Батальон «тигров» был ядром сопротивления на шоссе. От 5-й танковой дивизии здесь действовал саперный батальон. Основную же массу «пушечного мяса», обеспечивавшего действия «тигров», составляла так называемая группа фон Готтберга, названная по имени своего командира, обергруппенфюрера СС Курта фон Готтберга. В ее состав входили 2, 24 и 26-й полицейские полки СС, два батальона «шума» (сокращенное от Schutzmannschaft – вспомогательная полиция, преимущественно из коллаборационистов), бригада «Дирлевангер», бригада «Каминский», охранный полк, саперный батальон, рота противотанкового дивизиона и три бронепоезда. Весной 1944 г. группа фон Готтберга участвовала в контрпартизанской операции «Весенний фестиваль». Они находились в тылу ГА «Центр» и оказались задействованы в боях на автомагистрали.
Собственно 5-я танковая дивизия в тот момент действовала западнее, ближе к самому Борисову. В истории дивизии обстановка в этот момент обрисована сухой, но достаточно красноречивой фразой: «Повсеместно творится беспорядок. По ведущим на запад дорогам отходят тыловые подразделения армии и корпусов, обозы дивизий, отбившиеся от своих частей солдаты. Между ними советские танки севернее Борисова прорвались почти к самой Березине».
Вскоре после полуночи, в 1.00 ночи, прибывает 13-й танко-гренадерский полк дивизии, и его частями немцы занимают узел дорог Кострицы (Кострица) в 15 км к северо-востоку от Борисова. Происходившее все сильнее напоминало 1941 г., развернутый на 180°. В истории 5-й танковой дивизии этот эпизод был описан следующим образом: «Однако уже утром 28 июня противник внезапно прорывается пятью танками, двигавшимися между нашими отходящими обозами, на главный опорный пункт 2-го батальона в Кострице. Танки ведут бешеный огонь, наши противотанковые средства еще не прибыли. Танки удается выбить из деревни с помощью подрывных зарядов и ручных гранат. В течение дня атаки пехоты и удары разведгрупп сменяют друг друга с возрастающей частотой».
Загадкой является то, кто именно добрался до Кострицы. Главные силы 29-го танкового корпуса были западнее, а конно-механизированной группы – намного севернее. Скорее всего, это был передовой отряд из состава армии Ротмистрова. Однако основная масса армии до ближних подступов к Березине 28 июня еще не добралась.
Поздним вечером 28 июня, незадолго до полуночи, о положении на фронте было доложено И. В. Сталину, и уже ночью, в 3.00 29 июня, Василевский и Черняховский получили директиву Ставки с требованием «с ходу форсировать р. Березину» и «не позже 7–8.07.44 г.» овладеть городом Минск. Относительно действий армии П. А. Ротмистрова в директиве было сказано следующее: «Ставка требует от 5-й гв. танковой армии стремительных и решительных действий, отвечающих сложившейся на фронте обстановке»[284].
В итоге Ротмистров выглядит явным аутсайдером и настолько очевидным, что критика в его адрес относительно действий его армии звучала еще в советское время. Статья самого П. А. Ротмистрова в сборнике «Освобождение Белоруссии» в целом достаточно бессодержательная, выдержанная в стилистике «космических кораблей, бороздящих Большой театр». Однако в ней он довольно точно сформулировал если не обиду, то сожаление о задержке в ожидании прорыва 11-й гв. армии на шоссе Москва – Минск. Написано им было буквально следующее:
«В результате пришлось возвращать армию назад в исходное положение, а затем направлять ее для ввода в прорыв, но уже по второму варианту.
Все это, естественно, не могло не отразиться как на снижении общих темпов наступления, так и на продвижении 5-й гвардейской танковой армии, поскольку на маневр в тылу своих войск армия затратила почти сутки, а противник за это время успел перебросить к участкам прорыва 3-го Белорусского фронта танковую дивизию, которая в условиях белорусских лесов и болот заняла ряд дефиле и доставила нам много хлопот»[285].
Подбитый «Тигр» 505-го батальона тяжелых танков. «Тигры» переброшенного в район автострады Москва – Минск батальона стали серьезной проблемой для армии П. А. Ротмистрова
С точки зрения хронометража прибытия немецких резервов с П. А. Ротмистровым трудно не согласиться. Действительно, в то время как его армию сначала оттягивали назад, а потом вводили в прорыв на богушевском направлении, эшелоны с подразделениями 5-й танковой дивизии (а главное, 505-го батальона «тигров») добрались до Борисова. Однако время ввода в прорыв в полосе 5-й армии зависело от прорыва последней из лесисто-болотистого района. А. М. Василевский докладывал Верховному главнокомандующему о возможности ввода 5-й гв. танковой армии в прорыв «после преодоления 5-й армией сопротивления врага по линии озер в районе Богушевское» (см. выше). Этот факт не зависел от необходимости выводить корпуса армии Ротмистрова с шоссе и перебрасывать в полосу 5-й армии. Таким образом, выход к Борисову быстрее эшелонов 5-й танковой дивизии был возможен только в одном случае – при успешном взломе 11-й гв. армией обороны XXVII корпуса на шоссе. Вне зависимости от подтягивания танковой армии ближе к планируемому рубежу ввода в прорыв. То есть здесь против Ротмистрова сыграли не ошибочные решения представителя Ставки А. М. Василевского или комфронта И. Д. Черняховского, а объективно прочная и глубокая оборона немцев на шоссе.
Переброска немцами резервов в район автострады, когда оборона на подступах к Орше была, наконец, взломана, также была вполне предсказуемой. Собственно, на шоссе резервы бы очутились хотя бы потому, что оно являлось крупной магистралью, через которую перебрасывались как подкрепления, так и грузы снабжения. Поэтому столкновение с ними было для Ротмистрова практически неизбежным.
Для сдерживания наступления советских механизированных соединений немцы бросили в бой даже тяжелые бомбардировщики Хе-177. Фактически зеркально отразилась ситуация лета 1941 г., когда советские ДБ-3 бросали против танковых групп, невзирая на потери. Причем в данном случае, не кто иной, как рейхсмаршал Геринг лично приказал атаковать советские танковые колонны. Когда командир эскадры фон Ризен усомнился в целесообразности такого использования тяжелых бомбардировщиков, Геринг сослался на то, что союзники на Западном фронте широко практикуют «ковровое» бомбометание по полю боя. Надуманность такой аналогии очевидна: и союзники, и советская АДД атаковали статичные позиции с большой высоты. Атаки с малых высот по механизированным колоннам от такого использования тяжелых самолетов принципиально отличались. Уже в первых ударах по советским танкам KG1 потеряла 10 самолетов. Огромные небронированные Хе-177 были крайне уязвимы для обстрела из зенитных автоматов и даже стрелкового оружия.
Глава 13Последняя битва на шоссе
В день, предшествующий наступлению, в задействованных в «Багратионе» армиях проводилась разведка боем. 11-я гв. армия не стала исключением. Разведку боем в армии К. Н. Галицкого решено было провести силами одного стрелкового батальона в полосе каждой стрелковой дивизии первого эшелона в направлениях на Поселок № 5, Ласырщики, Заволны, Киреева. Так же как и на других направлениях, задача разведбатальонов состояла в том, чтобы проверить и уточнить на переднем крае и в глубине обороны противника его огневую систему, построение инженерных заграждений и захватом пленных уточнить группировку перед фронтом армии.
К 2.00 22 июня 1944 г. разведбатальоны заняли исходное положение для атаки. Любопытно отметить, что разведбатальоны выделялись из соединений, находившихся во втором эшелоне, а действовать должны были в полосах дивизий первого эшелона. Тем самым возможные потери ведущих разведку боем батальонов не должны были сказаться на силе удара первого эшелона. Соответственно 3/169[286] гв. сп (из 1-й гв. сд) занял позиции в полосе 31-й гв. стрелковой дивизии, 1/12 гв. сп (из 5-й гв. сд) – в полосе 26-й гв. стрелковой дивизии, 1/252 гв. сп (83-й гв. сд) в полосе 84-й гв. стрелковой дивизии и 2/58 гв. сп (из 18-й гв. сд) – в полосе 16-й гв. стрелковой дивизии.
В 8.15 22 июня 1944 г., после мощного 15-минутного артиллерийского налета по переднему краю и опорным пунктам противника, разведбатальоны перешли в атаку.
Наибольший успех сопутствовал разведке на флангах. Разведбатальоны 3/169 гв. сп и 2/58 гв. сп стремительным броском, не отрываясь от снарядов огневого вала, ворвались в первую линию траншей противника и после короткого, но упорного траншейного боя овладели ею на участках
3/169 гв. сп – по восточной опушке леса 1,5 км севернее Остров Юрьев;
2/58 гв. сп – в районе 200 м восточнее Киреева.
Традиционной для немцев реакцией стала череда сильных контратак силою до двух рот пехоты. Контратаки поддерживались огнем двух батарей 210-мм, четырех батарей 150-мм, четырнадцати батарей 105 мм, шести минометных батареей 120-мм и восьми минбатарей 81-мм.
Отбивая контратаки противника, эти два батальона удерживали траншею противника в течение всего дня и только с наступлением темноты по приказанию командарма отошли в исходное положение. При отражении контратак батальоны взяли в плен 4 солдат 78-й штурмовой дивизии. Задачу разведки боем эти два батальона выполнили полностью.
Другие два разведбатальона – 1/12 гв. сп и 1/252 гв. сп, – действовавшие в направлении на Ласырщики и Заволны, уже в момент атаки были встречены организованным огнем противника и в течение дня вели огневой бой перед его передним краем. С наступлением темноты также отошли в исходное положение. Задача разведки боем была выполнена лишь частично.
Объяснялось это в некоторой степени характером местности. Заболоченный участок не позволял максимально приблизиться к переднему краю противника. Поэтому поднявшись в атаку с дистанции 300 м от противника, за 15 минут артподготовки это расстояние преодолеть не успели. Немцы успели оправиться и встретить атакующих огнем. В дальнейшем огнем пулеметов, артиллерии и минометов подавляли все попытки разведбатальонов возобновить атаку. Участок фронта на шоссе вновь подтвердил свою репутацию «крепкого орешка».
В ЖБД немецкой 4-й армии относительно предпринятой разведки боем обнаруживается следующая запись за 22 июня:
«16.10 – XXVII AK докладывает, что вклинение у Горманов ликвидировано. С 15.00 русские там снова атакуют. У Ласырщиков отбиты две атаки. Севернее Острова Юрьева противник с 15.30 вновь атакует опорный пункт «Зигмаринген». В целом в полосе 27-го ак состоялись 6 атак силами до полка каждая, некоторые из них повторялись по два раза».
Видимо, ввиду захвата пленных в ходе разведки боем немцами было также подтверждено появление армии К. Н. Галицкого: «Перед фронтом XXVII AK обнаружены пять дивизий 11-й гвардейской армии, среди них 1-я Московская гвардейская дивизия». Разведотряд из 3/169 гв. сп последней действительно участвовал в бою. Так что результаты разведки боем были достаточно спорные.
