— Нет, есть еще детали. Выстрел произведен с близкого расстояния. Частицы пороха и ожог пороховыми газами окружают входное пулевое отверстие. Кроме того, содержание извести в различных функциональных органах погибшего столь велико, что ставит под сомнение возможность самоубийства таким способом.
— Таким образом, ясно, — начал было Салаи.
Доктор резко оборвал его:
— Ничего не ясно! Мы обязаны предполагать, что произошло самоубийство, до тех пор, пока не будем иметь проверенных данных, свидетельствующих об обратном.
Вновь наступило молчание.
— Не обижайтесь, доктор. — На этот раз заговорил Кути. — Скажите откровенно, вы просто напускаете на себя этакую объективность или ждете еще каких-либо данных из лаборатории?
Санто не обиделся. Он привык к такого рода вопросам. Кроме того, оба были в приятельских отношениях, основой для которых служила общая страсть к теннису.
— Жду, — коротко ответил он, улыбнувшись капитану. — Ты угадал, как всегда.
— Ну а след укола в вену? — продолжал допытываться Рона. — Вы установили его происхождение?
— Да, установили. Это действительно ранка от иглы шприца, здесь нет никаких сомнений, — не слишком охотно признался доктор. — Но был ли введен в организм Додека какой-то препарат или не был, мы не знаем.
— То есть как? — Салаи вскинул голову. — Человеку втыкают в вену шприц неизвестно для чего и ничего не впрыскивают при этом? Быть этого не может!
— Может, все может, дорогой Золи, — отозвался Санто. — Пока не окончен лабораторный анализ состава крови умершего, ничего окончательно утверждать нельзя. Впрочем, — врач искоса взглянул на Рону, — установлено, что кровь Додека не содержит известных нам одурманивающих веществ. С другой стороны, — добавил он с некоторой осторожностью, — по отдельным признакам присутствие какого-то неизвестного нам препарата вероятно. Я подчеркиваю — вероятно.
— Это и есть те самые данные, которых ты ждешь? — поспешил с вопросом Кути.
— Те самые. Но для полной достоверности необходимо время. Анализ должен быть безошибочным и полным.
— И когда же вы надеетесь его завершить? — спросил Рона.
— Это зависит от применяемых реагентов. — Доктор Санто поднялся с кресла. — Если позволишь, я оставлю вас. Аналитические работы химиков в разгаре, неплохо, если рядом присутствует врач. Мне хотелось бы помочь нашим лаборантам.
— Разумеется. Спасибо, доктор, — сказал подполковник. — Но прежде чем уйти, выпей свой кофе, это не повредит. — Он подал знак рукой Кларе, появившейся на пороге с подносом в руках.
Доктор Санто, однако, не позволил ей войти, поспешил к ней навстречу и, опрокинув в два глотка чашечку с ароматным напитком, удалился.
— Теперь твоя очередь, Шашвари, давай, — ободряющим тоном сказал Кути опертехнику.
Тщедушный человек несмело кашлянул, пригубил чашку, поставленную перед ним Кларой, и углубился в свой блокнот. Потом отхлебнул еще глоток и без всякого перехода затараторил:
— Мы зафиксировали следы двух автомобилей, помните, конечно: тот, что стоял в южном направлении от сторожки, иностранной марки, судя по разбегу колес и длине осей, вероятнее всего, «остин». Покрышки почти новые, марки «Самсон». Как известно, внутренние обода этих покрышек белые. Все отпечатки точно зафиксированы на гипсовой отливке…
— Стой, стой! — взмолился Салаи. — Тебе вот известно, что они белые, а я понятия об этом не имею. Говори помедленнее, я не успеваю записывать.
— Вторая машина — «Жигули». — Шашвари сбавил темп и заговорил теперь чуть ли не по слогам, заглядывая в тетрадь Салаи, успевает ли тот фиксировать данные. — Взятые образцы почвы подтверждают, что оба автомобиля стояли там довольно долго. — Он выложил пачку фотографий. — Прошу, вот увеличенные снимки следов шин. Гипсовые оттиски в лаборатории всегда в вашем распоряжении.
Кути внимательно посмотрел все фото.
— Итак, все это хорошо. А что еще за картинки ты держишь в руке? Давай, не стесняйся.
— Мы нашли еще несколько следов ног. Отпечатки вполне годны для идентификации. — Шашвари протянул очередную стопку фотографий. — От автомобилей к сторожке шли трое, от «Жигулей» — два человека, от «остина» — один. Следы ведут туда и обратно. Судя по размерам обуви, все трое мужчины. Один из пассажиров «Жигулей» тяжелее другого, вероятно, даже толстяк. Ходит вперевалку, выворачивая носки внутрь. Человек из «остина», по всей вероятности, кадровый военный. Шаг у него широкий, твердый, каблук четко пропечатан.
— Трое мужчин, так, так… — в раздумье повторил Рона. Он перевернул одну из фотографий. — Ага, вижу. Вы обозначили тут и вероятностные внешние данные, рост, вес. Это правильно.
Салаи, в свою очередь, перебрал поодиночке пачку снимков и вздохнул.
— Как был бы я рад познакомиться с владельцами этих ботинок! Хотя бы с одним из них для начала.
