ам имелись историографы и «преданья старины глубокой», но в этаком искаженном виде. Что из этих героических баек конкретного и оперативного выудишь? Фиг да нифига.
— Так уж и «нифига»?
— А ты как это представляешь? Вон — в современных новостях читаешь о вчерашнем событии, и то искажено до полной неузнаваемости. А тут сотня лет прошла. В сухом остатке брехня-легенда. В стилистике «тщетно две танковые дивизии русских дикарей пытались смять арьергард героев. Уничтожив портал, герои отступили, израненные, но непобежденные». Имя профессора Вельтце там фигурировало, но мы этого типа увидели, когда уже по уши были в этом… «переговорном процессе». Наверное, можно было не рисковать. Нам ведь обязательно нужно домой вернуться. И тебе, и мне.
— А мне вот было необязательно. А я почему-то все равно живой, — с искренним недоумением пробормотал Митрич.
Оперативники посмотрели на Иванова и хором сказали:
— Вот ты дурак.
Евгений лежал на теплом песке, слушал негромкую беседу, смотрел в странное небо, — темное, но без луны и звезд. Собственно, не особо и темное — с двух сторон горизонта его подсвечивали отраженный свет зашедших планет. Удивительно: вроде и закат и восход одновременно. Удивительно, но красиво. Старший лейтенант Земляков запоминал мир и прислушивался к ощущениям в животе. Нет, нормально. Пометка на память, а пищевод, желудок и прочее в порядке, две рыбки уместились комфортно. Евгений любовно потрогал лежащие под головой журналы складского учета, мужественно принявшие копейный удар, как говорится в немецких легендах, «израненные, но не побежденные». Все-таки как много хорошего в штабной бюрократической работе! Изнуряет умственно и физически, но есть в ней очевиднейшие плюсы, есть!
— А рубишь ты, Митрич, прямо на загляденье, — внезапно влез в философский разговор, замечтавшийся товарищ Земляков. — Кровью меня умыло, но оно того стоило. Блеск клинковой стали, мелькнувшей перед очами, навечно запоминается.
Катерина хмыкнула:
— А что ты думал? Кавалерийский, хорошо поставленный удар.
— В конной рубке участвовать не довелось, но учили. Помнят руки, — признал Иванов, улыбаясь почти той же оружейной зубной сталью — зубы блестели в небывалой полутьме безымянного пляжа.
— Вот и я говорю — куда тебе списываться? — подхватила Катерина. — В каком-то смысле переход в иной мир — очевидный рубеж. Следовательно, обнуляем, насколько возможно, дальше решаем по новой. Ну, у нас-то выбор узковат — домой, ждут дела. Ты одинокий, что с одной стороны это жутко плохо. С другой — ты свободный. По новой начать можно. И не придуряйся, «дед», ты в самом расцвете. Конечно, как оно пойдет, сказать трудно. От тебя зависит. Между прочим, редкий шанс. Стоишь пред камнем с надписью, в смысле, пред песком с начертанными письменами:
'Налево пойдешь — в Долину придешь,
Работы по специальности хватит, а развлеченья на войне
Малой, с мечами да пиками.
Но дом будет, и барышни там дивные водятся.
Направо пойдешь — домой в Москву попадешь,
Генерал с самим Земляковым тебе протекцию составят,
Документы и награды будут, уваженье,
Начальником цеха станешь…'
— Это непременно, мы можем, подскажем руководству, намекнем, — заверил Евгений.
— Завлекательно — согласился Митрич. — Но ты, Кать, досказывай, досказывай, тут всем интересно, не томи. А то я уж прикидывал из винтовки обрез делать, а зачем такой инструмент в Москве или на твоем усадебном производстве?
— Да, с обрезом у нас ходить как-то не принято, считается заведомым моветоном, — признала Катерина. — Но так-то вещь ценная, бросать грех. Так что есть запасной вариант:
'Прямо пойдешь, в агентурну разведку попадешь, незнамо что обретешь.
Будешь сам себе голова,
кузнец и столяр своего счастиЯ' —
— Между прочим, тоже неплохое пророчество, хотя и не очень романтичное. Ну, мы на тот уровень и не претендуем.
Митрич кивнул:
— Да, годно, нескучно. И в общем-то, не противоречит давешнему предсказанью. Но что это за разведка без конкретного задания, оснащения и ста грамм на дорогу? Завлекательно, но больше смахивает на беспризорничество.
— Да тут все строго. Задание сформулировано: «предварительная разведка и оценка ситуации». Немецкий склад в твоем полном распоряжении. Не уверена, что там порционный стограммовый шнапс найдется, но что-то дельное непременно отыщется. На огнестрельное оружие я бы не очень рассчитывала — про здешние уклоны физики не знаю, но насчет осечек уже понятно. Впрочем, по этой части только практическими опытами что-то можно подтвердить. Связь установим, ну, теоретически, в неопределенные сроки, с этим у нас как обычно. И еще… — Катерина полезла в карман гимнастерки, достала аккуратно сложенный, но крепко помятый лист бумаги. «Сим удостоверяется, что тов. Иванов Д. Д. направлен на разведывательно-агентурную работу и облечён самым широким кругом полномочий. Всем уполномоченным органам и гражданам обязывается оказывать тов. Иванову всемерную помощь. Подпись: генерал Попутный». Печать имеется, при мне ляпнули. Денежный и продовольственный аттестаты обещали выписать задним числом.