«Размягчить» оборону немцев на шоссе должны были тяжелые авиабомбы бомбардировщиков АДД. Несмотря на ухудшение погодных условий, авиация дальнего действия наиболее подготовленными экипажами выполнила 156 самолето-вылетов на цели в полосе наступления 11-й гв. армии и 31-й армии (Шибаны, Буды, Чертки, Жабыки). На этом направлении работали 1-й гвардейский, 6-й и 7-й авиакорпуса АДД. 1-й гв. авиакорпус с аэроузла в районе Чернигова выполнил 60 самолето-вылетов (54 Ил-4 и 6 Б-25), в том числе два Ил-4 вылетали на разведку погоды без бомб. Целью авиакорпуса был район деревни Шибаны, все самолеты отбомбились по этой основной цели. По докладам экипажей, светонаведение на цель было хорошее, также хорошими ориентирами были железная дорога и шоссе Смоленск – Орша. Дополнительно передний край обозначался артиллерийской стрельбой, вспышки выстрелов также хорошо наблюдались с высоты 1000–2100 м, на которой летели бомбардировщики. Всего было сброшено 62,16 тонн бомб: 4 ФАБ-500, 30 ФАБ-250, 330 ФАБ-100, 110 ЗАБ-100ЦК, 6 °CАБ-100, 16 ФОТАБ-35, 6 РРАБ-3 с начинкой 72 АО-25[287].
6-й авиакорпус АДД действовал по целям в полосе 2-го и 3-го Белорусских фронтов. Корпус выполнял задачу опытными экипажами, выполнившими 50 самолето-вылетов. Молодые экипажи, ввиду сложных метеоусловий, в бой не выпускались. Тем не менее даже для опытных пилотов задача оказалась крайне сложной, в донесении авиакорпуса отмечалось: «Экипажи работали в исключительно тяжелых метеоусловиях по маршруту». По цели отработали 32 экипажа (в том числе два без бомб на разведку погоды), 17 экипажей задачу не выполнили, из них 14 из-за плохих метеоусловий и три из-за отказа матчасти. Собственно, позиции немцев на оршанском направлении бомбила 50-я авиадивизия 6-го авиакорпуса силами 17 Ил-4, сбросивших 17,7 тонны бомб на район Жабыки и Лобанов (оба населенных пункта южнее шоссе, в полосе 31-й армии). Один Ил-4 не отыскал цель и ушел на бомбардировку запасной цели – Сенно.
7-й авиакорпус АДД в полном составе бомбил район Буды (севернее шоссе в полосе 78-й штурмовой дивизии). Всего было выполнено 72 самолето-вылета, в том числе один на разведку погоды без бомб. Цель в итоге бомбили 68 экипажей Ли-2, которые с высоты 2100 м сбросили 77,53 тонны бомб: 23 ФАБ-500, 223 ФАБ-250, 228 АО-25, 35 АО-8, 43 САБ-100. Светонаведение и подсвечивание было организовано хорошо, что обеспечило прицельное бомбометание. В донесении авиакорпуса отмечалось:
«Разрывы бомб наблюдались по всей площади цели. В результате бомбардировки возникло 11 очагов пожаров, из них один больших размеров»[288].
Противодействие зенитной артиллерии противника было достаточно слабым, тем не менее без потерь все же не обошлось, на свои аэродромы не вернулись три самолета (один Ил-4 1-го ГАК, один Ил-4 6-го АК, один Ли-2 7-го АК). Две из потерянных машин успели отбомбиться по цели.
Под аккомпанемент гула двигателей дальних бомбардировщиков и грохот разрывов тяжелых бомб в 2.00 батальоны первого эшелона назначенных для прорыва дивизий 11-й гв. армии заняли исходное положение для наступления. В свою очередь противник с 3.00 до 6.00 провел артиллерийскую контрподготовку, мощными огневыми налетами артиллерии вел контрбатарейную борьбу и обстреливал места вероятного скопления советской пехоты. За три часа было выпущено, по советским данным, около 2000 снарядов.
Разгромленная колонна какой-то немецкой зенитной части. В кадр попали 88-мм зенитка, 37-мм зенитка в транспортном положении и пара грузовиков
В эти мгновения, наверное, должно было показаться, что очередной снаряд будет перед взрывом звякать о рассеянные в земле осколки своих предшественников. Но все это было лишь увертюрой. В 6.10 23 июня 1944 г. более 1800 орудий и минометов открыли огонь по немецкой обороне. Артподготовка продолжалась 2 часа 50 минут. Проходила артподготовка следующим образом:
залп РС – 6.10;
огневой налет – 6.10—6.15;
пристрелка – 6.15—6.45;
разрушение – 6.45—8.20;
подавление – 8.29—9.00.
Особая прочность и устойчивость немецкой обороны на оршанском направлении вынуждали идти на необычные и даже несколько опережавшие время решения. Так, в поддерживавшей 36-й гв. стрелковый корпус 20-й артдивизии РГК на прямую наводку были поставлены три 203-мм гаубицы и две 152-мм пушки-гаубицы. Это позволяло экономить боеприпасы. В среднем для разрушения ДЗОТа прямой наводкой требовалось 10 снарядов, в то время как с закрытой позиции для поражения той же цели требовалось до 40 выстрелов.
Для постановки 203-мм гаубиц на прямую наводку (в 800 м от передней линии траншей противника) применяли дымовую завесу. Кроме того, постановка производилась ночью и маскировалась стрельбой из легких артсистем.
Разумеется, основная масса тяжелой артиллерии использовалась вполне традиционным способом. Массированное использования орудий большой и особой мощности произвело сильное впечатление на противника. В отчете о действиях 20-й артиллерийской дивизии РГК отмечалось:
«По показаниям пленных, особенно сильное действие производила стрельба на разрушение 203-мм и 280-мм гаубицами. Гарнизоны ДОТов не выдерживали силы разрыва, бросали сооружения и убегали»[289].
Командир 78-й пехотной дивизии Траут на допросе в советском плену впоследствии вспоминал:
«23.6 начался ураганный огонь с невиданной до сих пор силой в направлении подразделений дивизии, расположенных на юге. Огонь продолжался в течение пяти часов. Три часа спустя огонь по переднему краю уменьшился и был переброшен в глубину оборонительной полосы»[290].
Генерал Ханс Траут, командир 78-й штурмовой дивизии
Сражения на Западном направлении в 1943–1944 гг. часто и небезосновательно сравнивают с позиционными сражениями Первой мировой войны. Артиллерийская плотность в полосе наступления 11-й гв. армии – 180 орудий на 1 км фронта – действительно была сравнима с наступлениями на Западном фронте второй половины Великой войны и даже выше. Так, 23 октября 1917 г. в битве под Мальмезоном между Реймсом и Суассоном французы имели 188 орудий на 1 км фронта. В других операциях количество орудий на 1 км фронта колебалось в пределах 120–135 орудий. Однако количество произведенных выстрелов в наступлениях Первой мировой войны было все же больше. В артподготовке 11-й гв. армии за 2 часа 50 минут было выпущено 272 тыс. снарядов и мин, включая 45-мм и 82-мм мины. В то же время у Мальмезона французами было выпущено 2 млн 800 тыс. снарядов за 6 дней. На р. Сомма 22 июня 1916 г. при артиллерийской плотности 134 ствола на 1 км фронта каждым тяжелым орудием было выпущено по 2000 снарядов. Для сравнения: артиллерией 11-й гв. армии было выпущено 135 снарядов на ствол. При контрнаступлении французских войск под Верденом в октябре 1916 г. на фронте 17,5 км для подготовки и поддержки атаки было сосредоточено 134 орудия на 1 км, которыми было выпущено 4 млн снарядов. Это составляло около шести тонн металла на один погонный метр фронта. Поэтому картина сражений 1916–1918 гг. и 1944 г. все же существенно различалась. Частично это, разумеется, объяснялось перекладыванием части нагрузки по подавлению и уничтожению системы обороны на танки и САУ. Поэтому вместо стрельбы по целям на поле боя навесным огнем с расходом большого количества снарядов они поражались из танков прямой наводкой с куда меньшими затратами боеприпасов, причем меньшего калибра. Танков непосредственной поддержки пехоты в 11-й гв. армии имелось 22 штуки на километр фронта. Впрочем, болотистый характер местности и обширные минные поля существенно снижали эффективность действий танков.
Всего за два дня боев, 22 и 23 июня 1944 г., артиллерия всего 3-го Белорусского фронта израсходовала нижеследующее количество боеприпасов (см. таблицу).
Расход боеприпасов войсками 3-го Белорусского фронта за 22 и 23 июня 1944 г. (в тыс. штук)[291]
Гаубичные артиллерийские бригады большой мощности и отдельные артиллерийские дивизионы особой мощности имели задачу разрушения оборонительных сооружений противника в опорных пунктах в районе Осинострой, Центральный поселок, Остров Юрьев, Киреева, где были приспособлены к обороне каменные строения и имелись блиндажи с 6–8 накатами. Дивизионы особой мощности нацеливались на особо прочные сооружения. 152-мм пушки Бр-2 получили несколько другую задачу. Они были в основном использованы для воздействия по дальним целям, коммуникациям и районам расположения штабов противника.
152-мм гаубица-пушка МЛ-20 на позиции. Эти орудия составляли основу советской тяжелой артиллерии
Еще одним отличием от Первой мировой позиционных сражений Второй мировой войны стал возросший «залп» авиации. Ударные самолеты вносили все больший вклад в воздействие на оборону противника. Боевые действия авиации 1-й воздушной армии начались за 15 минут до атаки пехоты в полном соответствии с планом. Однако серьезнейшим препятствием для эффективных действий ударной авиации, как и на других направлениях, стали плохие погодные условия. В связи с неблагоприятными метеорологическими условиями (10-балльная облачность на высоте 100–400 м, ливневые дожди, видимость до 1 км) и поступлением в процессе боя новых данных о противнике, плановость действия авиации была нарушена. Вылеты осуществлялись преимущественно в распорядительном порядке на основе боевых распоряжений командующего воздушной армией. Причем, если не считать первого вылета бомбардировщиков, до 17.00 летали практически исключительно штурмовики. Только после 17.00 представилась возможность частично ввести в бой бомбардировочную авиацию.
Первый удар задействованного на оршанском направлении 3-го ШАК был нанесен по штабу 78-й пехотной дивизии немцев. Второй удар, нацеленный на штаб XXVII армейского корпуса, из-за плохих метеорологических условий оказался сорван. В целом управление обороняющимися частями нарушено не было. В своих показаниях на допросе в советском плену генерал Траут отмечал, что связь дивизии с полками и другими боевыми группами осуществлялась по телефону и радио, правда с некоторыми перебоями. С 8.55 до 13.50 штурмовики 3-го ШАК отдельными группами и эшелонами работали по артиллерийским и минометным батареям.
Действия 1-й гв. ШАД также зависели от погоды. Туман над аэродромами поднялся на высоту 50—100 м, а видимость улучшилась до 1–1,5 км. Штурмовики в точно установленное время появились над полем боя с задачей сопровождения пехоты 11-й гв. армии. На участке шириной 6 км работали одновременно или две восьмерки, или три шестерки Ил-2.
