КОМИНИ, ДОМИНИ, УРА, УРА, УРА!
ПРОТЫКАЙ ИХ, ЖАРЬ В ОГНЕ,
СЛАВНАЯ ЕДА!
ТРИСМЕГИСТОВ ЖДЕТ ПОБЕДА НЫНЕ И ВСЕГДА!
МАКИЛРАЙТ!
— Что это такое с вами, мистер? — студентка отпрянула от меня, и я понял, что рычу.
— Ох… ничего… я надеюсь, ничего, — я старался овладеть своим лицом, не дать ему превратиться в волчью морду.
Толстоватый, белокурый мальчишка, среди тех, внизу, не казался страшным, но я чувствовал, что его будущее окутано крутящейся грозовой тьмой, пронизанной ударами молний и раскатами грома. Мне уже приходилось сталкиваться с ним. Хотя я не донес на него в свое время, но это именно он чуть не уничтожил химическую лабораторию Грисволда.
Зеленый первокурсник, забавник, не злой по натуре, он представлял собой несчастливую комбинацию природной способности к Искусству и крайней безответственности. Студенты-медики славились веселыми выходками (такими, как оживший скелет, врывающийся, приплясывая, в женскую спальню). Макилрайту хотелось приобщиться к этим проделкам как можно раньше.
Грисволд показывал студентам, как обращаться с катализаторами, и Макилрайт тут же забормотал заклинание. Он хотел сыграть на каламбуре и провести в пробирке катализ. Он ошибся в расчетах и получил саблезубого тигра.
Дитя каламбура, тигр был совершенно безмозглым, и все же это была злобная, вызывающая ужас тварь. Я тут же оказался в клозете, и там, с помощью фонарика, совершил превращение. Став волком, я вылетел в окно и шмыгнул под деревья, чтобы дождаться, пока кто-нибудь вызовет людей из департамента Изгнания бесов.
Поняв, что все это сотворил Макилрайт, я как-то, улучив момент, отведя его в сторону, предупредил, что если ему вздумается снова показать класс, то я сожру его. Сожру в самом буквальном смысле этого слова. Шутка есть шутка, но не следует шутить за счет студентов, которые действительно желают учиться. Как и за счет тех милых, почтенных окаменелостей, которые пытаются учить студентов.
Предводитель парада взмахнул рукой, и из ничего выскочил столб многоцветного пламени. Столб поднялся на высоту человеческого роста, еще выше. Скачущее сияние, блеск красного, голубого, желтого, и его окружал крутящийся, состоящий из искр вихрь. Я сощурился и сумел разглядеть в пламени гибкое, размалеванное тело. Оно походило на тело ящерицы.
Студентка взвизгнула.
— Трижды благословенный Гермес, — закудахтал старшекурсник. — Что это, демон?
— Нет, Дух Огня, — тихо ответил я. — Саламандра. Чертовски опасная тварь, если учесть, сколько дураков ее окружает…
Мой взгляд неотрывно следил за полем. Огненная тварь начала свои штучки. Прыгала, кувыркалась, что-то бормотала, выбрасывала длинные языки пламени. Да, рядом с ней находился пожарный — в полном церковном облачении. Он совершал свои пассы, не давая саламандре причинить вреда. Все должно быть о’кей. Вроде бы…
Я зажег сигарету. Меня трясло. Скверно это — следовать примеру Лока [13]. Вонь опасности била мне в ноздри. Ядовитый кислый запах опасности…
Со стороны все это выглядело красиво, однако… В кристалле вновь появился Аберкромби. Он хлопал в ладоши. Но Джинни сидела нахмурясь, с озабоченным видом. Между длинными зелеными глазами залегла морщинка. Ей все это нравилось никак не больше, чем мне. Я переключил шар обратно на Макилрайта. Любящего пошутить Макилрайта.
Я был, вероятно, единственным из присутствующих, кто заметил, что произошло.
Макилрайт взмахнул своим жезлом, и у саламандры выросли крылья. Толстяк-пожарник, жестикулируя и раскачиваясь взад и вперед, оказался, естественно, на пути взмаха ее крыльев. Это было подобно столкновению с паровым котлом.
— А-а-а!
Пожарный пулей взмыл в небо. Саламандра заколыхалась. Мгновенным прыжком, утончаясь вверх, выросла, сделавшись выше стен. Мы увидели мельком нечто вращающееся, ослепительно блестящее, с расплывшимися очертаниями, и тварь исчезла.
Моя сигара вспыхнула, превратилась в пламя. Я отшвырнул ее. Почти ничего не соображая, догадался выкинуть заодно и фляжку. В мгновение ока она раскалилась добела, водка вспыхнула голубым пламенем.
Толпа завыла. Все отбрасывали прочь сигареты, хлопали по карманам, где воспламенялись спички, отшвыривали бутылки. Королева городка пронзительно визжала, ее тоненькое одеяние охватило пламя. Скинув платье (как раз вовремя, чтобы избежать ожогов), и причитая, помчалась по полю голая. При других обстоятельствах это зрелище меня бы заинтересовало.
Саламандра прекратила свои беспорядочные метания и материализовалась в воротах. Столбы начали дымиться. Невыносимое сияние, рев и пылающая трава. Выкрикивание заклинаний тушения огня было невыносимо. Пожарник бросился к саламандре. Из ее пасти выскочил язык пламени.
Я отчетливо услышал ее дикий хохот, и тварь снова исчезла. Диктор, которому следовало бы успокоить зрителей, истошно закричал, когда огонь вспыхнул перед его будкой. В мгновение ока пять тысяч народу, царапаясь и кусаясь, топча друг друга, кинулись к выходу. Началась давка, люди были охвачены слепым желанием вырваться отсюда.
