Девушки смотрелись хорошо. Двигались, как дрессированные лошади. Улыбались натренированными улыбками и напряженно поглядывали на Леонтовича.
Павел, вспомнив обещание, протиснулся почти к самому подиуму. Беспокойный взгляд Любы отыскал его, и он увидел, как девушка расслабилась. Она вдруг стала такая милая, обаятельная и на фоне остальных конкурсанток — живая. Платье, купленное им, смотрелось скромненько, но со вкусом. А главное, соответствовало ее стилю. Более чем скромные внешние данные преображались благодаря ее по-детски наивной улыбке. А легкие, незаученные движения придавали наряду шарм и изящество.
Когда Леонтович объявил ее, сначала возникла тишина, потому что никто не создавал искусственный ажиотаж. Потом зрители сообразили, что девушку специально никто не поддерживает, и обрушили шквал аплодисментов, стараясь поддержать ее.
Люба на мгновение совершенно растерялась. Застенчиво улыбалась и не сводила глаз с Павла. Он поднял над головой сжатые руки и потряс ими, приветствуя ее.
Кто-то рядом шепнул:
— Он ее еще в Одессе трахал.
— Да их всех тут уже затрахали, — раздалось в ответ.
— Посмотрите на Леонтовича, у него же ноги от этого дела уже трясутся, — вмешался третий.
Павел не обернулся, но обиделся за однолюба Леонтовича и понял, как тому несладко приходится в выбранной им профессии.
Далее началась жеребьевка. Судя по всему, Татьяна уже слегка выпила, потому что все время вмешивалась и в десятый раз сообщала свое особое мнение как председатель жюри конкурса.
Но обстановка вокруг была настолько бесшабашная, что этого никто не замечал. Все ждали объявленного бала, на котором можно было провальсировать с участницами конкурса.
К Павлу подошел Егор, удививший тем, что не сидел в жюри.
— Я проводил Пию в ее каюту, — прошептал он. — Она слишком устала. Какая баба, старик. Насилу ушел. Неудобно. Представляешь, заниматься этим в каюте Апостолоса. А ей море по колено. Но какой изыск… Какое белье… Какое тело…
— Может, тебе лучше вернуться, — оборвал его причитания Павел.
— Ни за что. Соблазнять жену миллионера — это тебе не Дон-Жуана в театре играть. Подожду, пока сама придет. Пошли выпьем?
— Не могу.
Артист похлопал его по плечу и рассмеялся.
— Своей любуешься. А ничего, ничего… В умелых руках из этого чурбанчика может выйти отличная куколка. А потом закончит, как и все, привокзальной шлюхой, — заключил он с пафосом и снова сел на свою любимую тему о нравственной гибели России.
Не желая вступать в полемику, Павел оставил его в одиночестве.
Тем временем начались танцы. К Павлу подошли Маркелов и Лавр. Оба были немного пьяны. Но держались уверенно. С купеческой широтой наслаждались гулянкой.
Маркелов обнял графа и прошептал на ухо:
— Раз мы с тобой молочные братья, значит, никаких между нами разборок быть не может. Каждому — свое. Сказано грубо, но справедливо.
Павел не ответил.
— Слушай, Нессельроде, а ты вызовешь Лавра на дуэль, если он пригласит на танец твою девушку?
— Нет.
— Лаврентий Павлович, приступай, — распорядился Маркелов.
Лавр улыбнулся каменной улыбкой и, сохраняя ее, отправился искать Любу.
— Да не ревнуй, — махнул ему вслед Илья Сергеевич. — Он приличный мужик. Перебросится с ней парочкой слов. Там какие-то старые дела. Хрен их разберет. Я бы на твоем месте всех перетрахал. А чего? Ты человек свободный. Если понадобятся деньги, только намекни…
— Спасибо, я при своих, — насилу выкрутился из его объятий Павел. Он не испытывал желания тесно контактировать с новым и вместе с тем старым любовником Татьяны.
Маркелов вдруг протрезвел, взял Павла за узкие лацканы его клубного пиджака и серьезно сказал:
— Поверь, я рад, что ты с нами, а не… — он присвистнул и, покрутив пальцем, показал вниз. Для ясности спросил: — Ну, ты понял, про что я?
— Понял. Сам рад.
— И забыли об этом, — оттолкнув его, предупредил Маркелов.
Павел благодаря своему росту быстро отыскал среди танцующих Любу и, к своему удивлению, обнаружил, что Лавр что-то энергично говорит ей.
Потом, правда, вспомнил о ее рассказе про дружка Ваню-Нахичевань и его знакомство с Лавром. И тут же отметил про себя, что Лавр, безусловно, предельно криминальный человек. Этот способен на все. Значит, и Маркелов не так прост, как он раньше думал. В чем-то наверняка прав генерал Александров, всегда точно определявший, где стоит копать.
Танец закончился, и Лавр подвел Любу к Павлу.
— Она далеко от тебя даже танцевать не хотела, — пробурчал он и отошел к Маркелову.
— А ты боялась? — стараясь выглядеть беззаботным, подзадорил ее Павел.
— И сейчас боюсь. Жалко, что я не пью. Девки вон все уже пьяные. Им сейчас и Леонтович не страшен… Может, немного шампанского, чтобы сразу заснуть?
Павел без дальнейших разговоров повел ее в бар. Там они взяли бутылку шампанского и вышли в холл нижнего крытого бассейна. В нем уже кто-то плескался, орал и матерился.