Первый удар штурмовики наносили по целям, находившимся на расстоянии 800 м от переднего края и выше. В дальнейшем, когда началось продвижение пехоты, штурмовики поражали узлы сопротивления, артиллерийские и минометные батареи на огневые позиции, огневые средства и живую силу противника в траншеях.
В 8.50 23 июня пехота гвардейских дивизий армии К. Н. Галицкого пошла в атаку. Гвардейцы бросали вызов немецкой обороне, державшейся много месяцев и непрерывно совершенствовавшейся. Помимо сильной артиллерийской группировки, 11-я гв. армия располагала мощным бронированным кулаком из 132 танков и 199 САУ, всего 331 единица, 53 на 1 км фронта прорыва. Впервые на Западном направлении в бой были введены тяжелые танки ИС-122 (так в 1944 г. в документах называли ИС-2). Один полк танков ИС находился в центре построения войск 11-й гв. армии.
Левофланговый корпус 11-й гв. армии поддерживала так называемая танкосамоходная группа в составе 120-й танковой бригады (34 Т-34, 20 Т-60—70, 3 СУ-122) в первом эшелоне и 1435 САП (23 СУ-85 на 22.06.44 г.) – во втором эшелоне. Действия в связке танков и самоходок в одной группе были логичным решением: САУ из второй линии поддерживали танки и поражали мешающие их продвижению огневые средства противника. Корпуса в центре и на левом фланге поддерживал полк инженерных танков-тральщиков, они по понятным причинам были поставлены в первый эшелон. За ними в центре наступала танкосамоходная группа в составе 35-го гв. тяжелого танкового полка ИСов, 345-й ТСАП, на левом фланге – танкосамоходная группа в составе 63-го гв. тяжелого танкового полка и 348-й ТСАП (14 КВ, 13 СУ-152 на 22.06.44 г.).
СУ-152 в исходном положении для атаки
Первоначально атака советской пехоты везде началась и развивалась в хорошем темпе. Гвардейцы передовых подразделений, занимавшие исходное положение в 150–200 м от переднего края противника, повсюду быстро преодолели полосу минных полей и проволочных заграждений противника и ворвались в первые траншеи противника, не встретив при этом в большинстве случаев сильного сопротивления. Это объясняется тем, что противник, понеся большие потери от огня советской артиллерии, не успел своевременно выйти из «лисьих нор» и встретить атакующие подразделения огнем.
Однако во второй, и особенно в третьей, траншее немцы оказали значительно большее сопротивление, особенно на направлении главного удара, на участках 8-го и 36-го гв. стрелковых корпусов, где оборона 78-й штурмовой дивизии была особенно развита. Напротив, на направлении вспомогательного удара (правофлангового 16-го гв. стрелкового корпуса), где противник меньше ожидал советского наступления, его сопротивление было быстро сломлено и наступающие части уже в первые часы боя добились хорошего результата. Наступление 31-й гв. стрелковой дивизии развивалось достаточно успешно. Батальоны ее 95-го и 99-го гв. стрелковых полков были подняты в атаку еще до окончания артиллерийской подготовки и с переносом артогня в глубину дружно атаковали передний край противника и вслед за огневым валом преодолели одну за другой три линии траншей и уже к 10.00 продвинулись вперед на 3 км, овладев селением Остров Юрьев и выйдя к Поселку № 5. Только здесь наступающие встретили организованное сопротивление противника. Дальнейший успех 31-й гв. стрелковой дивизии решил умелый маневр 99-го гв. стрелкового полка, который, не ввязываясь в бой за Поселок № 5, болотом вышел на узкоколейку западнее поселка и по этой единственной дороге за один час продвинулся еще на 3 км. Полк вышел к островку в заболоченной местности, обозначенному на карте лаконичным «к Шиб» («к Шибанам» – селению южнее по линии узкоколейки).
Несмотря на то что соседи справа и слева отсутствовали, 99-й гв. стрелковый полк продолжал наступление вдоль железной дороги в направлении на Брюховские, к которым вышел уже к 13.00. Причем этот прорыв едва не обезглавил 78-ю дивизию – ее штаб располагался на западной окраине деревни. Штаб Траута спешно переместился в Высокое. Пока еще на узком фронте, но советской пехоте удалось глубоко вклиниться в немецкую оборону. Генерал Траут позднее признавал, что «у Острова Юрьев, ввиду узкого фронта, не удалось произвести даже заграждение (окаймление огнем)».
Однако почти сразу стремительный рывок 99-го полка оказался под угрозой окружения. Соседний 97-й гв. стрелковый полк продвигался медленнее. Между окончанием артподготовки и броском пехоты в атаку была допущена некоторая пауза. В итоге немцы успели выскочить из «лисьих нор» и остановить советскую атаку перед проволочным заграждением. Повторные атаки пехоты в течение двух часов никаких результатов не дали. Этим воспользовался противник и в 14.15 силой до батальона пехоты при поддержке бронетехники перешел в контратаку с севера, из района Подлипки, с целью ликвидировать образовавшуюся брешь и отрезать два прорвавшихся в глубину советских полка. Немцы ворвались в Центральный поселок, но в итоге контратака была отбита и окружения успешно наступавших частей не произошло.
Еще одним успехом стало наступление подразделений 152-го укрепрайона севернее болота Веретейский Мох. УРовским частям удалось расширить участок прорыва по фронту до 4 км и в глубину на 2–3 км.
Наступление 11-й гв. армии на других направлениях оказалось менее результативным. На фронте 8-го гв. стрелкового корпуса 26-я гв. стрелковая дивизия вначале успешно атаковала противника двумя полками (77-й и 75-й гв. сп). Эти полки к 10.00 овладели первой и ворвались во вторую траншею. Атака же левофлангового полка той же дивизии была остановлена перед проволочными заграждениями противника. На действиях полка отрицательно сказалось то, что по условиям болотистой местности он вынужден был атаковать противника с расстояния 300–400 м и немцы поэтому имели время прийти в себя после артподготовки.
Танкосамоходная группа дивизии (120-я тбр и 1435-й сап), вырвавшись вперед, на подходе к дороге Осинострой, Ласырщики встретилась с обширным минным полем, на котором подорвалось шесть танков и еще один взорвался на фугасе. Так как обхода обнаружено не было, пришлось разминировать это поле под огнем противника, на что ушло около 2–3 часов драгоценного времени. Только после того, как минное поле было разминировано, танки ударом с юга совместно с 79-м гв. стрелковым полком овладели опорным пунктом немцев в Осинострое. Овладение этим опорным пунктом сразу же создало благоприятные условия для развития прорыва на правом фланге дивизии. Логичным было бы развитие наступления в направлении на Шибаны, однако командиром 26-й гв. стрелковой дивизии генерал-майором Г. И. Черновым это сделано не было. На Шибаны отправилась лишь часть танкосамоходной группы в составе батальона танков и 1 °CУ-85. Также Г. И. Чернов ограничился вводом в бой только одного стрелкового батальона из своего резерва. Даже такой незначительный резерв сказался на ходе наступления, и к 21.00 Шибаны были взяты. Это было серьезное, по меркам позиционной войны, достижение – прорыв за рокадную дорогу Остров Юрьев – Жабыки, идущую перпендикулярно шоссе.
Оставшаяся часть танкосамоходной группы направилась на юг, во фланг противостоящей соседу группировке. Сказывалось тяготение к шоссе как основной оси наступления. Минное поле и огонь самоходок противника, опознанных как «фердинанды», вынудил танки и самоходки в итоге повернуть на запад, к Шибанам. Итоговое продвижение соединения в целом было ограниченным, 77-й гв. стрелковый полк до вечера вел затяжной бой за Ласырщики.
С другой стороны, немецкие контратаки успеха не имели. Траут позднее с досадой отмечал: «Несмотря на введение в действие местного резерва и батальона из резерва, дивизии не удалось в течение второй половины дня снова овладеть занятыми противником позициям»[292].
В центре построения 11-й гв. армии, на фронте 36-го гв. стрелкового корпуса, события в первый день советского наступления развивались следующим образом. 84-я гв. стрелковая дивизия с танковой группой поддержки пехоты успешно овладела двумя линиями траншей, но в дальнейшем встретилась с ожесточенным сопротивлением противника.
Полк ИСов, который должен был стать тараном, взламывающим немецкую оборону, наступал тремя ротами в линию и одной в резерве для отражения контратак. Впереди каждой роты ИС-122 шла пара танков-«тральщиков» из 148-го инженерного танкового полка. На броню роты ИСов взяли автоматчиков и саперов. Во втором эшелоне двигались самоходки 345-го САП, которые должны были подавлять противотанковые средства противника. Танкосамоходной группой предполагалось прорваться на большую глубину, до рубежа р. Оршица.
По окончании артиллерийской подготовки танкосамоходная группа под аккомпанемент огня немецкой артиллерии перешла в атаку. Через проделанные танками-«тральщиками» проходы в минных полях ИСы прорвались в глубину, выйдя к рокадной дороге Остров Юрьев – Заволны. Здесь 3-я танковая рота попала в огненный мешок в районе селения Заволны и оказалась полностью выведена из строя. Вырвавшиеся вперед пять танков двух других танковых рот были подожжены. Как одна из причин этого в советских отчетных документах указывались недостаточно энергичные действия 345-го САП.
В бою с самоходками противника (опознанными советской стороной как «фердинанды») 35-й гв. тяжелый танковый полк ИС-122 уже к полудню 23 июня потерял большую часть своих танков и в дальнейшем не смог оказать должной поддержки дивизии. В действительности ИСы столкнулись с «тиграми» 501-го батальона тяжелых танков. Здесь надо сказать, что «тигры» были выделены XXVII корпусу из армейского резерва в последний момент. Запрос на их выделение последовал в 7.55 23 июня, и, судя по записям в ЖБД 4-й армии, он был удовлетворен немедленно (до 8.05). Видимо, поступившие данные о силе советского удара на оршанском направлении оказались достаточно убедительными. В этот момент был в какой-то степени перейден Рубикон – единственный батальон «тигров» ГА «Центр» был введен в бой и окончательно потерян для богушевского направления.
Танки Т-34-85 2-го гв. танкового корпуса на марше
Следует отметить, что в этот день в бою с «тиграми» успели поучаствовать Т-34—85 из состава 2-го гв. танкового корпуса. Передовые отряды головных бригад корпуса А. С. Бурдейного по завершении артподготовки выдвинулись вперед и, двигаясь за боевыми порядками наступающей пехоты, вели разведку. Богатый во всех смыслах боевой опыт заставлял А. С. Бурдейного принимать меры, чтобы не вступать в бой вслепую. Несмотря на приказ – не ввязываться в бой до начала движения корпуса, – передовой отряд 4-й гв. танковой бригады, следуя за впереди действующей пехотой 84-й гв. стрелковой дивизии и поддерживавшими ее 35-м гв. танковым полком (ИС-122) и 345-м ТСАП, все же втянулся в бой. В 14.00 передовой отряд достиг высоты 182,9, в 1 км южнее Ласырщиков. Отряд вел огневой бой и отражал контратаки противника, а с наступлением темноты был выведен в район исходных позиций. Потери отряда составили три танка сгоревшими, пять человек убитыми и 18 ранеными, танкисты претендовали на четыре подбитых танка, одну самоходку и уничтожение двух противотанковых орудий. Кроме того, было взято пять пленных из состава 78-й штурмовой дивизии. Ввиду утраты документов точно установить реальные потери 501-го батальона затруднительно, но вполне возможно, что имелись подбитые 85-мм пушками новых «тридцатьчетверок» «тигры». Этот эпизод можно считать дебютом Т-34—85 на Западном стратегическом направлении.
