Пия отложила зеркало, и на ее глаза навернулись слезы. Никогда рядом с ней не было человека, который бы так активно подталкивал ее к черте, которую она страшилась переступить. Каждый новый роман Апостолоса воспринимался ею как последний. Она убеждала себя, что нужно это выдержать и пережить, а дальше он вернется к ней, и возобновится их прекрасная прошлая жизнь. Последним испытанием стала его связь с Антигони. Тут Пия вообще потеряла надежду и готова была на развод. Но он нашел в себе силы расстаться с этой танцовщицей из нью-йоркского варьете, и Пия подумала, что наконец-то любовь к ней победила. Но снова жестоко ошиблась. Апостолос раздражается даже по поводу ее просьб спать в одной постели. Большего удара по женскому самолюбию нанести невозможно. Конечно, если бы не Татьяна, Пия продолжала бы напиваться и плакать в полном одиночестве. Но то ли сам Господь, то ли дьявол захотел, чтобы она оказалась рядом.
— Знаменитый артист, красивый мужчина. Ничем не хуже Апостолоса. Правда, не с такими деньгами, но ведь даже постель, сделанная из стодолларовых купюр, без мужчины не имеет ценности…
— Перестань… я не привыкла, — перебила Татьяну Пия. — Получается, будто я напрашиваюсь. Мы с ним и встречались-то несколько раз. И то я была пьяная…
Татьяна громко рассмеялась.
— А ты хочешь на глазах у всех в обнимку с ним любоваться морем? Ну, подруга, удивляешь! Да он сгорает от страсти, умоляет меня хоть об одном свидании с тобой. Боится тебя скомпрометировать. А ты мучаешь себя и его! Прости, даже в нашей стране такого не бывает.
Пия выпила шампанское, закурила и снова посмотрелась в зеркальце. Ей стало безумно жалко себя. Ну почему она такая дура? Мир не перевернется и корабль не пойдет ко дну, если она отважится всего на одно свидание с Егором. Но каким ликованием наполнится ее душа. Пусть тогда Апостолос спит с кем попало, ей будет наплевать.
— Где же мы с ним встретимся? — дрожащим голосом спросила она.
— Известно где! В моей каюте. Я его спокойненько туда проведу, а потом зайдешь ты. И все шито-крыто. Уж ежели кто-нибудь заподозрит, скажем, что он приходил ко мне.
— Мне ужасно неудобно. В чужой каюте?
— Здесь все чужие. Постель я приказала постелить чистую. В душе все свежее. Бар забит. Хоть до ночи наслаждайтесь.
— Что ты! Не больше часа! — ужаснулась Пия.
— Поверь моему опыту, часа вам не хватит. Правда, я с Егором не спала. Пей шампанское, я скоро приду.
Она энергично встала, натянула обеими руками задравшуюся юбку и быстро отправилась организовывать свидание. Пия посмотрела ей вслед, позавидовала ее независимой походке и принялась рассматривать свое лицо в оставленном подругой зеркальце.
А Татьяна, обходя романтично разгуливавшие парочки, искала Егора. Они договорились встретиться у бассейна. Он сидел в шезлонге и беседовал с депутатом Правоторовым о гибели образования в России. Одет Егор был весьма небрежно. В шортах и рубашке цвета хаки, в кроссовках и высоких белых носках. Она махнула ему рукой. Егор весь напрягся и по-спортивному вскочил на ноги.
— Привет, Егор! Ты не опух от политики? — крикнула ему Татьяна. Но он не расслышал, так как в это время в бассейн бросилась толстая девица, обдав всех мелкими брызгами.
Татьяна жестом позвала его. Ей совершенно не хотелось задерживаться возле сидевшего с Егором депутата в соломенной шляпе, спортивном костюме и сандалиях.
Артист слегка кивнул ей, давая понять, что не может прервать столь серьезный разговор, и продолжил его уже стоя.
Татьяна чертыхнулась в душе и выругалась про себя: «Вот мудак!»
Наконец артист распрощался с депутатом и преисполненный достоинства направился к Татьяне, словно она должна была сообщить ему новости государственной важности.
— Как наши дела? — многозначительно спросил он.
— Дела уже ноги раздвинули, — съязвила Татьяна.
Егор сохранил каменное спокойствие и попросил:
— Не опошляй. Она согласна?
— Послушай, какие все-таки бабы дуры, я бы тебе никогда не дала.
— Дала бы, — безразлично возразил он.
Татьяна прыснула от смеха и кивнула.
— Может, ты и прав. Пошли ко мне в каюту.
Они, обнявшись, пошли вдвоем, раскланиваясь направо и налево. Привыкшие не обращать внимания на устремленные в их сторону взгляды, Татьяна и Егор не заметили, как вслед за ними двинулся Янис, стараясь не терять их из виду.
Татьяна первая вошла в каюту и по-хозяйски осмотрелась. Вокруг была стерильная чистота. Свои валявшиеся повсюду платья и белье она предварительно убрала в шкаф.
— Входи, — пригласила она Егора.
Тот вошел без всякого стеснения. Сразу направился в спальный отсек, заглянул в душ, открыл бар и спросил:
— Что она пьет?
— Начни с шампанского. И не торопись.
— Это уж мое дело.
— Эх, Егор, какого черта я тебе помогаю?
— От безделья, — констатировал он, давая понять, что не испытывает никакой благодарности и воспринимает суету Татьяны как должное.
— Сиди здесь и жди. Она откроет дверь ключом, — проинструктировала Татьяна и вышла.
