Батон боевым слоном ринулся вслед за белой шубкой, уже мелькающей в стеклянных дверях. Оставшиеся молча смотрели друг на друга.
— В жисть не поверю, что эта рыжая каких-то мертвых вызывала! — выпалил Атаманов. — Понимаю еще — Мама Бриджит из Апрелевки! Та тетка небось в самом деле в вуду здорово сечет! А тут беспонтовое что-то… Натэла, ЭТО ЧТО ТАКОЕ ЩАС БЫЛО, я спрашиваю?!
— Это была оперативная работа! — отчеканила Натэла. — Мне нужно было узнать имена, фамилии и адреса главных подозреваемых! Для того, чтобы…
— …чтобы нашему Пашке удобней было их искать! — закончила Юлька. — А не для того, что ты подумал, Отелло безголовое! О-о-о, как только Натэлка тебя терпит…
Атаманов предпочел не отвечать, хотя физиономия его по-прежнему оставалась недоверчивой. Полундра за спиной Натэлы скорчила ему гримасу, покрутив пальцем у виска.
— Ой, люди… — вдруг прошептала Белка. — А ведь вправду может быть… Эта Нинка, когда ругалась со своим Дэном там, за сценой… Она кричала, что если ничего не получится, то она в полночь выйдет на перекресток! И все сделает сама! А рейку-то пацаны починили! И спектакль состоялся! Значит — ничего у Нинки не получилось! И сегодня в полночь… Ой-й, девочки-и-и…
— Упс… — пробормотала Полундра. Напугать Юльку было трудно, но сейчас она явственно почувствовала холодок на спине, а перед глазами у нее встала мрачная улыбка черного Барона Самди. Из оцепенения ее вывел решительный голос Натэлы:
— Вот что — едем домой! До полуночи еще куча времени! Надо поговорить с Соней и Пашкой! Мы обязаны прэ-дот-вра-тить несчастье!
Через полчаса все гуртом ввалились в квартиру семьи Гринберг. Натэла еще успела сбегать домой и прихватить вчерашний пирог с капустой («Сейчас не такое время, чтобы ходить в гости с пустыми руками!»). В гостиной горел зеленый торшер, под которым сидел Пашка, сосредоточенно уставившийся в айпад. Соня за роялем гремела бравурной рапсодией Листа. Лист означал, что старшая из сестер Гринберг находится в страшном волнении.
— Соня, что случилось? — встревоженно спросила Белка. — Почему вы с Пашкой сбежали? Почему унесли Барона? Я чуть с ума не сошла!
— Я тоже! — рапсодия оборвалась, и Соня нервно встала из-за рояля. — Во-первых, мне на мобильный позвонил Шампоровский…
— Наш Сол Борисыч?
— Да! И сказал, что был очень прав, не дав вам понюхать этот… как он выразился… «одеколон от Барона Самди». Его знакомый из лаборатории сделал анализ! Это оказался довольно сильный галлюциноген.
— Чего?.. Яд такой?! — испугалась Белка. — Из бразильских растений?!
— Из очень даже русских! Соломон Борисович перечислил, но я с перепугу почти все забыла. Помню только белладонну и дурман. И все это смешано с каким-то маслом. Если его нагреть, выделяется запах, воздействующий на психику и воображение.
— И начинаются глюки? — продолжила Полундра. — Всякая жуть мерещится?
— В общем, да. — Соня нахмурилась. — Я думаю, нужно очень осторожно выспросить у Терезы, знала она об этом «одеколоне» или нет. Вы, кстати, смогли с ней поговорить? Ведь это очень серьезно, девочки! Это, между прочим, наркотическое средство! И хотелось бы знать, откуда оно у нее!
— Между прочим, если оно — Терезино, то она в жизни не расколется! — подал голос Пашка. — Я лично на ее месте от всего отперся бы! Сказал бы, что знать ничего не знаю, первый раз в жизни эту колбу с маслом вижу и что вы сами ее туда подсунули!
— Ты — беспринципный аферист, а Тереза — маленькая девочка! — отрезала Соня. — Скорее всего, она просто ничего не знает. А если знает, то не понимает, какая это страшная вещь! Соломон Борисович сказал, что хватит десятка капель — и человеку может привидеться такое, что он выкинется из окна!
— Может быть, это средство для колдовства? — задумчиво предположила Белка. — Им же надо было как-то входить в транс? Может, с помощью этого масла…
— Масло для кандомбле не может быть изготовлено из белладонны и дурмана! — заметила Соня. — Это делалось здесь, в России!
— Ты про Розу Сентейрос им расскажи, которая Йеманжу играла! — напомнил Пашка, откусывая огромный кусок капустного пирога. — Ум-м-м, до чего же ты, Натэла Ревазовна, готовишь классно!
— Подожди пять лет и женись на ней! — съязвила Соня. — Если Нино Вахтанговна согласится отдать любимую внучку за компьютерного пирата!
— А чего сразу «женись»?.. Я же так, теоретически… Любишь вот ты в крайности впадать, королева моя! Пираты — они мужики умные и вообще не женятся, поскольку…
— А кто эта Роза Сентейрос? — поспешила вмешаться Белка, заметив опасно сощурившиеся глаза сестры.
— А это, девочки, та самая гадалка, перед которой я вчера разыгрывала влюбленную и брошенную дуру! За свои же кровные двести долларов! — с триумфом провозгласила Соня. — В своих рекламных листовках она себя величает Мамой Бриджит! На визитных карточках — Розой Сентейрос, преподавательницей португальского языка! А вы ее сегодня видели на сцене в роли Йеманжи! Я чуть с кресла не упала, когда ее разглядела!
— В белом платье? — ахнула Белка. — Негритянка?! Которая Терезе как мама?!