Немецкие тяжелые танки, а также «мардеры» и штурмовые орудия 78-й штурмовой дивизии курсировали по большаку Ласырщики – Заволны и вели дуэль с советскими танками. В итоге лишенная танковой поддержки пехота не смогла развить первоначального успеха и овладеть хорошо укрепленными опорными пунктами противника и в течение всей второй половины дня продолжала вести бой в районе, прилегавшем к шоссе с севера, – деревня Заволны, высота 191,6.
Также нельзя не напомнить, что в районе проходившей параллельно фронту дороги Ласырщики – Заволны вторая линия траншей держала под огнем подступы к переднему краю и первую траншею. Это увеличивало мощь огня обороны и стало одной из причин малоуспешной атаки 26-й и 84-й гв. стрелковых дивизий.
Сожженный на дороге истребитель танков «Мардер»
Левофланговая 16-я гв. стрелковая дивизия наступала при поддержке третьей танкосамоходной группы армии. Построение группы было достаточно замысловатым. Впереди шли 6 танков-«тральщиков». За ними шли две роты КВ и две батареи СУ-152 на расстоянии 120–200 м друг от друга, причем от каждой роты выделялось по одному КВ и одной СУ-152 вперед на удаление 200–300 м для разведки местности и противотанковой обороны противника. Десантом на танки принимались саперы.
В 9.00, после окончания артподготовки, танкосамоходная группа перешла в наступление, преодолела первую траншею и встретилась с обширным минным полем противника. Ссадив с брони саперов, приступивших к разминированию, танки и САУ маневрировали, уничтожая огневые точки и живую силу противника. После преодоления этого минного поля через 250 м группа встретила еще одно. Поиск проходов в нем успеха не имел. Массированным минированием немцы, как и Красная армия в свое время под Курском, существенно снизили темпы советского наступления вдоль шоссе. Причем противотанковые мины здесь укладывались слоями, один танк проходил через разминированный проход, а второй, двигавшийся по его следам, подрывался.
В итоге 16-я гв. стрелковая дивизия в начале наступления быстро овладела Киреева (за этот населенный пункт сражались еще зимой), но в дальнейшем встретилась с исключительно прочной обороной противника в глубине. Несмотря на энергичные действия пехоты и танков, преодолеть всю полосу обороны не удалось. Танкосамоходная группа вынуждена была задержаться перед минными полями. Пехота же была остановлена мощным пулеметным огнем и заградительным огнем артиллерии. Одним словом, здесь события развивались в духе зимних наступлений.
Командующий 11-й гв. армией К. Н. Галицкий позднее с горечью вспоминал:
«Части 8-го и 36-го гвардейских стрелковых корпусов в первой половине дня задачу не выполнили. Атака захлебнулась. Необходимо было заново пробивать вторую позицию противника артиллерийской подготовкой»[293].
Командующий 11-й гв. армией Кузьма Никитович Галицкий
В этих условиях командарм проявил гибкость и уже в первые часы наступления принял решение перенести направление главного удара к северу, в полосу 16-го гв. стрелкового корпуса. Командарм решил ввести в бой три стрелковых дивизии второго эшелона с задачей обойти с севера группировку противника, прикрывавшую Минское шоссе, и ударом во фланг и тыл 78-й штурмовой дивизии сломить ее сопротивление перед фронтом 8-го и 36-го гв. стрелковых корпусов. План действий был следующим:
11-я гв. стрелковая дивизия вводилась в направлении Озерище, Болтуны, Замошье с задачей развития прорыва 152-го УРа;
1-я гв. стрелковая дивизия развертывалась из-за левого фланга 31-й гв. стрелковой дивизии для удара на Выдрицу (дальше по линии наступления вышеупомянутого 99-го гв. стрелкового полка);
5-я гв. стрелковая дивизия вводилась вслед за 1-й гв. стрелковой дивизией.
Ввод в бой перечисленных соединений происходил во второй половине дня 23 июня. 11-я гв. стрелковая дивизия наступала двумя полками, и в результате ее действий участок прорыва 152-го УРа к исходу первого дня операции был расширен по фронту на 5–6 км и в глубину до 4 км. 1-я гв. стрелковая дивизия наступала в полосе к северу от железной дороги Осинострой – Выдрица и к исходу дня двумя полками вышла к рубежу р. Выдрейка, продвинувшись на глубину до 10 км.
Здесь нельзя не отметить решительных действий командира 1-й гв. стрелковой дивизии полковника П. Ф. Толстикова. Дело в том, что продвижение его соединения практически сразу же оказалось поставлено под угрозу немецким контрударом в основание прорыва. Используя разрыв в построении наступающих советских частей, немцы предприняли контратаку из района Новые Холмы в южном направлении и прорвались к островку в болотистой местности, обозначенному как «к Шиб» (он уже упоминался выше). Тем самым была перерезана единственная дорога, связывавшая вырвавшиеся вперед полки 1-й гв. и 31-й гв. стрелковых дивизий с главными силами армии. Создалась явная угроза окружения этих частей. Но, несмотря на эту явную угрозу, 31-я гв. и 1-я гв. стрелковые дивизии не приостановили наступления и упорно продвигались вперед. К 19.00 положение было восстановлено ударом 95-го гв. стрелкового полка с запада и 5-й гв. стрелковой дивизии (выдвинутой из резерва) с востока. Разумный риск принес свои плоды, к концу дня советские части вышли к крупному опорному пункту немецкой обороны – Выдрице.
Развитие успеха на правом крыле ударной группировки 11-й гв. армии не обошлось без поддержки авиации. Штурмовики 1-й гв. ШАД сопровождали наступление в направлении на Брюховское и Выдрица. Однако ограниченный успех на левом фланге ударной группировки заставил бросить в атаку на немецкие позиции авиацию. Как указывалось в одном из документов, задачей было «протолкнуть» вперед 11-ю гв. армию.
В отличие от других направлений, в полосе наступления 11-й гв. и 31-й армий активно действовали самолеты Пе-2. Бомбардировщики 1-го гв. БАК, 6-й гв. БАД и 3-й гв. БАД в первый день наступления оказывали поддержку с воздуха советским войскам действиями отдельных девяток и группами девяток с горизонтального полета с высоты 700—1000 м. С улучшением погоды во второй половине дня «пешки» стали практиковать удары с пикирования. Высота ввода в пикирование была 2800 м, вывода из пикирования – 1200 м. Под прикрытием истребителей Пе-2 уничтожали батареи, опорные пункты и живую силу противника.
Всего за день бомбардировщиками 1-й воздушной армии было выполнено 414 самолето-вылетов, штурмовиками – 622 самолето-вылета, истребителями – 1149 вылетов и 14 вылетов выполнили разведчики. Противодействие авиации противника было слабым. Всего в течение суток было отмечено всего 32 пролета немецких самолетов, в том числе четыре ночью.
Подводя итоги первого дня наступления, необходимо сказать следующее. В течение 23 июня полностью задача дня соединениями 11-й гв. армии выполнена не была, но тем не менее сильно укрепленная оборона противника оказалась прорвана на двух направлениях:
– Осинострой – Выдрица, где в немецкую оборону удалось вклиниться на глубину до 10 км на фронте 4 км;
– Озерище, Болтуны, где участок прорыва был до 5–6 км по фронту и до 4 км в глубину.
Своевременный ввод в бой крупного резерва в лице 1-й и 11-й гв. стрелковых дивизий обеспечил развитие успеха и создал предпосылки для охвата главных сил противника и заложил основу всех последующих действий ударной группировки армии. Однако у быстрого продвижения по болотам был один неустранимый недостаток – от передовых частей отставала артиллерия, даже 45-мм и 76-мм пушки. Недостаток тяжелого вооружения мог быть лишь частично восполнен ударами с воздуха.
С другой стороны, неуспех в действиях 8-го и 36-го гв. стрелковых корпусов в ЖБД 11-й гв. армии объяснялся, в том числе, следующим образом:
«Недостаточным подавлением огневой системы противника в глубине его обороны в период артиллерийской подготовки, вследствие недостаточного наличия огневых средств и боеприпасов в особенности»[294].
Состояние и потери танковых войск 11-й гв. армии к вечеру 23 июня характеризовались следующими величинами (см. таблицу). Части и соединения разбиты на группы, действовавшие с каждым из корпусов армии К. Н. Галицкого, с севера на юг.
Состояние и потери танков и САУ 11-й гв. армии на 24.00 23 июня 1944 г[295].
Хорошо видно, что 35-й гв. танковый полк ИСов уже в первый день боя на шоссе понес весьма чувствительные потери. Также видно, что ощутимые потери понес поддерживавший ИСы полк танков-«тральщиков». Напротив, застрявшая перед минными полями левая танкосамоходная группа обошлась только значительным количеством подрывов. В таблице также не показаны три сожженных Т-34—85 из состава ПО 2-го гв. танкового корпуса. В целом потери бронетехники 11-й гв. армии 23 июня 1944 г. были наибольшими среди армий 3-го Белорусского фронта.
Тем не менее 23 июня Минское шоссе все еще считалось перспективным. Более того, представитель Ставки А. М. Василевский распорядился: «В ночь на 24 июня маршалу Ротмистрову вывести танковые корпуса из выжидательного района в исходный и приблизить их к боевым порядкам соединений армии генерала Галицкого. Командующему фронтом Черняховскому обеспечить прикрытие танков с воздуха»[296].
Для 5-й гв. танковой армии это стало одним из поворотных моментов в ее действиях в составе 3-го Белорусского фронта. Позднее, в интервью «Военно-историческому журналу», командующий армией П. А. Ротмистров описал ситуацию следующим образом:
«В середине дня 23 июня командующий фронтом приказал армии в ночь на 24 июня выйти в исходный район, приблизив оба танковых корпуса как можно ближе к первому эшелону 11-й гвардейской армии [здесь Ротмистров в подтверждение своих слов дал ссылку на архивный документ из фронтового фонда «Архив МО. ф. 241, оп. 13834сс, д. 104, лл. 1–2». – А.И.]. Я попросил командующего фронтом генерала И. Д. Черняховского не делать этого, заверив его, что если мы добьемся успеха на этом направлении, то 5-я гвардейская танковая армия будет своевременно введена в сражение. Однако мое предложение было отклонено»[297].
