схищение. Катрин опустила голову, но Астор видел улыбку на ее губах.
Экзамен подходил к концу. День двигался к полудню и жара усиливалась. Проректор окинул взглядом утирающих пот преподавателей и произнес:
— Думаю, я выражу единогласное мнение, если скажу, что Астор Нойманн великолепно справился с экзаменом и достоин золотого диплома нашей академии!
Преподаватели дружно закивали. Астору казалось, что они сейчас думают только о том, как бы снять свои тяжелые черные мантии и стащить с потных голов высокие напудренные парики. Юноша поклонился и посмотрел на Катрин, с нетерпением ожидая той минуты, когда им можно будет поговорить. В этот момент дверь в аудиторию снова открылась. В зал вошел Бартолд Нойманн. Он был не один. За ним шли два имперских стражника и начальник тайной канцелярии, которого Астор хорошо знал, так как тот часто бывал в их доме.
Начальник тайной канцелярии держал в руках небольшую шкатулку. Черный лак на ее поверхности блестел в лучах солнца. Преподаватели переглядывались, не понимая, что происходит. Бартолд Нойманн подошел к своему стулу, дождался, когда проректор освободит место и сел. Взгляды всех присутствующих обратились на ректора в ожидании объяснения происходящему. Лицо Бартолда Нойманна было спокойным. Он сделал знак начальнику тайной канцелярии. Тот прошел в центр зала, продолжая держать в руках шкатулку:
— Господа! — мужчина окинул взглядом присутствующих, — и дамы... Дело, которое привело меня сюда, носит политический характер.
Он снова посмотрел на собравшихся, словно проверяя, достойны ли они узнать информацию, которую был намерен озвучить. Придя к решению, глава разведки заговорил быстро, уже не останавливаясь:
— Два дня назад мы получили информацию, что в Зэодоре вновь практикуется магия,
— мужчина бросил взгляд на застывших стражников. — Час назад в ходе следственных действий нами был проведен обыск в доме подозреваемого, — глаза мужчины скользнули по залу и остановились на Генрихе Нойманне.
— Мы обнаружили вот это! — начальник тайной канцелярии открыл шкатулку и чуть наклонил ее, демонстрируя собравшимся содержимое. На бархатной поверхности лежал овальный медальон. Молчаливое переглядывание присутствующих сменилось шепотом. Разведчик холодно произнес:
— Господин Нойманн! Вы подтверждаете, что это ваша вещь?
Генрих Нойманн возмущенно вскочил со своего места.
— Моя?! Я никогда не видел этот медальон, — уверенно произнес он.
— Но мы обнаружили его в вашем доме!
— Вы обыскивали мой дом? — в голосе мужчины появились грозные нотки.
— Нам нужно было проверить информацию!
— Вы должны были уведомить меня о предстоящем обыске! — теперь в голосе мужчины звучал металл.
Глава разведки напрягся под грозным взглядом Генриха Нойманна, но дело, приведшее его сюда, не позволило отступить и рассыпаться в извинениях.
— Вас не было на месте, и мы вручили предписание вашей супруге.
В зале вновь послышался шёпот. Единственным человеком, который догадывался, что тут происходит, был Астор. Этот медальон, который начальник тайной полиции с гордостью демонстрировал окружающим, принадлежал ему. Амулет, полученный от Дидье Леру, должен был уберечь его от ментальной магии дяди во время его визита в Лафар. Вернувшись домой, Астор положил ставший ненужным артефакт в ящик стола и забыл о нем.
Но кто еще мог знать о медальоне? Астор посмотрел на дядю. Тот выглядел спокойным, даже равнодушным. Словно ощутив взгляд племянника, мужчина улыбнулся. И пусть другим для доказательства вины нужны улики и факты, Астору же хватило одной этой довольной улыбки. Он понял, кто был тем самым информатором, о котором упомянул начальник тайной полиции. Но откуда Бартолд Нойманн мог знать о медальоне? Неужели он почувствовал его еще там, в Лафаре?
Астор повернул голову и взглянул на Катрин. И тут все части головоломки сложились в его голове. Да, дядя знал о медальоне, но ничего не предпринимал, пока не застал их с Катрин в библиотеке. Выходит, это месть. Продуманная и беспощадная. Будто издалека он услышал голос отца:
— Где доказательства, что это не простой, а магический медальон? В Зэодоре нет практикующих магов!
— Эта информация является конфиденциальной. К тому же мой вопрос был обращен не к вам, граф Нойманн, а к вашему сыну. Ведь этот медальон принадлежит ему. Не так ли, молодой человек?
Острый взгляд шефа разведки был нацелен на Астора. Юноша почувствовал, как по виску тонкой струйкой течет пот. Теперь замысел Бартолда Нойманна стал ему окончательно ясен. Дядя хотел устранить соперника, упрятав его, Астора, в тюрьму за самое наказуемое в Зэодоре преступление — использование магии. Что он, выпускник академии, мог противопоставить дьявольской хитрости опытного интригана?
