грустнела. Вытащила зеркальце и долго вытирала размазанную по лицу краску, опуская платочек в стакан с минеральной водой.
— Что дальше? — бодро спросил Павел.
— Дальше — финиш! Укладывать чемодан и отправляться домой. Без платья и туфель никто меня в круиз не возьмет. Леонтович предупреждал, чтобы все девчонки как зеницу ока берегли свой гардероб. Не сомневаюсь, ему уже донесли о моем падении. Он хоть мужик и хороший, но тоже валандаться не будет. Нет в жизни счастья! Вам спасибо. Посижу немного, а вы идите, чего со мной переживать. Вы ведь никак гостем поплывете?
Павел задумался. Мягкое, теплое весеннее утро, ровное, спокойное настроение, полное отсутствие каких-либо дел просто подталкивали его к романтическим поступкам. Как легко всего за несколько сотен долларов сделать из Золушки принцессу.
Он, не поднимаясь со стула, свистнул шоферу проезжавшей мимо старой «волги». Водитель резко затормозил, будто только и ждал, чтобы его одернули.
— Поехали?
— Куда?
— Кататься!
— Мне в гостиницу надо, — заупрямилась Люба. — Может, девки чем помогут.
— Не помогут.
— Откуда знаете?
— Сама рассказала. Вставай, подберем тебе вечерний наряд.
— Вы это что? Серьезно? — на ее глазах опять навернулись слезы.
Водитель «волги» высунулся в открытое окно и закричал:
— Эй, командир, ты по делу свистишь или по дефекту?
Павел взял обалдевшую девушку под руку и, прихрамывая, повел ее к машине. Она же от изумления забыла про вывих и семенила за ним.
— Где у вас тут магазин поприличнее? Чтобы и одежда, и обувь, — обратился он к водителю.
— У нас тут везде. Ладно, поехали на Розу Люксембург, там как раз такие одеваются.
Попетляв по улицам и не задавив ни одного из прохожих, гулявших, подобно индийским коровам, прямо по проезжей части, он остановил машину возле небольшого магазина, в витрине которого чего только не было.
Павел заметил, как загорелись глаза Любы.
— Давай вперед! — подзадорил ее и остался в машине расплачиваться с водителем.
— Дочка? — поинтересовался тот.
— Внучка! — неожиданно для себя выпалил Павел и вылез из машины.
Он впервые осознал, насколько эта девчушка моложе его. Почти на вечность. Надо было приехать в Одессу, чтобы заделаться папой. Воистину, чего только в Одессе не случается.
Из открытых дверей магазина появилась Люба.
От возбуждения румянец заиграл на всем ее маленьком личике. В глазах затаился испуг. Она боялась, что Павел разыграл ее.
— Послушайте, как вас, чего вы не идете?
Павел подошел к ней и серьезно сказал:
— Во-первых, давай договоримся, что зовут меня Павел. А во-вторых, обращайся ко мне на «ты», а то таксист решил, что я твой дедушка.
— Ладно, Паша, согласна. Мы идем покупать?
Павел рассмеялся. За ее недоверием скрывался напор. Осталось открыть маленький клапан.
— Я же сказал — штурмуй прилавки. Они твои!
Люба кивнула и нырнула в полумрак магазина, как в море. Но буквально через минуту вынырнула опять.
— Паша, тут очень дорого.
— Не обращай внимания, — с чувством собственного достоинства ответил он.
— Что? И вот это можно? — спросила она и потащила его внутрь.
Выбрала она что-то слишком уж блестящее и прозрачное. Даже при дневном свете зарябило в глазах. Со вкусом у девушки был полный прокол. А Павел терпеть не мог, когда женщина одевалась безвкусно. Сколько мучений доставляли ему иногда наряды Татьяны. Поэтому, бросив взгляд на все платья, которые предлагались, он круто развернулся.
— Поехали отсюда.
— Что? Дорого? — охнула Люба.
— Барахло какое-то, — махнул он рукой и обратился к продавщице: — У вас есть какой-нибудь итальянский магазин?
— На Дерибасовской, — надменно ответила та, оскорбленная его поведением.
Поймав очередного частника, они добрались до главной достопримечательности Одессы. По Дерибасовской, увы, несмотря на роднившую их хромоту, пришлось идти пешком. Но когда зашли в магазин, поняли, что не напрасно. На плечиках висели высококлассные вещи. Люба крутила по сторонам головой и ни на чем не могла остановить восторженных глаз.
Павел взял инициативу на себя. Он указал продавщице на бальное платье из шифона цвета индиго. Оно состояло как бы из двух предметов — пышной юбки, расширяющейся от бедра, и блузки, спереди почти закрытой, зато с огромным вырезом на спине. Особый шик придавали платью темно-зеленые вставки и спускающиеся волнами рукава с широкими манжетами.
Когда Любе подали в примерочную это платье, она не удержалась и побежала назад к Павлу.
— Паша, труба — семьсот баксов!
— Немного, — скривился он.
— Ну, ты даешь… — покачала она головой и снова исчезла за бархатной занавеской.
Он с интересом ждал ее появления. Такое платье могло сыграть с девчонкой плохую шутку — подчеркнуть ее плебейство. Но вышло наоборот.
Не только Павел, но и собравшиеся скучные продавщицы не смогли сдержать восторженных возгласов.
Люба крутилась во все стороны, забыв про рваные колготки и больную ногу. Она хотела заглянуть сразу во все зеркала. Еще немного — и упала бы от головокружения.