— Здесь весело, — оживилась Люба.
Они пили шампанское и наблюдали за дурачеством купающихся. Люба напилась удивительно быстро. Не успел Павел открыть третью бутылку, а она уже лезла к нему целоваться.
— Нет. Так не пойдет, — воспротивился он. — Давай-ка еще выпей фужер, и я провожу тебя в каюту.
— Твою? — нагло спросила она.
— Твою! — резко ответил он.
На том и порешили. Для обоих праздничный вечер подошел к концу. Каждый чувствовал тяжелую нервную усталость.
Глава пятнадцатая
Проводив икающую девушку до ее каюты и убедившись, что она легла в постель, Павел, не отдавая себе отчет, принялся бродить по кораблю. Только на свежем воздухе он протрезвел и вспомнил, что ищет одного из тех парней, которые везли его убивать. Но, поскольку народу на его пути попадалось все меньше и меньше, лучше было отложить поиски на завтра. С таким решением он и повернул к своей каюте.
В лифте Павел встретил Леонтовича с какой-то женщиной, лица которой он не видел. Но тот сам решил их познакомить.
— Граф, ты уже знаком с Ларисой? — спросил он и почти насильно развернул женщину.
Вот так встреча. Перед ним стояла Лора и вымученно улыбалась.
— Поздравляю тебя, — еле выговорил Павел и поспешно вышел из кабины.
Первым делом, войдя в свою каюту, он отправился в душ. Потом долго с пьяной тщательностью вешал в шкаф костюм и, наконец, буквально упал в постель.
Поспал он, очевидно, не больше получаса, поскольку вдруг открыл глаза и понял, что больше не заснет. Продолжая лежать и смотреть в темноту, он вдруг услышал стук в дверь.
— Кто там? — спросил, не включая свет.
— Я, — раздался тихий голос Любы.
— Иди спать! — крикнул он.
— Не могу. Боюсь. Он заглядывал в окно и смотрел на меня. Открой, иначе он убьет меня.
Павел зло соскочил с постели. Ни одна девчонка его не добивалась с такой откровенной наглостью. Не успел он открыть дверь, как она промчалась мимо него и юркнула под одеяло. Павел решил вести себя предельно строго. Включил настольную лампу, набросил халат и присел на край постели.
— Люба, мы так не договаривались. Скоро утро, я хочу спать. Какие сейчас могут быть бандиты? Немедленно отправляйся к себе. В конце концов, к чему мне все эти разговоры?..
Он хотел продолжать отчитывать ее, но услышал из-под одеяла рыдания. Отбросил край. Девушка лежала, уткнувшись в подушку, и обильно увлажняла ее слезами.
— Прекрати немедленно. Тебе действительно пить противопоказано! Шампанское не через то место выходит.
— Он, он смотрел на меня. Ты ушел, я долго возилась в душе, потом подошла к окну, чтобы задернуть шторки, и увидела его глаза… — в промежутках между рыданиями принялась объяснять она.
— А ты из душа вышла голая? — спросил Павел.
— Не помню, кажется. А что?
— То, что многие мужчины любят подсматривать за раздевающимися женщинами. И никто их не считает убийцами. В следующий раз задергивай шторки перед тем, как пойдешь в душ, а не после. Не то возле окна выстроится целая толпа таких убийц.
— Ну ты даешь… — простонала она. — Почему мне не веришь?
С этими словами она привстала и потянулась руками к Павлу. Ему ничего не оставалось делать, как приласкать ее.
— Ложись рядом, — прошептала она. — Я хочу быть с тобой. Мне так страшно.
Даже в этом вопросе Павел не терпел насилия над своей волей. Ее просьба только разозлила его.
— Решила, что я тебе полезен от страха.
— Ничего я не решила, дурак! Первый раз в жизни себя предлагаю. Сволочь, вот кто ты! Привык ко всяким шлюхам. Думаешь, я не слышала про тебя? Как может на старуху тянуть? Да пусть она кем угодно будет!
Павел побледнел. Это уж слишком. Он сорвал одеяло.
— А ну-ка вставай и пулей лети к себе!
Люба, оказывается, уже успела стянуть с себя халатик и лежала совершенно обнаженная.
— Не про-го-ня-й! — по-деревенски заголосила она.
Он не выдержал и заткнул ей рот рукой. Не хватало благодаря этой девчонке стать посмешищем всего круиза. Люба затихла и лениво потянулась всем телом. Павел не смог отвести взгляд, слишком хороша была ее матовая юная кожа без единой морщинки на бедрах и животе.
Фигура казалась практически без изъянов. Годы еще не успели утяжелить и деформировать ее формы. Ничего лишнего и раздражающего взгляд он не находил. Павел невольно провел рукой по ее ноге и задержался на бедре. Она покорно развела ноги. И, должно быть, поторопилась с этим. Потому что Павел встал и без всякой агрессии прошептал:
— Вот только этого мне и не хватало. Люба, извини, ты — хорошая девушка. Но я не желаю заводить с тобой роман. А просто так тебя, выражаясь вашим языком, трахать мне неинтересно. Поэтому не следует давить на меня. Останемся хорошими друзьями. Мне с тобой намного интереснее болтать. Остальное прибереги для любимого человека. Я не ханжа, но не превращай свое тело в урну.
Люба скрючилась от его слов. Потом встала, надела халатик и гордо задрала свой и без того курносый нос.