Имел ли место спор между И. Д. Черняховским и П. А. Ротмистровым, мы, скорее всего, уже не узнаем. Утверждения Павла Алексеевича о приоритетах и вообще наличии вариантов ввода в прорыв его армии не порождают априорного доверия к его словам. Однако фактом является то, что с наступлением темноты, точно в указанное время, масса техники 5-й гвардейской танковой армии двинулась по Минскому шоссе. К рассвету колонны техники начали выходить в полосу действий стрелковых соединений 11-й гв. армии. Тем временем бойцы танкосамоходных групп заправляли свои машины, пополняли боекомплект и восстанавливали прямо на поле боя подорвавшиеся на минах танки и самоходки. Наступающий день должен был стать решающим, определяющим успех или неудачу наступления на шоссе. Поздней ночью, в 2.40 24 июня, А. М. Василевский докладывал И. В. Сталину: «Решение об использовании армии Ротмистрова будет мной доложено Вам 24.6 в зависимости от результатов второго дня операции. В настоящее время она находится всего лишь в одном переходе, как от Крылова, так и от Галицкого»[298].
Наступавшая слева от 11-й гв. армии куда менее мощная 31-я армия, ветеран битв на шоссе, продвинулась в промежутке между шоссе и Днепром на 1–3 км. Достижением стало преодоление противотанкового рва. Однако далее наступающие встретили обширные минные поля и сильное сопротивление противника. Ни о каком овладении Дубровна в первый день наступления не было и речи. Тем не менее, достижением армии генерала Глаголева стал выход из узкого дефиле между рекой и болотистой местностью к югу от шоссе. Попытка прорыва дальше на запад успеха не имела, и танки и САУ 31-й армии вынуждены были отойти назад.
Состояние и потери танков и САУ 31-й армии на 24.00 23 июня 1944 г[299].
По приведенным данным хорошо видны достаточно тяжелые потери, понесенные легкими самоходными полками на СУ-76.
План действий 11-й гв. армии на 24 июня заключался в следующем:
а) развивать успех первого дня наступления до размеров общего прорыва фронта противника на глубину до 25 км, т. е. до тылового оборонительного рубежа;
б) быстрым выдвижением 16-го гв. стрелкового корпуса на западный берег р. Оршица с овладением переправами через нее с тем, чтобы не дать противнику возможности организации обороны на тыловом рубеже;
в) выходом 16-го гв. стрелкового корпуса на шоссе Витебск – Орша разобщить войска противника, действующие в районах Витебска и Орши, а затем глубоко обойти левый фланг оршанской группировки противника, поставив ее под угрозу удара во фланг и тыл.
В соответствии с планом в 8.50 24 июня, после 40-минутной артподготовки войска армии возобновили наступление по всему фронту. На участке 11-й гв. стрелковой дивизии противником был введен в бой полк 14-й пехотной дивизии, который пытался задержать ее продвижение на рубеже шоссе Бабиновичи – Выдрица. После упорного боя дивизия сбила противника с занимаемых позиций и продвинулась далеко вперед в район Левадничи, Заозерье, вплотную к шоссе Орша – Витебск. Продвижение соединения за день составило 14 км. 31-я гв. стрелковая дивизия также встретила сопротивление резервов противника в дефиле между болотами на участке от Краснобельского до Веретейского Застенка. Преодолевая упорное сопротивление противника, гвардейцам только с наступлением темноты все же удалось пробиться в район северной оконечности озера Орехи, продвинувшись за день на 8—12 км. Хотелось бы подчеркнуть, что это продвижение вперед было достигнуто без поддержки бронетехники, танкосамоходные группы действовали на направлении главного удара армии вдоль шоссе.
Хуже развивалось наступление 1-й и 5-й гв. стрелковых дивизий на Выдрицу. Первая продвинулась всего на 2–3 км, а вторая в течение всей второй половины дня 24 июня вела бой на подступах к Выдрице, не добившись существенного успеха. Для того чтобы развить достигнутый в первый день успех, было решено ввести в бой второй эшелон корпуса – 83-ю гв. стрелковую дивизию. К 18.00 дивизия вышла одним полком в район Забежницы, пытаясь обойти упорно сопротивляющегося противника с фланга. Некоторое улучшение ситуации также обещало подтягивание бронетехники – 120-я танковая бригада и 1435-й САП, направленные по полотну узкоколейки, к 21.00 24 июня добрались до хутора Брюховские, что позволяло на следующий день ввести их в бой за Выдрицу.
Однако даже ограниченные успехи гвардейских соединений в районе озера Орехи заставили немецкое командование занервничать. В ЖБД 4-й армии отмечается:
«Существует угроза, что противник ударит на юг из лесов северо-восточнее Орехов и разгромит находящийся на его пути 61-й охранный полк. Тогда лучшие силы 78-й штд будут отрезаны и разгромлены. В связи с этим XXVII просит отвести силы, как минимум 78-ю штд и 25-ю пгрд, на линию «Гессен».
Надо сказать, что 24 июня командование фронта и 1-й воздушной армии приняло решение сосредоточить основные усилия авиации на направлении наступления 11-й гв. армии. Этим в какой-то степени старались компенсировать отставание артиллерии при наступлении по болотистой местности.
3-му ШАК в 8.50 24 июня была поставлена задача уничтожать войска противника в районе Орехи, Выдрица, т. е. перед фронтом глубоко вклинившегося в построение противника 16-го гв. стрелкового корпуса. Нанесение ударов по метеорологическим условиям задержалось, и он был нанесен только в 11.10. Действуя тремя колоннами в составе 98 Ил-2, штурмовики нанесли последовательные удары группами по 4–8 самолетов в течение 35 минут. Удары наносили в основном по артиллерийским и минометным батареям.
В дальнейшем усилия 3-го ШАК были сосредоточены в основном на сопровождении 2-го гв. танкового корпуса, введенного в бой для прорыва тактической глубины обороны противника на участке 11-й гв. армии.
1-я гв. ШАД 24 июня продолжала выполнять задачу первого дня – сопровождение наступающей пехоты в полосе движения 11-й гв. армии. Вылеты производились по мере готовности, по вызову с ВПУ командующего 1-й гв. армией. Действия дивизии были вполне успешными. Так, в период с 17.50 до 18.05 три шестерки 75-го гв. ШАП за три захода уничтожили две артбатареи в районе Жабыки. Однако полностью выбить артиллерию противника еще не удалось.
6-я гв. БАД взаимодействовала с войсками на оршанском направлении. Дивизии в составе двух групп по 25 Пе-2 и одной группой в 18 А-20 «Бостон» под общим прикрытием 38 Як-9 была поставлена задача – нанести массированный удар по оборонительным сооружениям в районе Выдрицы, Рогозино, Ступаки.
Танк Т-34-85 (с пушкой Д-5Т) 2-го гв. танкового корпуса и пара штурмовиков Ил-2. Ввод корпуса в прорыв обеспечивался ударами штурмовиков
Несмотря на поддержку авиации, успехи 8-го и 36-го гв. стрелковых корпусов остались достаточно ограниченными. Правофланговая танкосамоходная группа попыталась ударить от захваченных накануне Шибанов во фланг немецкому заслону на шоссе, но немцы уже успели выстроить заслон фронтом на север и атаки танков и САУ встретил огонь «фердинандов» (скорее всего, «тигров» 501-го батальона и штурмовых орудий дивизии Траута). После этого группа была выведена из боя и направлена в 16-й гв. стрелковый корпус, куда и прибыла в 21.00 24 июня (см. выше). Атака 35-го гв. танкового полка ИСов с 345-м САП в составе 4 ИС-122 и 6 СУ успеха не имела. Танки прорвались за рокаду, но были подбиты.
Негативно сказывалось на продвижении пехотинцев выбивание бронетехники. Успехом дня стало окружение и уничтожение гарнизона противника в опорном пункте Заволны. Но этот тактический успех трудно назвать впечатляющим.
Также 24 июня была предпринята еще одна попытка прощупать оборону противника передовым отрядом 2-го гв. танкового корпуса. В 12.30 24 июня передовой отряд достиг противотанкового рва в районе северо-восточнее Киреева, где был встречен сильным артогнем противника. При переправе через ров отряд потерял 4 Т-34 подбитыми и один Т-34 подорвавшимся на минах. К концу дня он был выведен в район ранее занимаемых позиций. Понятно, что такие «пробы сил» не внушали энтузиазма А. С. Бурдейному относительно перспектив ввода корпуса в бой на ранее намеченном направлении. Напротив, разведка, высланная 26-й гв. танковой бригадой в направлении Осинострой, Остров Юрьев, обнаружила, с одной стороны, отход противника, с другой – затрудненный проход для транспорта.
К исходу второго дня наступления войскам 11-й гв. армии удалось глубоко охватить фланг обороняющегося на шоссе противника. Прорыв принял для немцев угрожающий характер. Нужен был еще один день для сокрушения немецкой обороны. Тем не менее от решения вводить 5-ю гв. танковую армию в полосе наступления 11-й гв. армии командование фронта отказалось.
Одновременно с «решением сверху» последовало «решение снизу». Командир 2-го гв. танкового корпуса А. С. Бурдейный обратился к К. Н. Галицкому с предложением сменить направление ввода корпуса в прорыв. По плану корпус предполагалось ввести вдоль автомагистрали на г. Орша. Однако опыт боев на шоссе, в том числе с участием разведотрядов корпуса, привел к мысли, как она зафиксирована в отчете корпуса, «идти корпусу по этому направлению – значило понести огромные потери»[300].
В связи с этим А. С. Бурдейный уже 24 июня предложил ввести 2-й гв. танковый корпус по маршруту наступления 16-го гв. стрелкового корпуса, как это было изящно сформулировано, «поднять корпус севернее автомагистрали». Командующий 11-й гв. армией одобрил это предложение – выйти Остров Юрьев, Клюковка, Стайки и далее опускаться на юг, обходя Оршу с запада. Удивительно, но все эти перипетии не были описаны в сборнике «Освобождение Белоруссии. 1944», изданном в 1970 г. Статья Бурдейного в нем – на редкость бесцветная и с явным пропагандистским уклоном. В действительности же Белорусская операция стала для его корпуса вершиной успеха.
Сообразно принятому решению в ночь на 25 июня корпус совершил марш по одному маршруту: Новое Село, Осинстрой, Остров Юрьев, Старые Холмы, который был забит другими соединениями и частями армии (пехота, артиллерия), и к 7.30 в полном составе сосредоточился в районе Веретейского Застенка, Старые и Новые Холмы в готовности к наступлению. Однако вводить корпус в бой еще не спешили, пока еще советские части не вышли из заболоченного района, где маневр сдерживался на узких дефиле между болотами.
Тем временем с утра 25 июня на пробившемся через болота правом крыле 11-й гв. армии вводятся в бой танки. Танковая группа в лице 120-й танковой бригады и 1435-го САП в 6.00 с десантом пехоты вышла в район Орехи, Выдрица. К концу дня она вышла в район Купелка, Гришаны, Чепелина, т. е. вышла на ведущие в южном направлении дороги. Тем самым создавалась угроза окружения немецких частей, оборонявшихся на шоссе Москва – Минск.