Астор представил, что сейчас происходит с его матушкой. Наверное, она в шоке от происходящего. Лежит с мигренью, в окружении испуганных слуг. Отец тоже взволнован, хоть и пытается скрыть это. Что же ему делать? Признаться, что это его медальон? А если все отрицать? Дядя не сможет доказать, что это магический медальон, не разоблачив при этом себя. Его слово против слова дяди... Пожалуй, стоит попробовать. Все эти размышления заняли лишь секунду. Астор принял решение.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — произнес юноша, словно со стороны вслушиваясь в свой, ставший чужим голос.
— Что ж, в таком случае мы вынуждены задержать вас по подозрению в использовании магии, так как медальон был найден в вашей комнате, господин Астор Нойманн, — шеф разведки нахмурился. — Вы согласны прошествовать с нами в канцелярию?
— Согласен.
Это слово прозвучало как приговор, который Астор вынес сам себе. По приказу начальника тайной канцелярии стражники заняли места с двух сторон от подозреваемого. Астор обернулся. Отец стоял, сжимая трость. Он сильно побледнел, но держал себя в руках, никак не проявляя эмоций. Дамы Зиммерман выглядели растерянными и встревоженными. Преподаватели переглядывались, готовые обсуждать происходящее, как только за Астором закроется дверь. На лице дяди было удовлетворение, как от хорошо выполненной работы.
Окруженный стражей, Астор молча направился к выходу. Каждый шаг отдавался болью в его сердце. Он испытывал страх, хоть и не показывал этого. Колдунам в Зэодоре не место. Так учили его с самого детства. И хоть он не был магом, Астор был уверен, что к нему будут относиться именно так. Что ждет его в тайной канцелярии? Молодой человек хорошо знал право, в том числе уголовное. Но эти знания ничем не могли помочь ему. Главное сейчас успокоиться и обдумать свои действия.
На пороге Астор остановился и обернулся. Взгляды всех присутствующих были направлены на него. Он же смотрел только на Катрин. В полной тишине девушка встала и подняла вуаль, скрывающую ее лицо. Их взгляды встретились. И Астор понял: Катрин не сдастся. Она сделает все возможное, чтобы ему помочь. И пусть Бартолд Нойманн выиграл это сражение, главная битва еще впереди.
ГЛАВА 23. Черная полоса
После поцелуя Астора забытые чувства вернулись. На Катрин обрушилась волна воспоминаний, заставив уйти с собственной помолвки. Она заперлась в комнате, и рухнув на кровать, попыталась успокоиться. Но ее попытки осмыслить произошедшее и найти выход из создавшейся непростой ситуации, не увенчались успехом.
Чем больше проходило времени, тем сильнее становилась ее злость на Бартолда Нойманна. Он обманывал ее. Манипулировал ее чувствами. Катрин нестерпимо захотелось покинуть этот полный лжи дом. Охваченная обидой и раздражением, но полная решимости, Кэт стала собирать вещи. Она бездумно кидала в чемодан все, что попадалось ей под руку, пока не раздался стук в дверь. Девушка замерла, а потом неохотно произнесла:
— Кто там?
— Это я.
Она узнала голос Бартолда Нойманна:
— Я хочу побыть одна!
Ручка двери задергалась.
— Нам нужно поговорить, Катрин! Открой немедленно!
Поколебавшись несколько секунд, девушка подошла к двери и повернула ключ. Мужчина перешагнул порог.
— Что происходит? — он увидел раскрытый чемодан. — Ты собираешь вещи? И куда ты намереваешься отправиться?
Катрин хотелось ответить: «Куда угодно, лишь бы подальше от тебя!», но она ответила вежливо:
— В Зэодор.
— Ты не можешь жить в академии. Ты больше не студентка.
— Я сниму комнату, — ответила Катрин, продолжая собирать вещи.
— Невеста Бартолда Нойманна сбегает с собственной помолвки и селится на окраине Зэодора! — язвительно продекламировал Бартолд, усмехаясь.
— Что? — удивленно спросила Кэт, останавливаясь посреди комнаты.
— Я представил заголовки в завтрашних газетах и даже озвучил вслух один из них.
— Меня не волнует, что напишут в газетах, — пренебрежительно ответила Катрин, дернув плечом. В чемодан полетела ее любимая шаль.
— А меня волнует, — ответил Бартолд и протянул руку, собираясь коснуться Катрин. Девушка отпрянула. Он удивленно взглянул на нее, на несколько секунд задумался и холодно произнес:
— Если ты сделаешь какую-нибудь глупость, вроде этой — Бартолд кивнул на чемодан,
— то сильно пожалеешь. Ты меня не знаешь. Учти, я могу быть суровым и даже жестоким, если это нужно.
Катрин не восприняла всерьез предупреждение Бартолда Нойманна, и рано утром покинула замок Вернер. Он не стал удерживать ее. Это было странно, но Катрин не задумалась над поведением своего жениха, тем самым совершив первую ошибку.
Как и планировала, она сняла комнатку на окраине Зэодора и занялась поисками работы. Газеты пестрели заголовками об их с Бартолдом помолвке, чтобы спустя несколько дней смениться другими, из которых «Жених рвет волосы от горя. Невеста изменила ему с другим!» был самым безобидным, потому что выглядел откровенно глупым. Остальные намекали на тайну Бартолда, которую ей удалось раскрыть, утверждали, что он жестоко обращался с ней или же, писали просто откровенную чушь, в которую ни один здравомыслящий человек ни за что бы не поверил.