Митрич глянул на справку и расхохотался….
[1] Город-курорт на Балтийском море, недалеко от Кёнигсберга-Калининграда. После 1946 года называется Зеленоградском.
[2] Это конечно был не «Шмайссер», обозванный так по фронтовой привычке товарищем Ивановым, а банальный МР-38/40.
Эпилог
Эпилог
(На фото Пиллау апрель 1945-го)
21 апреля 1945 года Москва
16:32
— Выглядит как-то несолидно, — генерал Попутный разглядывал фото вдребезги разбитой и полузатонувшей на мелководье баржи «стартовой площадки». — А ведь сколько хлопот с ней было. Практически обманул нас хитрый враг, так, товарищи офицеры?
— Так точно, под носом стояла, а мы не видели, — признал старший лейтенант Земляков.
— И все же важнее итоговый результат, — генерал вновь посмотрел на крупные фото.
От второй баржи вообще мало что осталось, разве что фрагмент кормы над водой. Штурмовики бомб не жалели, повторными заходами отработали из пушек и «эресами». Тимка рассказывал, что чудом удрал — вжучил на броневичке прямиком вдоль берега, лишь бы подальше от барж.
— Итак, летчики награждены, «стартовой» больше нет, опергруппа порадовала нас замечательными по художественной выразительности фотоснимками. Операция «Берег» закончена, результат положительный, — подвел итог генерал. — В связи с чем предлагаю не наказывать товарища Землякова, ограничиться устным выговором. Насчет попытки переговоров с немцами — это вам на месте было виднее, этот эпизод я опускаю. Допустим, имелись на то некоторые основания, а подобное предложение противнику сдаться всегда рискованно в реализации, но мы частенько используем шанс. Допустим, так. Но с Королевским замком, со штурмом… Евгений, я был неприятно удивлен.
— Виноват, товарищ генерал. Вроде сохранял дистанцию, контролировал ситуацию, но вот… Увлекся, — печально признал товарищ Земляков.
— Ладно, вижу, анализировал, сделал выводы, — генерал кивнул адъютанту, тот принялся убирать фотографии в папку и незаметно подмигнул Евгению.
Да, «разбор полетов» — момент тонкий, тут всегда прилетает, сейчас относительно легко проскочили. Далее генерал спросил о предложениях и уточнениях «по итогам», товарищ Земляков передал служебную записку и список отличившихся бойцов и командиров из групп обеспечения. Сказал несколько неформальных слов по персоналиям — генерал это любил.
…— Рядовой Тяпоков, говоришь? Учтем, отметим. Умные-думающие, образованные, да еще с личным боевым опытом, эти кадры у нас на вес золота, — одобрил генерал. — Слушай, Евгений, а как у тебя с востоком? В географическом и культурном смысле? Ты, к примеру, модной там у вас мангой увлекался? Девушек в кимоно любишь?
— Я жену люблю, только не очень часто вижу, — сказал Евгений, предчувствуя самое нехорошее.
— Жена — это замечательно, привет Ирине Кирилловне непременно передавай. Но тут у нас возник маленький неприятный вопрос. И возник он в материалах работы наших — ваших — основных оперативников, когда они уже без тебя у остатков «стартовой» отрабатывали, — генерал вновь кивнул адъютанту, тот раскрыл другую папку.
Конечно, фото было неприятное. Старший лейтенант Земляков и раньше лицезреть мертвецов не любил, а после недавней работы в проклятой подлодке так и окончательно покойники разонравились. Данный конкретный труп на фото изрядно пострадал от взрыва, но лицо уцелело — азиатское, так сказать, откровенно дальневосточного фасона, очень узкоглазое.
— Японец? — с некоторым сомнением спросил Евгений.
— Он. Специалисты подтверждают. Там еще отмечены остатки татуировок, на, гм, остатках рук, но это детали для разбора особо увлеченным патологоанатомам. Вопрос в ином. Тебе-то этот замечательный человечек случайно не знаком?
Знакомых японцев у Землякова имелось крайне мало. В институте одногруппник был, но тот только отдаленно похож, поскольку казах. Да и вообще с японцами не сложилось. С другой стороны, чем-то знаком покойничек.
— У него темных очков при себе не было?
Генерал многозначительно взглянул на адъютанта — красавец Артур только восхищенно развел руками.
— Ты, Женя, профессионально растешь, — сдержанно похвалил генерал. — И это несмотря на идиотские закидоны со штурмами. Очков не нашли, но специалисты рассмотрели характерные следы на носу и ушах убитого — носил он очечки, но вряд ли в них нуждался. Видимо, твой коллега по псевдо-интеллигентской маскировке.
— Глаз я его не видел, больше по одежде запомнил. Будучи живым, терся у барж, от натуральных немцев чем-то отличался. Правда, анализировать времени не было.
— Ну, это как раз простительно, учитывая ситуацию. Что ж, что-то проясняется. Глазки характерные скрывал наш красавец. Очечков не нашли — нашим штурмовикам дай волю, так все улики разнесут, есть у них такая склонность. Японцем займутся специалисты по данному региону, но ты, товарищ Земляков, будь готов подключиться.