Янис, проводив их до каюты, понял, чем они будут там заниматься, и хотел было уже уйти, как снова появилась Татьяна. Эго уже заинтриговало его по-настоящему, и он продолжил слежку.
Она прямиком направилась в бар. Пия допила шампанское, и на ее обтянутых сухой кожей щеках играл яркий румянец. Татьяне понадобилось несколько минут, чтобы отдышаться. Она закурила и положила на стол ключ от каюты.
— Мне? — срывающимся голосом спросила Пия.
— Он уже там. Откроешь сама.
— Я боюсь…
— Глупости! Кому вы нужны? Народ развлекается кто как может. Твой муж с утра до ночи проигрывает графу колоссальные деньги. А ты сидишь в прокуренном баре и чахнешь. Иди, иди. Он мужчина достойный, с ним проблем не будет.
В бар вошел Янис. Не обращая внимания на сидящих за столиком женщин, подошел к бару и заказал две двойные водки. На глазах изумленной Пии выпил их и попросил еще. Потом развернулся и с удивлением обнаружил подружек. Захватив свою водку, направился к ним.
— Янис! Водку в таких количествах?! Днем? — пролепетала Пия, напуганная его появлением.
— А что? Я же бывший русский человек, — обратился Янис к Татьяне, ища у нее поддержку. — Сегодня решил устроить себе выходной. Напиться так, как когда-то в Магадане. Натощак и под слюни.
Пия не понимала, о чем идет речь, и с испугом смотрела то на Яниса, то на Татьяну.
— Если бы мне позволял Маркелов, я бы с удовольствием надралась с тобой, — подмигнула ему Татьяна и покрутила рукой с надетым на безымянный палец перстнем, подаренным Янисом.
— Нет. Сегодня я пью один.
— Отлично. В таком случае мы покидаем тебя.
Татьяна встала и потянула за руку ничего не понимающую Пию. Янис галантно привстал и помог Пии выйти из-за стола. Та и не почувствовала, как он воткнул в край ее шерстяной кофты маленькую булавку с серебристой головкой.
Попрощавшись с ним, подруги вышли из бара. Пия тут же стала упираться.
— Янис неспроста появился в баре. Он следит за мной! — шептала она.
— Глупости! Кто же так откровенно следит? Он бы крался за нами, старался бы не попадаться на глаза. Наоборот, радуйся! Твой страж решил сегодня напиться. Поверь мне, он ведь бывший наш. Я эту публику знаю…
Но Пия никак не решалась идти в каюту Татьяны. Они слонялись по кораблю и постоянно оглядывались, страшась слежки. Но ничего подобного не оказалось. Волнение понемногу улеглось, и Пия позволила подруге оставить ее одну.
— Иди и не оглядывайся. А то как-то странно получается, — напутствовала ее Татьяна и свернула в ближайший проход.
Пия медленно, словно по минному полю, направилась к лифту, чтобы подняться на верхнюю палубу. Коридор, по которому следовало идти к каюте Татьяны, был абсолютно пуст. Чуть не бегом она добралась до заветной двери и скрылась за ней.
В кресле сидел утомленный долгим ожиданием Егор Шкуратов.
Пия застыла в нерешительности. Он встал, подошел к ней и поцеловал в губы. Она рванулась в сторону, но, чуть не потеряв равновесие, ухватилась за его плечи и приникла головой к груди.
— Ну, ну… дорогая, — принялся успокаивать ее Егор, с трудом подбирая английские слова.
Пия не отвечала. В ее душе страх оттеснялся нарождающейся волной восторга.
— Я счастлив, счастлив, — повторял Егор и гладил ее по платиновым, красиво уложенным волосам.
Пия нашла в себе силы оттолкнуться от него и пройти вперед. Ее взгляд остановился на спасительном баре. Егор сразу понял и достал бутылку шампанского.
— Лучше виски со льдом, — прошептала Пия.
— Здесь никого нет. Будем говорить нормально, — красиво поставленным голосом сказал артист и решил взять ситуацию в свои руки.
Он усадил Пию в кресло. Подал стакан с виски и расположился у ее ног. Она застенчиво их поджала. Ноги у Пии были красивые, стройные, но излишне худые. Он поцеловал обнажившееся благодаря боковому разрезу бедро в мелких красных прожилках. Руки Пии задрожали, но она ничего не сказала.
— Пия, как ты прекрасна! Нам будет хорошо вдвоем. Ни одной женщины прекраснее тебя я в жизни не встречал… — врал Егор, и Пия оттаивала прямо на его глазах. Ей так давно ничего подобного не говорили.
Егор не спешил. Он знал по своему богатому опыту, что нужно поймать момент, когда женщина решит, что уже ничего не произойдет, и напряжение оставит ее. Тогда он начнет действовать быстро и уверенно.
Пия и впрямь несколько успокоилась. Возникла некая идиллия. В полной тишине у ее ног сидел очаровательный мужчина, артист, которому поклонницы прохода не дают даже на корабле. Он мягок и нетороплив. Она маленькими глоточками пила виски и убеждала себя, что больше ей ничего не нужно. Но поцелуи Егора становились все настойчивее. Его горячие губы обжигали ее тело. Он ничего не требовал, но медленно завоевывал право на восхищение ее ногами. Пия уже не поджимала их под кресло. Егор сам снял с нее туфли и любовался высоким благородным подъемом, лаская изгибы ног своими чувствительными длинными пальцами.