— То-то она мне знакомой показалась! — завопила Полундра. — Мы же ее на открытке видели! Той самой, из Терезиной книжки! Только там она с распущенными волосами, а на сцене в тюрбане была, вот мы ее и не узнали!
Пашка проглотил пирог и попросил:
— А вот с этого момента — поподробнее, пожалуйста!
Через четверть часа в комнате с зеленым торшером воцарилась тишина. Соня сидела, схватившись за голову. Пашка отрывисто барабанил пальцами по колену, что означало интенсивную работу мозгов. Белка, Натэла и Атаманов молча смотрели на Полундру, которая на манер агента Тайгера мерила широкими шагами комнату.
— Итак, парни, — что у нас выходит на круг? — цедила сквозь зубы Юлька. — Мы знаем, во-первых, что Роза Сентейрос — колдунья кандомбле!
— Шарлатанка, а не колдунья, — убежденно сказала Соня.
— Допустим. Но все равно она этим колдовством занимается! И Тереза ее очень любит! И Роза — подруга ее матери! И это от нее, верняк, Терезка в выходной ехала! Вся зареванная и с Бароном Самди под мышкой!
— Это не преступление, — подал голос Пашка. — Мало ли, по какому поводу Тереза могла у нее быть? Мало ли, из-за чего она была расстроена?
— Если эта Роза Терезе как мать — как она могла наводить на девочку порчу? — задумчиво спросила Соня. — Зачем взрослой женщине причинять вред ребенку? Тем более девочке, которую она любит. Вы же говорите, она очень испугалась, когда эта рейка чуть не упала на Терезу?
— Стопудово, испугалась! — подтвердила Полундра. — Так прикинуться нельзя было! Требовала, чтобы вообще спектакль отменили! У нее даже руки дрожали! Нет, это не она перья к Терезкиному шарфу привязала, точно!
— Я думаю, это все же Нина Садовская, — медленно проговорила Натэла. — Просто из зависти. Мне бабушка рассказывала, что актрисы ужас что могут сопернице устроить, если роль не поделили! Нина хотела сама играть Терезу Батисту, а ее взяли только во второй состав, вот и…
— Так она сказала, что в полночь выйдет на перекресток и что-то сделает? — переспросила Соня. — Та-а-ак, дети… Не хочу никого пугать, но… В моей книге сказано, что порчу и вообще любое злое колдовство делают ночью, в полночь, на перекрестках. А хозяева перекрестков у нас кто?..
— Барон Самди и Мама Бриджит! — нестройным хором ответила вся компания.
Воцарившееся тягостное молчание прервал звонок в дверь. Ворвавшийся Батон гордо объявил, что он проводил Терезу до самого ее дома, договорился о том, чтобы мулатка приехала завтра в гости к Натэле, и — взял у нее телефон!
— Супер!!! — грянула Полундра, с размаху хлопая улыбающегося Андрюху по спине. — Батон, ты супер! Настоящий мужик! Я тебе говорила, что с девчонками только так и надо?! Все, полдела сделано! Теперь нам только парочку колдуньев обезвредить, и…
— Колдуний, — машинально поправила Соня и взглянула на часы. — Та-ак… До полуночи еще три с половиной часа. Полторецкий! Ищи Нину Садовскую, которая живет… — где, Натэла? — в Калитниковском переулке. И Дениса Ханьяману с Марксистской улицы. Нам нужен точный адрес, срочно! Это возможно?
— Обижаете, шеф… — поморщился Пашка, разворачивая айпад. — Все-таки не база Пентагона эти ваши вредители… Через пять минут все тебе будет, королева моя!
— Соня, начинать надо с Ханьяманы, — уверенно сказала Натэла. — Если с ним правильно поговорить, он все нам расскажет.
— Ага, жди! Расскажет он! — хмыкнул Атаманов. — Будет взрослый пацан с нами разговаривать! И потом, что мы — полиция? Посмеется, плюнет на нас и уйдет, вот и все!
— Труса очень легко напугать, — возразила Натэла.
— А с чего ты взяла, что он — трус?
— Только трус может делать что-то исподтишка! — взорвалась Натэла. — Только трус может подстраивать несчастье человеку, который ему ничего плохого нэ сделал! Это подлость, а смелые люди подлостей нэ творят! Они в этом нэ нуждаются!
— Но он же из-за Нины… Он же ее любит! — попыталась заспорить Белка. Но осеклась на полуслове под пламенным взглядом подруги.
— Нэважно! У мужчины должно быть понятие чести! И никто не должен его использовать в грязных целях! Никто! Даже любимая женщина! Иначе это уже не мужчина, а половая тряпка!
Возразить Натэле не смог никто. А та достала мобильный телефон и решительно принялась тыкать в кнопки.
— Алло, подстанция спасательной службы? Здравствуйте! Старший лейтенант Мтварадзе может подойти? Бригада на выезде?.. А скоро освободятся? Пожалуйста, как Тенгиз вернется, попросите его позвонить сестре. Это очень важно! — Натэла опустила телефон и объявила: — Тенго сможет подъехать через час. Они на Северной ребенка из оконной решетки выпиливают. Голову просунул, застрял и — ни туда ни сюда…
— Позвони, скажи, чтобы маслом подсолнечным шкета полили! — посоветовал Батон. Натэла с улыбкой отмахнулась и посмотрела на Пашку:
— Думаю, вам с Тенго придется поработать в паре.
В девять часов вечера Дэн Ханьямана сидел в полупустой пиццерии на углу Марксистской улицы. За окном сыпал мягкий снежок, чуть слышно гудели машины, мигала цветными огоньками иллюминация на доме напротив. Несмотря на эту умиротворяющую картинку, Дэн сидел как на иголках.