Павел обратился к продавщице:
— Подберите ей туфли. Желательно темно-серые. Но ни в коем случае не черные. И на высоком каблуке. — Продавщица помчалась в обувной отдел.
Люба подскочила к Павлу.
— А может, чего попроще? Все-таки семьсот баксов — круто. Вон, смотри, тоже неплохое, — она показала на куцее, с блестками, платье для посещения сельской пиццерии.
— Не утомляй и попроси, чтобы тебе позволили умыться.
К ним подошла продавщица с туфлями и коробочкой колготок.
— На новые колготки будем мерить?
Туфли попали в тон. Мышиный цвет с какой-то серебряной искоркой. Лучше бы, конечно, без нее. Но краше, как объяснила продавщица, в Одессе не найти. Зато каблук придал Любе стройность.
Она стояла и не могла оторвать глаз от зеркала.
— Будем упаковывать? — спросила продавщица.
— Нет, пусть едет так. А эти ее тряпки выбросьте, пожалуйста, — попросил Павел.
— Но я не смогу сейчас на таких каблуках! — взмолилась Люба.
— Да, да… — вспомнил Павел про вывих. — Подберите ей кроссовки.
— У нас нет спортивной обуви, но есть туфли на низком каблуке. Может, заодно и джинсовый костюм от Армани? Только получили.
Услышав совет продавщицы, Люба втянула голову в плечи, словно боялась, что сейчас уж точно получит по шее. Павел, глядя на нее, едва не расхохотался. И это несчастье собралось выигрывать европейский конкурс.
— Давайте Армани. И какую-нибудь коттоновую кофточку.
Когда Люба переоделась в черный, с блеклыми вставками джинсовый костюм, влезла в кожаные плетеные мокасины и выпятила грудь в облегавшей вишневой кофточке, Павел довольно отметил про себя, что девчонка-то — ничего. Еще бы хорошенько ее отмыть…
Они вышли из магазина под завистливые взгляды продавщиц. Люба болтала пакетом, в котором лежали ее сокровища — платье, туфли и колготки.
Дойдя до гостиницы «Красная», Павел вдруг уловил раздражающий запах котлет по-киевски и понял, что проголодался.
— Остается обмыть твои покупки, — предложил он Любе, рассматривающей свое отражение в стеклах витрин.
— Покупки твои. И я теперь твоя, — выпалила девчонка.
Павел чуть не поперхнулся.
— Вот этого не надо, — предупредил он. — А шампанское выпить можно.
Они вошли в почти пустой ресторан, и пузатый важный метрдотель проводил их за столик на двоих.
— Пить будем? — почему-то спросил он.
— Будем, — успокоил его Павел.
Любе не сиделось на месте. Она то и дело открывала пакет и вытаскивала кусок платья. Потом достала туфли и поставила их на стол, точно ребенок свои новые игрушки.
Подошедший официант сделал вид, что не заметил туфель среди обеденных приборов.
Павел заказал полный обед — закуски, борщ и заманившие его сюда котлеты по-киевски. Пить решили исключительно сухое шампанское. Люба призналась, что вообще не пьет. Разве что немного. Потому что потом ее очень тошнит.
Под звон хрустальных бокалов она сказала:
— Все произошло так быстро, что я не успела помучиться и пострадать. Как в сказке, раз — и готово. Я до сих пор в ауте. Будто все произошло не со мной. Вообще-то, если уж совсем честно, мне то старое платье совсем не нравилось. Да и туфли тоже. А о таких и мечтать не приходилось… — Затем подумала и добавила: — Хотя подарки мне, конечно, делали.
— Не сомневаюсь. Но надеюсь, что с этими обновами ты завоюешь корону! — поддержал ее Павел, в душе прекрасно понимая, что милой девочке ничего не светит, кроме веселого круиза и фантастической Греции. Но в ее годы и это неплохо. Кстати, о возрасте.
— А сколько тебе лет?
— Двадцать будет. Я из Ростова-на-Дону. Приготовься выслушать мою сложную историю…
— Может, не надо? Лучше поешь.
— А я есть и говорить могу одновременно. Ты должен обо мне все знать…
Она сделала небольшую паузу и принялась за салат из крабов. Павлу не хотелось выслушивать очередную банальную историю обманутой девушки. Но он настолько вжился в роль Санта-Клауса, что решил до конца быть добрым, щедрым и всепонимающим.
— Так, значит, обо мне. Ну, родители мои от меня отказались. Отец считает меня проституткой. А мать с ним не спорит, потому что боится остаться брошенной. Папаша мой — тиран. Короче, ничего мне про них уже год не известно. А в Ростов я приехала из Новочеркасска. Покрутилась по знакомым и подалась на областной конкурс красоты.
— И победила, — вставил граф.
— Держи карман шире. Там дурочек и на порог не пускали.
Она снова прервалась и, с шумом хлюпая, быстро съела борщ.
— Мне сразу втолковали, мол, иди ищи спонсора, который тебя заявит и взнос заплатит. Понял, как делается? У кого больше взнос, тот и красивше. Ах, как же я расстроилась… Вокруг девки все высокие, накрашенные. Смотрят свысока, чуть не пинками прогоняют. А рядом сидят всякие мужики и смеются. Вдруг один из них ткнул в меня пальцем и говорит, спорим — вот эта кошелка, то есть я, станет мисс «казачка». Все засмеялись. И я с ними. Только зря смеялись. Парень тот хоть и был маленько выпивший, а не простой… Ты сам-то чем занимаешься?