившее для кровавой мафиозной разборки. Тяжелые лапы огромных угрюмых елей надежно прикрывали импровизированную сцену от неизбежных посторонних глаз с воздуха.
Дальнейшее было разыграно как по нотам. Когда появился Глеб, Серега уже стоял посреди раскисшей дороги с увесистым мешковатым гостинцем. В нескольких шагах от братишкиной тачки Глеб сбросил скорость и позволил своему «жигуленку» вслепую слегка налететь на небольшой пень, скособочиться и остановиться. Затем, отвалив дверцу, перебрался на соседнее сиденье и поспешно переоделся и переобулся. После чего завернутый в пятнистую Глебову куртку гостинец был осторожно установлен на водительском месте.
Забравшись в БМВ, Серега выставил из окна взятую напрокат новенькую «пушку» с глушителем и с саркастической усмешкой произнес:
— Прощай, друг…
Стоявший в сторонке приговоренный Глеб лишь обреченно вздохнул, когда на лобовом стекле его верного «жигуленка» одна за другой вспыхнули вдруг лучистые, осыпающиеся брызгами звезды.
Серега был стрелок виртуозный. И без лишнего шума уложил «братишку» наповал.
Вдвоем они аккуратно извлекли «мертвеца» из машины и сокрушенно похоронили в багажнике Серегиной тачки. Это был завернутый в пятнистую офицерскую куртку сухой березовый чурбак с бескровными пулевыми отметинами. Оставалось лишь тщательно осмотреть салон «жигуленка», в котором, к счастью, не осталось никаких нежелательных следов.
Остальное было уже делом техники. Покончив с «трупом», Глеб тотчас откупорил небольшой стеклянный пузырек с предварительно набранной из вены собственной кровью и ловко внес в общую картину убийства последние самые убедительные штрихи. Затем вместе с Серегой, который походя рассеивал в траве рублевую мелочь, они совершили стремительный марш-бросок в сторону благоухавшей неподалеку огромной свалки и надежно упрятали концы в воду. С облегчением плюхнулись в БМВ и ударили по газам. Обернувшись, Глеб печально проводил взглядом свою брошенную и расстрелянную тачку, которая, в сущности, была ни в чем не виновата и до сих пор служила ему верой и правдой.
— Не горюй, старичок, — лихо выворачивая руль, скалил бесстыжие зубы Серега. — Все равно новую купишь!..
Через полчаса, сидя у лесного костра километрах в десяти от места преступления, они уже вовсю обмывали покойничка свежим холодным пивом. Негромко балагурили и хохотали. При этом Глеб, как ослабевший от потери крови, смачно наворачивал красную икру столовой ложкой.
Как это ни прискорбно, но отныне Катаргин Глеб Александрович, бывший кадровый офицер ГРУ был бесславно и безвременно списан в расход. Но увы — некому было сожалеть о его трагической смерти. За исключением доблестных филеров, которым, несомненно, придется изрядно поломать свои мудрые головы над тем, как это несчастье произошло. Ну и хрен с ними! На то они и бойцы невидимого фронта, чтобы сражаться с невидимым врагом.
По окончании поминок, когда раскаленное солнце наконец-то провалилось за лес, Глеб немного облегчил ребяткам задачу и выключил установленный в БМВ генератор помех. Пожалуй, теперь доблестным сыщикам недолго осталось продолжать поиски. Тем более, что неподалеку упорно рыскал над лесом патрульный вертолет.
Злополучный березовый чурбак и посмертные шмотки Глеба, брошенные в заправленный бензином костер, постепенно догорели. Разворошив курящуюся золу, друзья старательно разметали погребальный костер и присыпали его землей. Забросали еловыми лапами. В прошитых комариными нитями косматых сумерках не спеша вытянули по последней сигарете и, погрузившись в тачку, рванули обратно в Москву…
В тот же день, около полуночи, на глухом пятачке возле Битцевского парка с погашенными огнями остановился темно-серый БМВ. Спустя несколько минут, коротко просигналив фарами и получив такой же лаконичный ответ, к нему бесшумно подкатила черная «волга». Оказавшись лицом друг к другу, сидевшие за рулем мужчины, негромко обменялись приветствиями. Затем из рук в руки из черной «волги» быстро перешел в БМВ небольшой бумажный пакет.
— Все как договаривались, — хладнокровно пояснил низкий мужской голос. — Документы, загранпаспорт, копия личного дела… — И со вздохом облегчения добавил: — Ох, и задал же ты мне работу, капитан… Проверь, может, еще что-нибудь нужно?