Вечером 25 июня разыгрывается театр абсурда, впрочем, достаточно характерный для военных катастроф. Командующий ГА «Центр» фон Буш устраивает командующему 4-й армией фон Типпельскирху резкую выволочку за уже отданный последним приказ на отвод войск на днепровскую позицию. Фон Буш заявляет, что эти действия «противоречат отданным приказам», и уточняет: разрешение на отход в соответствии с приказом фюрера касалось только 12-й и 31-й пехотных дивизий. Дальше к северу (севернее 337-й пд) главную линию обороны необходимо вновь занять. Не слушая объяснений Типпельскирха, командующий ГА «Центр» упрямо подчеркивает, что отвод 110-й и 260-й пехотных и 25-й танко-гренадерской дивизий означает «действия вопреки приказу». Далее следует убийственная фраза: «Прежнюю главную линию обороны следует вернуть, об исполнении доложить». Подобные требования повторялись в ходе военных катастроф неоднократно. Войскам, которые с трудом сдерживали наступление противника, предписывалось вернуть уже неоднократно утраченное. Спасение от малореальных, если не сказать «абсурдных» приказов, как ни странно, пришло из Берлина, от фюрера. Гитлер, которому обычно в генеральских мемуарах приписывается ослиное упрямство, в 23.10 берлинского времени 25 июня санкционировал отход 110, 260, 25-й дивизий.
Однако этот приказ на отход уже запоздал. Масса танков и колесных машин 2-го гв. танкового корпуса вслед за наступающими гвардейскими частями выдвигалась на открытые пространства к северу от Орши. К утру 26 июня части советского танкового корпуса вышли в район всего в 15 км к северу и северо-западу от города, далеко позади главных сил XXVII армейского корпуса.
Ранним утром, в 7.00, 26 июня передовые 4-я и 26-я гв. танковые бригады вступили в соприкосновение с противником примерно на рубеже железной дороги из Орши в Лепель у Довженцев. Противник не ожидал движения массы танков на этом направлении, а тем более стремительного выхода ему в тыл. Бросая технику, потеряв управление, немцы неорганизованными массами беспорядочно бежали. Танки корпуса А. С. Бурдейного настигали целые колонны пехоты, артиллерии и автомашин и наносили им огромные потери.
Так, в 13.00 высланная от 4-й гв. танковой бригады разведка донесла, что по большаку от Смолян на Минскую автомагистраль движется колонна автомашин, артиллерии и пехоты глубиной до 3 км. Командир бригады гвардии полковник О. А. Лосик принял решение уничтожить колонну в районе Росский Селец. Танки перерезали большак и атаковали противника. Уже к 15.00 все было кончено. В результате разгрома колонны было уничтожено 370 автомашин, 11 танков и самоходных орудий, 65 орудий разного калибра, 400 повозок, 170 лошадей, 30 тягачей, взято в плен 380 солдат и офицеров. По советским данным, на поле боя осталось около 600 трупов немцев. Уцелевшие в этом избиении немцы в панике отступили в западном направлении.
Соседняя 26-я гв. танковая бригада, наступавшая в левой колонне корпуса, стремительными действиями передового отряда в 10.00 26 июня перерезала автомагистраль Москва – Минск в районе Дубровка, Гадовичи (всего в нескольких километрах к северу от Орши). Однако за шоссе они встретили сопротивление, как сейчас понятно, на внешнем обводе «крепости» Орша. Потеряв три танка сожженными и претендуя на два подбитых самоходных орудия и четыре орудия ПТО, отряд остановился, седлая шоссе. Генерал Бурдейный приказал, не ввязываясь в затяжной бой, обходить Оршу через Черкассово с запада.
К тому моменту командир корпуса уже получил устное указание командира 11-й гв. армии «повернуть строго на юг, перерезать железные и шоссейные дороги, идущие из Орши на запад, и ударом в направлении м. Коханово, м. Староселье овладеть м. Староселье в готовности к действиям в западном направлении»[301].
Нельзя не отметить, что узел дорог Староселье фигурировал в качестве цели наступления 2-го гв. танкового корпуса с самого начала, в первоначальном плане наступления. По существу, корпус возвращался на заданное ранее направление после обходного маневра.
Еще до получения приказа К. Н. Галицкого передовой отряд 25-й гв. танковой бригады корпуса А. С. Бурдейного переправился через р. Одров и после короткого боя овладел разъездом Погост на железной дороге Москва – Минск. Трофеем отряда стал эшелон с военными грузами и исправный паровоз. После перехвата железной дороги бригада вышла на шоссе, где было раздавлено и сожжено танками до 50 автомашин.
Вернувшаяся после обходного маневра 25-я гв. танковая бригада также переправилась через р. Одров и прорвалась к идущим на запад магистралям в районе Сальников и Высоцких. Здесь бригада захватила 4 эшелона с различным имуществом, 250 пленных, уничтожила 50 автомашин. Кроме того, был освобожден лагерь советских военнопленных общей численностью свыше 3 тыс. человек.
Брошенные 155-мм немецкие гаубицы 414 (f) (французского происхождения)
Уже под вечер в соревновании «прорваться на шоссе и давить грузовики» поучаствовала 4-я гв. танковая бригада, в 20.00 вышедшая на Минскую автостраду. В Шиловке бригада уничтожила 120 автомашин, 30 орудий разного калибра, 12 танков и 5 САУ и взяла в плен больше 600 пленных. На станции Коханово бригада захватила четыре эшелона с боеприпасами, продовольствием и снаряжением, два склада с боеприпасами и три с военным снаряжением. Неясно, какие танки и САУ оказались довольно далеко в тылу, но в их наличии убеждают потери бригады: четыре Т-34 сгоревшими и три подбитыми, 11 человек убитыми и 36 ранеными. Возможно, на станции оказались какие-то подразделения 14-й пехотной дивизии. Однако в целом потери корпуса А. С. Бурдейного можно оценить как незначительные.
Используя успех 2-го гв. танкового корпуса, командарм К. Н. Галицкий принял решение двумя стрелковыми корпусами продолжить энергичное преследование противника в западном направлении, а 36-м гв. стрелковым корпусом овладеть районом Орши. На тот момент город Орша формально находился в полосе соседней 31-й армии. К. Н. Галицкий позднее вспоминал, как было принято это решение:
«…перед командованием армии встал вопрос: что делать дальше? Продолжать преследование противника, не обращая внимания на Оршу и отставание 31-й армии? Но в этом случае левый фланг армии оставался под угрозой вражеского контрудара со стороны Орши.
А если переключить основные усилия на овладение районом Орши, содействуя этим 31-й армии и обеспечивая свой левый фланг? При этом положении мог быть упущен выгодный момент для преследования противника, который использовал бы время для приведения в порядок отходящих частей и подтягивания резервов»[302].
В итоге было принято компромиссное решение, предполагавшее решение двух задач: преследования и штурма Орши. Следует отметить, что такое решение командующего 11-й гв. армией вполне соответствовало сложившейся обстановке. Для преследования противника было вполне достаточно двух корпусов, и отвлечение одного корпуса на Оршу существенного значения не имело, тем более по плану операции этот корпус должен был двигаться во втором эшелоне, обеспечивая левый фланг армии. При этом если основная масса стрелковых частей была направлена К. Н. Галицким для преследования противника, то большая часть танков и САУ развернута на Оршу. В преследовании участвовала одна танкосамоходная группа в составе (на 27.06) всего 8 Т-34, 10 Т-60—70, 1 СУ-122 и 11 СУ-85[303]. Однако это решение К. Н. Галицкого тоже представляется обоснованным – масса тяжелой техники (тяжелые танковые и танкосамоходные полки) для стремительно преследующих противника войск были обузой ввиду необходимости строить переправы большой грузоподъемности. К тому же на борисовском направлении в этот момент и так действовали крупные массы бронетехники армии П. А. Ротмистрова, и нельзя сказать, что танков здесь не хватало. Овладение же Оршей не только улучшало положение 31-й армии, но и обеспечивало фланг и тыл 2-го гв. танкового корпуса, действовавшего южнее Минского шоссе.
«Фестунг Платц» Орша. В середине XX века Орша являлась крупным городом и узлом шоссейных и железных дорог, идущих на Витебск, Минск и Могилев. Как уже указывалось выше, весной 1944 г. Орша была объявлена «крепостью», но и до этого в системе обороны 4-й немецкой армии городу придавалось большое значение. Орша давно являлась сильным опорным пунктом немцев на могилевско-минском направлении.
На подготовку города к обороне в качестве «крепости» у ГА «Центр» не было достаточно ресурсов, но тем не менее определенные меры были приняты. Вокруг города был создан обвод укреплений из трех линий траншей, первая линия которых проходила в 3–5 км от города. В полосе наступления 36-го гв. стрелкового корпуса она проходила по южному берегу р. Погапица. Вторая и третья траншеи проходили непосредственно по окраинам города, причем они были прикрыты проволочным заграждением в 1–2 кола. На отдельных участках были подготовлены отсечные позиции, также с проволочными заграждениями перед ними. Тем самым внутренний оборонительный обвод, проходящий по периметру города, был превращен в систему опорных пунктов.
Главной проблемой «крепости» Орша был гарнизон. Еще вечером 23 июня, в самом начале советского наступления, в ЖБД немецкой 4-й армии появляется запись: «Комендант крепости Орша докладывает, что у него нет никаких подразделений. 1а [начальник оперативного отдела 4 А. – А.И.] приказывает ему проверить, как можно организовать оборону Орши и какие части могут быть отведены».
В итоге в город отходили части 78-й пехотной дивизии, не имевшие времени на организованное занятие обороны. По советским данным (опросам пленных), в обороне Орши участвовали 215-й и 195-й пехотные полки 78-й штурмовой дивизии, ее 178-й артполк, подразделения 14-й пехотной дивизии, 550-й штрафной батальон, 635-й артдивизион РГК (210-мм гаубицы), 296-й зенитный артдивизион, 2-й железнодорожный батальон. Также участвовавший в обороне Орши 501-й батальон «тигров» к тому моменту уже изрядно поредел, один танк обвалился вместе с мостом, еще несколько машин были оставлены из-за отсутствия горючего.
Поздней ночью (в 2.00) 26 июня 16-я гв. стрелковая дивизия с боем форсировала р. Оршица к северу от города, овладела селением Барсуки и развернулась на юг, в направлении самой Орши. С утра дивизия продвигалась вдоль р. Оршицы на юг и сбила противника с рубежа р. Почапица, тем самым преодолев внешний рубеж обороны «крепости» Орша. К 15.00 дивизия вышла к обводу укреплений на северной окраине Орши. К этому же времени из-за правого фланга 16-й гв. стрелковой дивизии была введена в бой 84-я гв. стрелковая дивизия с 35-м гв. танковым полком ИСов и 345-м САП. Также вводилась в бой одна танковая бригада 2-го гв. танкового корпуса, ей была поставлена задача ударом на Оршу с юго-запада оказать поддержку 36-му гв. стрелковому корпусу при овладении городом.