Прыгая по скамейкам и головам, я скатился на поле. Эта бушующая на ярусах давка означала смерть.
— Джинни! Сюда, Джинни, здесь безопасно!
Она не могла расслышать меня в этом грохоте, но сама догадалась. За руку она тащила очумевшего от ужаса Аберкромби. Мы взглянули в лицо друг другу. Вокруг — огонь и разрушение. Джинни вытащила из сумочки палочку.
В своем запертом помещении кипятились грифоны. Кипятились в прямом смысле этого слова. Саламандра, материализовавшись, игриво обернулась вокруг водопроводной трубы.
Загудели сирены, и, освещенные луной, над нами засновали полицейские метлы.
Полиция пыталась обуздать папику. Одну метлу тут же подожгла саламандра. Наездник снизился, соскочил. Пылающая палка с грохотом рухнула в траву.
— Боже! — закричал Аберкромби. — Саламандра вырвалась на свободу!
— Да что вы говорите? — фыркнул я. — Джинни, ты же ведьма. Ты можешь что-нибудь сделать?
— Я могла бы погасить эту скотину. Но для этого нужно, чтобы она была рядом, пока я читаю заклинание, — сказала она. Распущенные рыжие волосы обрамляли бледное, с высокими скулами лицо, и в беспорядке падали на плечи. — Это наш единственный шанс уничтожить породившие ее чары… И она знает это!
Смятение захлестнуло меня. Но, вспомнив о дружище Макилрайте, я обернулся и схватил его за шиворот.
— Совсем свихнулся? — заорал я.
Он, задыхаясь, разинул рот:
— Я ничего не делал!..
Я тряс его так, что зубы его лязгали:
— Не болтай попусту! Я все видел!
Он рухнул на землю.
— Это была всего лишь шутка, — хмыкнул он. — Я не знал!
«Что ж, — подумал я мрачно, — вот тебе, без сомнения, и правда. Ведь вот в чем беда с Искусством, беда с любой неразумной силой природы, которой овладеет человек, будь то огонь или динамит, атомная энергия или магия. Любой остолоп, нахватавшись знаний, пытается что-нибудь сделать. Начать-то он может… Сегодня остолопов ужасно потянуло на колдовство. Но по всегда его последствия удается столь же легко прекратить».
Как и в любом другом учебном заведении в «Трисмегисте», постоянную проблему представляли студенческие шалости. Обычно они были безобидными. Например, надев шапку-невидимку и пробраться ночью в женскую спальню.
Или выставить в окнах украденные у девушек принадлежности нижнего белья. Иногда шутки бывали, пожалуй, и забавными. Например, как-то раз оживили статую прежнего президента (это был достойный и заслуженный человек), и она промаршировала по городу, распевая непристойные песни. Часто шутки были совершенно неостроумными. Так, например, когда Дин Уорсби был превращен друзьями в камень, и на протяжении трех дней этого никто не замечал.
Но это уже ни в какие рамки не лезло. Саламандра могла спалить весь город.
Я обернулся к пожарнику. Тот весь изнервничался, напрасно пытаясь остановить какое-нибудь полицейское помело. Вокруг прыгали тусклые огни, полицейские не замечали его.
— Что вы полагаете предпринять? — спросил я.
— Необходимо послать служебный рапорт, — отрывисто сказал он. — И считаю, нам понадобится Дух Воды.
— У меня есть опыт работы с гидрами, — предложила свои услуги Вирджиния, — так что, я могу оказаться вам полезной.
— Я тоже, — сказал я немедленно.
Аберкромби сердито уставился на меня;
— Вы-то что сможете сделать?
— Я оборотень! — рявкнул я. — Когда я волк, огонь мне не страшен. Полезная штука, не правда ли?
— Прекрасно, Стив! — Джинни улыбнулась. Старая, такая знакомая нам обоим улыбка.
Не долго думая, я сгреб ее, привлек к себе и поцеловал.
Нельзя сказать, что оплеуха была недостаточно энергичной.
Апперкот, и я сел прямо на задницу.
— Нельзя! — коротко сообщила Джинни. — Это, черт бы их побрал, проклятые чары.
Я видел, в глазах ее металась боль. Как зверь в клетке. Но ее разум был вынужден повиноваться придуманным Мальзусом правилам.
— Это… э-э… здесь не место для женщин, — забормотал Аберкромби. — Для такой очаровательной женщины, как ты… Разреши я провожу тебя домой, дорогая.
— Я должна это сделать, — сказала она нетерпеливо. — Что, черт возьми, творится с этими легавыми? Нам нужно убираться отсюда!
— Тогда я тоже иду с вами, — заявил Аберкромби, — Я немножко знаком с проклятиями, и с благословениями. Хотя боюсь, что в этом отношении то, чем я владею, не бог весть что. Во всяком случае, департамент Сокровищ поглядывает на мои сокровища без одобрения.
Даже в это мгновение, когда ад разверзся на земле, оглушенный буйствующими раскатами грома, мне было радостно видеть, что Джинни не обратила ни малейшего внимания на его пресловутое остроумие. Она отрешенно нахмурилась. На рядом стоявшей скамье скорчилась Королева городка, на ней был чей-то плащ. Джинни, усмехнувшись, махнула рукой. Королева сбросила плащ и помчалась к нам.
Секунд через тридцать рядом приземлились три полицейские метлы. Пожарный скомандовал им, и вся наша группа тут же поднялась по спирали над стадионом и влетела в путаницу улиц.