Подполковник обратился к Кути:
— Распорядись, чтобы нам дали перечень всех автомобилей марки «остин», находящихся сейчас на территории страны. В особый список выделить те из них, которые недавно пересекли границу и обратно не выезжали. В первую очередь, разумеется, нас интересуют «остины» с шинами марки «Самсон». В ориентировке не забудь указать на белый цвет внутреннего обода шин, не все это знают. — Он искоса взглянул на Салаи.
Кути обошел стол начальника, взял трубку одного из телефонов и негромко начал диктовать запрос, продолжая следить за докладом Шашвари.
— Теперь об оружии, — продолжал тот. — Выстрел был сделан из пистолета «вальтер» старого образца. Калибр семь шестьдесят пять. У Иштвана Додека имелось на него разрешение. Пулю мы нашли и идентифицировали.
— Стреляли из «вальтера», принадлежавшего Додеку?
— Точно так. — Шашвари еще полистал свой блокнот. — Вот еще довольно любопытные данные об осмотре пишущей машинки.
Шашвари допил свой кофе, выскреб со дна ложечкой остатки сахара, затем вновь углубился в свои записи.
— На клавишах машинки Додека мы не обнаружили отпечатков пальцев ни при первичном осмотре, ни в лаборатории. Эксперты, однако, единогласно утверждают, что текст предсмертной записки отпечатан именно на этой машинке, а не на другой. Вместе с тем на других частях машинки, например на ее днище, ясно видны отпечатки пальцев погибшего. Из этого следует, что покойный Додек, несомненно, пользовался своей машинкой, и систематически. А вот как он отпечатал на ней последнее свое письмо, остается загадкой.
— Наверное, с помощью бестелесных призраков, — с горькой усмешкой заметил Рона.
— Пожалуй, вы правы, — поднял на него глаза Шашвари.
Все с недоумением уставились на него.
— Что ты имеешь в виду? — Подполковник явно нервничал.
— Специалист-графолог по вашему поручению, товарищ Рона, сличил стиль записки со стилем и языковыми особенностями других бумаг, написанных Додеком, и в частности его мемуаров. Оба документа резко отличаются друг от друга как по стилю, так и по словарному составу. В своих воспоминаниях Додек, как правило, употребляет сложные обороты, придаточные предложения. А записка составлена из коротких простых, в крайнем случае распространенных предложений. Каждая фраза воспоминаний, даже при описании трудных для покойного моментов его жизни, излучает веру, дышит оптимизмом…
— Да, таким он был и сам, — заметил Рона.
— Вероятно. И эксперт считает, что трудно себе представить чисто психологически, чтобы такой человек, как Додек, внезапно изменил бы стиль письма, из оптимистически-мажорного тона вдруг перешел на минорно-трагический, решился на самоубийство и в результате покончил с собой.
— Молодцы, хорошо поработали, — не удержался обычно скупой на похвалу подполковник. — Есть еще что-нибудь?
— Табачный пепел, который вы собрали возле стоянки «остина», принадлежит сигаретам иностранного происхождения.
— Ну, это ни о чем не говорит, — откликнулся Салаи. — В каждом ларьке полным-полно сигарет типа «Марлборо», «Кент» и им подобных. Один только Кути смолит свою вонючую «Симфонию»!
— Перестань, — остановил его Рона. — Этот факт тоже может оказаться полезным. На всякий случай постарайтесь установить марку сигарет поточнее.
Шашвари закрыл свой блокнот и встал.
— Лаборанты и эксперты работали всю ночь. Утром придет другая смена, но я остаюсь всегда в вашем распоряжении.
— Благодарю, товарищ Шашвари, — тепло сказал подполковник и протянул технику руку.
После ухода маленького криминалиста Рона бросил взгляд на часы.
— Черт возьми, без четверти три! Ведь я обещал позвонить Имре. Как я мог забыть? Как вы думаете, мальчики, сейчас уже поздно?
— По-моему, он ждет звонка, — сказал Салаи.
Рона снял трубку городского телефона.
Еще в начале года вдова Мартонне Павелец, урожденная Анна Бенчич, получила из-за границы письмо, подписанное неизвестным ей именем Артур Павелец.
«Дорогая тетушка, — писал Артур Павелец, — я безмерно счастлив, что мне наконец удалось отыскать единственную оставшуюся в живых родственницу, проживающую на родине моих предков». Затем следовало длинное, хотя и хромающее на обе ноги описание генеалогического древа семейства Павелецев, из которого тетушка Анна могла бы уразуметь, по какой именно ветви приходится ей племянником вышеназванный Артур, который, кроме письма, облагодетельствовал старушку увесистым пакетом с гостинцами.
Тетушка Анна долго ломала голову, пытаясь взять в толк, с какого бока у нее появился новый родственник, но в свои семьдесят два года, когда, как говорит пословица, у человека среди близких больше покойников, чем живых, она просто приняла этот факт к сведению. Теперь каждый месяц почтальон приносил ей коротенькое письмо и посылку с теплыми вещами, бразильским кофе и шоколадными конфетами, и почтенная вдова была счастлива и рада такому повороту событий.
А когда Артур Павелец попросил ее в письме приютить на время двух его друзей, тетушка Анна охотно поселила их в своей лучшей комнате с окнами на улицу, тем более что ее новые постояльцы не поскупились ни на оплату вперед, ни на кучу подарков.