Наступление на Оршу предваряла сильная авиационная обработка в течение целых двух часов с последующим сопровождением атаки. Для авиаударов по обороне «крепости» были задействованы и бомбардировщики, и штурмовики. 1-й гв. ШАД с 16.00 до 19.30 эшелонированными ударами отдельных групп Ил-2 уничтожала артбатареи на огневых позициях, живую силу и огневые точки противника на северо-западной окраине Орши. «Пешки» 1-го гв. БАК в тот же период, 16.00–19.20, наносили массированные удары по центральной части Орши, ж.-д. станции и подвижному составу.
Собственно штурм города начался в 18.20 26 июня 1944 г. после 30-минутной артподготовки. Необходимо отметить, что артиллерия в этот период следовала по пятам за советскими частями, и поддержку наступления на Оршу оказывал не кто иной, как 20-я артиллерийская дивизия РГК. Причем тяжелые артсистемы были вплотную подтянуты к городу. Согласно отчету 20-й артдивизии прорыва, артподготовку штурма Орши осуществляла только артдивизия, артиллерия на конной тяге стрелковых дивизий отстала.
Собственно штурм был организован следующим образом:
84-я гв. стрелковая дивизия наносила удар на Оршу с запада и северо-запада;
16-я гв. стрелковая дивизия – с севера.
Оба направления были выгодными для наступления, поскольку наиболее сильно немцы укрепили восточный фас обороны города. С запада и севера Орша была прикрыта намного слабее.
Для наступления на Оршу были также собраны значительные танковые силы. 16-ю гв. стрелковую дивизию поддерживала танко-самоходная группа с 63-м гв. танковым полком на КВ и 348-м ТСАП. Боевые машины прибыли к Орше только к 18.00, и на разведку противника и подготовку к атаке имелся всего час. Танкосамоходная группа с полком ИСов участвовала в штурме в полосе 84-й гв. стрелковой дивизии в составе 13 КВ, 6 ИСУ и 6 инженерных Т-34. Ее задачей был прорыв в Орше к Днепру с целью отрезать противнику пути отхода. В составе этой же группы к штурму «крепости» привлекался 517-й полк огнеметных танков.
После артподготовки пехота 16-й гв. стрелковой дивизии совместно с танкосамоходной группой в 19.00 атаковала противника, овладела траншеями на северной окраине города и ворвалась на станцию Орша Московско-Минской железной дороги.
Пристанционная часть города была заблаговременно превращена немцами в сильный опорный пункт. Большое число каменных зданий было приспособлено к обороне, а отдельные обороняемые объекты были связаны между собой траншеями и ходами сообщения. Железнодорожные пути и подступы к станции простреливались.
Взорванный немцами мост через Днепр в районе Орши. Рядом с разрушенным мостом видны возведенные саперами временные низководные мосты
Части 16-й гв. стрелковой дивизии, развивая успешное наступление на фланге, создали угрозу окружения противника в районе станции, в связи с чем отдельные немецкие подразделения начали отход. Во взаимодействии с танками и САУ, прорываясь в слабо обороняемых промежутках, советские части дробили оборону противника на отдельные изолированные очаги, которые затем последовательно уничтожались. Часть танков уже в 21.00 пробилась к мосту через Днепр.
В течение всей ночи, наступая от северной окраины города к его центру, 16-я гв. стрелковая дивизия последовательно очищала квартал за кварталом. По существу, именно она вынесла основную тяжесть уличных боев за город.
84-я гв. стрелковая дивизия в 20.00 атаковала Оршу во взаимодействии с подошедшей с запада бригадой 2-го гв. танкового корпуса. Танкосамоходная группа на больших скоростях вышла на юго-западную окраину Орши и к 21.00 уже ворвалась в центр города. Часть бронетехники совместно с пехотой участвовала в планомерном штурме города. Так, достижением огнеметных танков 517-го полка стало уничтожение огнеметанием двух больших домов, в которых отстреливалось около 150 солдат и офицеров противника. Очищая квартал за кварталом, наступающие стрелковые части овладели сначала западной, а затем и южной окраиной города.
Надо сказать, что штурм застал части 78-й дивизии в процессе перегруппировки с целью заполнения оборонительных позиций в городе. Этот процесс был, по существу, сорван, и атаки с запада стали сильным психологическим ударом. Генерал Траут на допросе показал: «Под вечер передвижения окончательно не закончились, а русские части с танками уже ворвались с запада в город».
К 01.00 Орша была полностью очищена от противника. 16-я гв. стрелковая дивизия продвинулась до Днепра в восточной и юго-восточной частях города, а 84-я гв. стрелковая дивизия выдвинулась на южную и юго-западную окраины города.
По оценке, приведенной в ЖБД 11-й гв. армии, «успеху боя способствовало то, что противник оборонял [Оршу] частями, в большинстве уже разбитыми в предыдущих боях, которые отходили и не имели достаточного времени для организации обороны города»[304]. Также отмечалось, что имевшаяся у немцев в значительном количестве артиллерия в условиях уличного боя действовала неэффективно. При этом отдельные объекты оборонялись гарнизонами с большим упорством.
Техника разгромленной немецкой артиллерийской части. В кадр попали сразу несколько лафетных повозок 150-мм тяжелой полевой гаубицы и один 120-мм миномет в транспортном положении
В целом история «крепости» Орша закончилась, по существу, пшиком. В итоге фельдмаршал Буш потребовал расследования обстоятельств потери «крепости» Орша. Такое расследование оказалось проблематичным ввиду попадания в плен основных фигурантов процесса. Ключевым свидетелем оказался командир 25-й танко-гренадерской дивизии генерал Шюрманн, опрошенный на эту тему 27 августа 1944 г. Он сообщил, что 27 июня встретился с назначенным комендантом «крепости» Траутом. Содержание этого важного разговора Шюрманн пересказал спустя два месяца следующим образом:
«Генерал Траут сообщил, что оставил Оршу с разрешения командования XXVII AK. Причины следующие: согласно известным ему указаниям фюрера для комендантов крепостей он в качестве коменданта «должен иметь достаточно времени», чтобы распределить войска по оборонительным позициям. Однако этого времени у него не было, занять оборонительные позиции вообще было невозможно, поскольку противник раньше частей 78-й дивизии вошел в город с севера и северо-востока. В городе развернулись ожесточенные уличные бои, и в итоге генерал Траут попросил разрешения оставить Оршу, каковое и было дано командованием XXVII AK»[305].
Если быть совсем точным, то соответствующая фраза в приказе фюрера № 11 звучит следующим образом:
«Полный гарнизон должен быть своевременно передан коменданту для того, чтобы успеть в полном порядке занять позиции перед планомерным наступлением противника и ознакомиться с задачами».
Исходя из этой формулировки, генерал Траут был формально прав – времени на планомерное занятие позиций у него не было.
В целом слова Шюрманна выглядят достаточно убедительно. К тому же нужды выгораживать попавшего в советский плен Траута уже не было. Имеющиеся советские источники версии Шюрманна не подтверждают и не опровергают. Попавший в плен генерал Фелькерс, командир немецкого XXVII армейского корпуса, на допросе вопроса удержания «крепости» Орша никак не касался. Впрочем, данный вопрос допрашивающих не интересовал. Переспросить его уже, по понятным причинам, возможности нет – Фелькерс умер в 1946 г. В отчете, написанном по итогам боев офицером штаба 78-й дивизии (правда, всего лишь в чине капитана), указывалось:
«Боевая группа дивизии находилась 26.6 в Орше, обозы уже западнее города. 26.6 противник нанес с севера и юга охватывающий удар по Орше. Находившаяся в Орше боевая группа генерал-лейтенанта Траута обороняла город, пока не получила приказ об отходе»[306].
Впрочем, в данном случае могло быть самооправдание и обеление соединения в целом. Сам генерал Траут на допросе в советском плену относительно обстоятельств оставления Орши высказался довольно скомканно:
«Под вечер передвижения окончательно не закончились, а русские части с танками уже ворвались с запада в город. Во время ночных боев можно было бы сдержать большие силы в южной части города, но в общем обстановка была настолько неясной, что, имея в распоряжении незначительные силы, нельзя было занять и оборонять целый город»[307].
Вообще, история немецких «крепостей», точнее, достаточно многочисленных попыток оборонять населенные пункты в полной изоляции в качестве «крепости», показывает важность человеческого фактора в этом процессе. По существу, каждая немецкая «крепость», даже заранее подготовленная к такой участи, в начале боев переживала момент, в который ее судьба висела на волоске. Быстрое падение или же, напротив, длительная упорная оборона становились продуктом решительных действий отдельных командиров и руководимых ими частей. В Тарнополе в марте 1944 г. и в Познани в январе 1945 г. ядром обороны стали унтер-офицерская и офицерская школы соответственно. Мотивированные и хорошо подготовленные младшие командиры сумели удержаться в «крепости». Причем от статуса «крепости» до начала обороны Тарнополя прошли считаные дни, а в распоряжении командования ГА «Центр» с марта по июнь 1944 г. формально было более чем достаточно времени для подготовки «крепостей» к обороне.
В назначенной весной 1944-го «крепостью» Орше все пошло совсем не так. Генерал Траут и части его элитной 78-й штурмовой дивизии не смогли удержаться в «крепости» и результативно контратаковать ворвавшиеся в город советские части. Если бы Траут не попал в плен, он бы, скорее всего, пережил немало неприятных минут в самооправдании сдачи Орши. Его судьба могла оказаться незавидной.
Разгромленная немецкая автоколонна. Судя по бочкам, грузовики везли горючее
Вместе с тем следует признать, что советские войска атаковали Оршу достаточно крупными силами с танками, самоходками и тяжелой артиллерией. В этом отношении успешный штурм Орши в лучшую сторону отличается от первых неудачных атак на Тарнополь и Познань, предопределивших их судьбу как полноценных «крепостей». Трофеями советских войск в Орше стали 23 склада различного назначения, 9 железнодорожных эшелонов (в том числе один с автомашинами), 15 паровозов, 1215 вагонов, 37 орудий, 13 танков и бронемашин, 154 автомашины и тягача[308].
С овладением Оршей 11-я гв. армия не только обеспечила свой левый фланг, но еще открыла путь движения 31-й армии. Собственно, единственный сценарий, в котором могла сработать «крепость» Орша, это окружение города, когда оттесненным в него частям уже будет нечего терять, с последующим кровопролитным штурмом силами 31-й армии. Дерзкий и неожиданный для немцев штурм города с севера и запада позволил этого избежать.
Выбитая из Орши 78-я пехотная дивизия отошла на высоты южнее и юго-западнее города. Однако на этом рубеже она тоже не удержалась и начала отход на юг. Появление советских танков западнее дороги Орша – Копысь заставило отходить все дальше на юг. Дивизия Траута отходила по западному берегу Днепра и в течение вечера и ночи на 28 июня сосредоточилась в лесах севернее Копыси (на правом берегу Днепра относительно Копыси).