В темноте Глеб от души стиснул протянутую ему крепкую руку.
— Спасибо, браток… Ежели чего, я сам тебя найду…
— Желаю удачи, — запустив мотор, по-дружески произнес водитель черной «волги».
— К черту! — трижды сплюнул через левое плечо Глеб и, помедлив, добавил: — Вот что, Вячеслав Иванович… Ты того… Передай Бате, чтоб шибко за меня не беспокоился… Ему сердце беречь надо… И вообще — он же меня знает…
— Непременно передам, — улыбнулся человек в черной «волге». — Гляди в оба, капитан… Кудимовские орлы шутить не любят…
— Ничего, — усмехнулся Глеб. — Мы, брат, тоже не пальцем деланные…
И обе машины бесшумно разъехались в разные стороны.
А над Москвой, купаясь в рассеянных лучах ночных фонарей, хрустальными брызгами переливались яркие летние звезды. Постепенно замирая, отходил во тьму еще один безвозвратно прожитый день. И вместе с ним обрывалась навеки безвестная нить одинокой человеческой судьбы, так и не обретшей под этими звездами своего счастья. А может быть, это и к лучшему?
17
— Ну что, Сошников, как поживает твоя разлюбезная шалава? Когда ты к растакой матери вытрясешь мне из нее этот проклятый шифр?!
Настороженно опустившись в удобное кожаное кресло перед огромным министерским столом, Аркадий Аркадьевич поморщился и негромко, но веско возразил:
— Михаил Васильич, я выяснил совершенно точно, что Дубровиной шифр неизвестен. — Литературные пальцы полковника нервно затеребили по глянцевитой коже его верной папки для бумаг. — И вообще, по моему глубокому убеждению она действительно случайно была вовлечена в это дело…
Коренастый человек за столом неодобрительно насупился и с язвительной усмешкой заметил:
— Любопытно… А не рановато ли ты, родимый, к ней в адвокаты записываешься? Что, приглянулась стервочка — может быть, сам хочешь ее попробовать, ха-ха!?
Аркадий Аркадьевич невольно поджал бледные губы.
— И с какой это стати наш дорогой «Фишер» на нее глаз положил? Баб ему что ли не хватало?! Как думаешь, Сошников? — саркастически продолжал генерал. — Или, может, у нее между ног какая-нибудь золотая жила?
С обреченным вздохом Аркадий Аркадьевич ослабил впившийся в шею тугой узел своего модного галстука.
— А ты не спеши, Аркаша. Помозгуй хорошенько. Ты ведь у нас человек с воображением. Книжки разные пишешь…
Полковник Сошников даже вздрогнул от неожиданности, что, конечно, не укрылось от цепких полуприщуренных глаз генерала.
— Почем мы знаем — вдруг он ей все свое состояние отвалил? Любопытно только, за какую такую услугу?..
— Это совершенно исключено, товарищ генерал, — глухо возразил Аркадий Аркадьевич. — У них с Дубровиной ничего не было. Просто случайное знакомство…
«Черт побери, — с ужасом думал полковник Сошников. — Откуда ему известно про книгу?! И шагу нельзя ступить, чтобы этому мерзавцу не заложили…» От волнения и лихорадочных мыслей он внезапно побледнел.
— Ладно, родимый, не бери в голову… — сменив гнев на милость, дружелюбно усмехнулся генерал. — Неровен час, все и устроится, — загадочно заметил он, только неясно о чем. — И вообще, знал бы ты, как мне это проклятое дело осточертело! Полгода топчемся на одном месте, как дядя Степа-милиционер. Лучших людей под напрягом держим, будто нам заняться больше нечем. А результат — пшик…
Аркадий Аркадьевич неуверенно пытался возразить, но человек за державным столом небрежно перебил его безоговорочным жестом.
— Скажи спасибо, родимый, что эти ребятишки наверху вроде как маленько поутихли. В роль вошли. Подкормились. Согрели местечки — и очко как будто дрожать перестало. Народные высранники, мать вашу… Эх, будь моя воля, я бы их всех мигом вывел на чистую воду! И непременно с показательным процессом. Народ должен знать своих героев. Как мыслишь, Аркаша? Ведь сказать по правде, каждый из этих гаденышей давно заслужил четвертак без права переписки. А мы им с тобой кланяемся. Чего изволите, Иван Васильич, да как прикажете?! Тьфу!.. Ч-чертово время…