Параллельно штурму «крепости» Орша развивались бои за Староселье – узел дорог к юго-западу от Орши. Задачу на захват Староселья 2-й гв. танковый корпус получил во второй половине дня 26 июня и в 20.00 приступил к ее выполнению силами 4-й гв. танковой, 4-й гв. мотострелковой бригад и 1500-го САП (СУ-76). Хотя Староселье не имело статуса «крепости», город был подготовлен к обороне, имел оборудованные позиции. Кроме того, Староселье находилось на возвышенности и господствовало над окружающей местностью.
Попытка взять город с ходу атакой передовых отрядов бригад ранним утром 27 июня успеха не имела. По советским данным, в городе находились танки Pz.VI «Тигр». Если это так, то оснащение именно 2-го гв. танкового корпуса Т-34 с 85-мм пушкой было весьма дальновидным решением командования. После тщательной разведки обороны противника и с прибытием 26-й гв. танковой бригады в 9.00 начался штурм Староселья, который через два часа боя увенчался полным успехом танкистов А. С. Бурдейного. В городе было разбито и уничтожено около 100 автомашин, взято в плен 200 солдат и офицеров. Выбитые из Староселья немецкие части отошли в леса к юго-востоку от города. Вскоре начался обстрел города из минометов и орудий и контратаки с целью его вернуть. Для усиления обороны приказом командира корпуса в Староселье был выдвинут танковый батальон из ведущей бой под Оршей 25-й гв. танковой бригады. К слову, в статье А. С. Бурдейного в сборнике «Освобождение Белоруссии» 1970 г. о Староселье написано: «Внезапным ударом захватили этот населенный пункт вместе со всем его гарнизоном». Это вообще заставляет усомниться, что статья написана самим энергичным комкором, а не безвестным агитатором-пропагандистом.
Захват частями 2-го гв. танкового корпуса Староселья закрыл для XXVII корпуса путь к отступлению на запад. Попытки освободить дорогу оказались безуспешными. Причем немалую роль в этом сыграла советская авиация. Вызванные по радио штурмовики, действуя отдельными группами по 12–16 самолетов Ил-2, с высоты 900—1500 м сорвали немецкие контратаки и рассеяли контратакующую группировку. В итоге немцам пришлось переправляться через р. Березовку южнее, у деревни Троица.
Из-за большого скопления машин и обозных повозок переправа значительно замедлилась. Траут вспоминал: «Договоренность командира дивизии с командиром следующей впереди 25 мотодивизии оставить все ненужные повозки (машины) и взять только необходимое не дала желаемого результата. Замедленная переправа слишком большого парка машин самым безответственным образом задержала переправу боеспособных частей не только здесь, но и на других переправах. Несмотря на это, никто не мог с достаточной энергией взяться за дело – освободить части от ненужного балласта»[309].
Надо сказать, что прецеденты драконовских мер по освобождению от лишнего транспорта на тот момент имелись. В ходе окружения немецкой 1-й танковой армии под Каменец-Подольском были выделены специальные группы офицеров, которые на переправах безжалостно сортировали автотранспорт и по их требованию сжигали все лишнее. Возможно, в южном секторе фронта к таким мерам подтолкнул более богатый опыт отступлений. Не зря там острили про «стандартный чемоданчик для бегства на запад образца 1944 года».
Следует подчеркнуть, что в тот момент отступающие части уже были отрезаны от линий снабжения. В ЖБД немецкой 4-й армии имеется запись за 26 июня: «16.40 – Оберквартирмейстер получает информацию о том, что снабжение XXVII и VI AK, а также 110-й пд возможно только по воздуху»[310].
Брошенные на дороге немецкие легковушки. Окруженцы позднее с раздражением отмечали напрасный расход драгоценного горючего на никчемные легковые автомобили
В такой ситуации, казалось бы, имело смысл приложить все усилия для выхода из наметившегося окружения, включая уничтожение ненужной техники. Однако этого сделано не было, что только усугубило положение отходящих на запад частей. В истории 25-й танко-гренадерской дивизии этот все более хаотичный отход описывается следующим образом:
«Все, что еще осталось от XXVII AK, с трудом двигалось по единственной плохой дороге, которая иногда превращалась в песчаный лесной проселок. Уже несколько дней не было упорядоченного снабжения, постоянно мучили голод и жажда, днем была пылающая жара, а ночи были короткими. К этому всему добавлялось постоянное давление со стороны противника, угроза получить ранение и попасть в руки партизан или красноармейцев».
Разбитая на дороге немецкая техника. Судя по изрешеченной пулями и осколками дверце этого грузовика, он пал жертвой штурмовиков
Тем временем произошла смена командования группы армий «Центр». Штаб группы армий к тому моменту переместился в Лиду. Фельдмаршал Буш, вылетевший на самолете для доклада в Ставку фюрера 28 июня, в него уже не вернулся. Вместо него вечером того же дня, 28 июня, в Лиду прибыл фельдмаршал Вальтер Модель. Он просто вошел в рабочую комнату штаба и коротко сказал: «Я – ваш новый командующий!» Согласно легенде, далее последовал робкий вопрос начальника штаба группы армий генерал-лейтенанта Кребса (начальника штаба Моделя, когда тот командовал 9-й армией под Ржевом): «Что вы с собой привезли?» Модель якобы ответил: «Себя!»
В этих словах (если они реально были произнесены) звучало лукавство. Вместе с Моделем начали прибывать соединения, в том числе из группы армий «Северная Украина». Первой ласточкой стали 5-я танковая дивизия и 505-й батальон «тигров». С 30 июня в ГА «Центр» прибывали 4-я танковая дивизия и 28-я егерская дивизия в район Барановичей и 170-я пехотная дивизия из полосы группы армий «Север» в Минск. Начинался новый этап сражения.
Дороги отступления. Немецкая противотанковая пушка на буксире тягача RSO. Июнь-июль 1944 г.
Взлом позиционного фронта и овладение Оршей прошло для 3-го Белорусского фронта тяжело. Операция развивалась не по плану. Можно было бы ожидать высокие потери. Каковы же они были в реальности? Обратимся к отчетным документам фронта. С 21 июня (т. е. включая разведку боем) по 30 июня 1944 г. 11-я гв. армия потеряла 2851 человека убитыми, 37 человек пропавшими без вести и 11 546 ранеными, а всего (включая заболевших) – 15 053 человека[311]. За тот же период 31-я армия потеряла 2354 человека убитыми, 45 пропавшими без вести, 10 778 ранеными, а всего 13 664 человека[312]. Потери достаточно высокие, но они существенно ниже, чем, например, в последней мартовской операции 33-й армии под руководством И. Е. Петрова. На этом, несомненно, сказалось подавление артиллерии противника ударами с воздуха и более грамотная контрбатарейная борьба.
Промежуточные выводы
Окружение и уничтожение части сил немецкой 3-й танковой армии в районе Витебска имело ключевое значение для операции «Багратион» в целом. По существу, после этого оборона ГА «Центр» начала сыпаться с севера на юг подобно шашечкам домино. Витебск наконец упал в руки победителей, словно зрелый плод. Достаточно сказать, что окружение Витебска было осуществлено без использования самостоятельных механизированных соединений, только пехотой с танками поддержки пехоты. Трудные зимние бои вывели советские войска на позиции, грамотное и хорошо подготовленное наступление с которых уверенно обваливало немецкую оборону.
Выбор командованием 1-го Прибалтийского фронта долгого маршрута и удара на окружение Витебска с далеким обходом оказался (вкупе с другими мерами) правильным решением. Оценивая наступление 3-го Белорусского фронта, помимо общих тезисов, нельзя не сказать: «Гвардия – это гвардия!» Именно 5-й гв. стрелковый корпус сумел взломать немецкую оборону на месте, где другие терпели неудачу, и прорваться к заветной железной дороге Орша – Витебск.
В свою очередь, немецкое командование, оказавшись дезориентированным новой концепцией «крепостей», промедлило с отводом LIII корпуса из Витебска и только усугубило и без того серьезное положение. Собственно, внутри 3-й танковой армии события также развивались по принципу «шашечек домино»: обвал фронта 252-й пехотной дивизии под ударами войск 1-го Прибалтийского фронта заставил Рейнгардта задействовать на своем левом фланге резерв в лице 95-й пехотной дивизии. В итоге на направлении старых советских наступлений, в полосе VI армейского корпуса, резервов не осталось, и его фронт затрещал по швам. Еще один резерв – 14-я моторизованная дивизия – вовремя просто не успевал. Итогом всего этого стал развал всего фронта немецкой 3-й танковой армии с окружением ее центра (LIII корпуса) в районе Витебска.
Однако столь же несомненным представляется утверждение, что наступление 3-го Белорусского фронта проходило не по первоначальному плану. Намеченный бросок к Березине подвижными соединениями со стремительным захватом плацдармов был реализован лишь частично.
Оценка событий на направлении главного удара 3-го Белорусского фронта – наступление вдоль Минской автострады – не так проста, как может показаться на первый взгляд. Продвижение 11-й гв. армии и 31-й армии было трудным, проходило в невысоком темпе. Надежды, возлагавшиеся на новые тяжелые танки и мощный удар артиллерии, к сожалению, не вполне оправдались. Все это заставило командование вводить 5-ю гв. танковую армию по запасному варианту – в полосе наступления 5-й армии. В этих условиях интерпретировать невыполнение первоначального плана операции как неуспех, конечно, довольно просто. Тем более что охват фланга немецкой 4-й армии произошел в результате наступления через брешь под Витебском. Однако такой взгляд будет поверхностным. Несмотря на невыполнение плана операции, 11-я гв. армия добилась весьма существенного результата на своем правом фланге, прорвавшись на большую глубину в лесисто-болотистой местности. По существу, войска К. Н. Галицкого добились прорыва обороны XXVII армейского корпуса самостоятельно и создали условия для ввода в прорыв 2-го гв. танкового корпуса. Хотелось бы подчеркнуть – корпус вводился именно в прорыв, без кровопролитного допрорыва пусть расшатанной обороны своими силами. Действия корпуса А. С. Бурдейного в направлении Минской автострады, а также во фланг и тыл XXVII корпуса предопределили перехват линий снабжения последнего и оттеснение его на проселочные дороги дальше к югу. Также о достигнутых фронтом решительных результатах на оси Минской автострады свидетельствует быстрое падение «крепости» Орша.
Тем не менее низкие темпы прорыва вдоль автомагистрали Москва – Минск привели к тому, что ввод 5-й гв. танковой армии в прорыв оказался существенно задержан. Это имело если не роковые, то достаточно серьезные последствия. Под Борисов немцы успели выдвинуть 5-ю танковую дивизию и батальон «тигров», сумевшие оказать серьезное сопротивление.
Однако на общем благоприятном для Красной армии фоне это уже не имело принципиального значения. Несмотря на шероховатости в исполнении деталей, общий замысел советского командования с ударом на Минск вполне удался и привел к окружению отходящей на могилевском и оршанском направлениях 4-й армии. Более того, именно ее вытеснение с крупной автомагистрали на второстепенные дороги замедлило ее движение и тем самым, в немалой степени, обрекло на гибель.