— А потом продолжим? — голосом, не терпящим возражений, поинтересовалась медсестра.
— Еще как! — бодрячком подскочил Леонтович. Стянул ее с постели, отвел в туалетную комнату, закрыл за ней дверь и быстро принялся засовывать белый халат, морской фирменный жакет и пилотку в приготовленный пакет. Потом открыл дверь. На пороге стоял граф.
— Давай, — протянул он руку.
— Нет. Посиди со мной две минуты, — потребовал Леонтович. Он стоял босиком в наброшенном махровом халате. — Выпьем по рюмке для передыха.
— Тяжело? — посочувствовал Павел.
— Не то слово. Ну и задание от имени родины ты мне придумал. Эту уж точно не забуду.
Он усадил Павла в кресло и налил «Метаксу».
— За наши успехи! — с удовольствием выпил.
Павел последовал его примеру и напомнил:
— Никому дверь не открывай, жди моего звонка. Крепись, вспомни фильмы про войну под Москвой.
Шоумен печально улыбнулся.
— Им было легче. Как-никак, оружие имели автоматическое.
Павел вышел и не спеша отправился в свою каюту, где его ждала раздетая, в суматохе забывшая о стеснении Антигони.
Костюм медсестры оказался впору. Только вот пистолет некуда было деть. Она долго вертела им и, не придумав ничего лучшего, повернулась к Павлу спиной и затолкала его в трусы.
— Выдержат? — озабоченно спросил он.
— Специально надела эластичные панталоны, — по-деловому объяснила Антигони. Покрутилась перед Павлом. — Незаметно?
— Нет. Смотри, чтобы не выпал. — Он подошел к гречанке, обнял ее и прижал к себе. — С Богом. Буду страховать тебя. Если что, подай знак, и я ворвусь в отсек.
— Надеюсь, не понадобится. Сейчас не ходи за мной.
Она сама поцеловала его и отправилась к Маркелову.
Пилотку Антигони надвинула почти на самые глаза. Но это оказалось излишним — никто из хмельных пассажиров, догуливавших очередной день круиза, не обращал на нее внимания. Спустившись вниз, Антигони зашла в приемный покой. Охранники все так же беззаботно играли в нарды.
— Боже, какие красавцы! — воскликнула Антигони.
Греки заулыбались.
— А нас ты можешь немного полечить?
— Как тебя зовут?
— Ты доктор по каким частям тела?
Посыпались вопросы словоохотливых охранников.
— По той, которая мужчин беспокоит больше всего, — кокетливо откликнулась на их игривые интонации медсестра.
— Так чего ж мы тогда ждем? — один из охранников встал из-за стола.
Старший, смеясь и пожирая ее глазами, тем не менее заявил, что они должны обыскивать каждого, кто идет к русскому господину.
— Надеюсь, это сделает самый достойный из вас? — потребовала Антигони.
Охранники переглянулись. Каждый считал себя самым достойным.
— Выбирай сама, — согласился старший.
— По глазам, что ли? — хихикнула медсестра и провела языком по влажным полураскрытым губам.
— А как еще?
— Есть один известный в медицине способ. Предлагаю воспользоваться им.
Остальные охранники тоже встали, предчувствуя какую-то сексуальную подоплеку ее предложения.
— Да, да, — подзадорила их Антигони. — Попробуем определить самого достойного по единственному критерию — длине ваших членов. У кого он окажется самым огромным, тот пусть и обыскивает меня и даже сможет проверить, не спрятан ли у меня в трусах пистолет.
Охранники обалдели и завороженными глазами смотрели на медсестру.
— Ну, я жду! Или вам нечего показать? Какие же вы тогда греки!
Этот призыв вывел парней из оцепенения, они принялись лихорадочно расстегивать брюки. Старший, несколько помедлив, тоже рискнул поучаствовать в состязании.
— Нет, так не видно. Я не хочу никого обижать, — комментировала Антигони их действия. — Встаньте все к стене и спустите штаны. Тогда будет честно.
Все четверо выстроились в шеренгу и полностью обнажили свои вздыбившиеся достоинства. При этом каждый поглядывал на другого, пытаясь определить, кто же из них владелец самого грозного оружия.
Антигони долго скользила взглядом по представленным доказательствам. Потом отошла назад.
— А теперь я вам покажу то, что у меня в трусах, — воскликнула она со смехом. Задрала юбку и вытащила из эластичных панталон пистолет. Направила его на охранников, не успевших сообразить, что происходит.
— Повернуться лицом к стене! — грубым голосом приказала медсестра. — Иначе буду стрелять по этим штукам!
Никто не подчинился. Тогда Антигони выстрелила в один из лежавших на табурете автоматов. Пуля срикошетила и ударила в стол. Этот выстрел возымел свое действие. Все четверо, неуклюже переставляя ноги — движениям мешали спущенные штаны, повернулись и уперлись поднятыми руками в стену.
Держа их под прицелом, Антигони подошла к двери госпитальной каюты, повернула ключ и открыла ее.
— Господин Маркелов, вырвите провод телефона и выходите!
Илья Сергеевич выполнил ее указания незамедлительно.
После чего взял лежавший на столе автомат, вскинул его и встал рядом с Антигони.
— А теперь, мои милые Приапы, не опуская рук по одному входите в каюту. Вам тоже не мешает отдохнуть.
Хмуро уставившись в пол, сгорая от стыда и досады, охранники, с трудом передвигая ноги, шаркая, направились в каюту. Когда последний переступил порог, Антигони захлопнула дверь и повернула ключ.
— Нужно забаррикадировать, — объяснила она Маркелову.
Вдвоем, напрягая все свои силы, они пододвинули к двери железный шкаф с медикаментами. Подперли его металлическим столом, за которым охранники играли в нарды.
— Снимите пиджак и заверните в него автомат. Пригодится, — распорядилась Антигони. Маркелов послушно выполнял ее указания.
Когда они вышли на палубу, он впервые обратился к ней с вопросом.
— Куда меня ведете?
— Ваша каюта занята. Там охранники господина Лихидиса. Лучше провести ночь в другой. Господин Шкуратов любезно предоставил вам свою. Никому не придет в голову искать вас там.
Маркелов ничего не ответил. Он хотел поскорее проскочить мимо лифтов по коридору и скрыться за спасительной дверью каюты. Но Антигони шла не торопясь, поддерживая Маркелова. Всем своим видом давая понять встречным, что он плохо себя чувствует. Илья Сергеевич, прижимая к животу пиджак со спрятанным в нем автоматом, закатывал глаза и хватался за сердце, подтверждая это.
Они без происшествий добрались до каюты Шкуратова, Антигони постучала. Дверь открылась, Маркелов вошел и сразу же получил оглушительный удар по голове, от которого повалился на пол и потерял сознание.
Это его ударил спрятавшийся за дверью Егор.
Шкуратов достал припасенные веревки. Замотал сначала ноги, а потом перевернул Маркелова на живот и крепко-накрепко связал закрученные назад руки. Подтащил бизнесмена к креслу и при помощи Антигони усадил в него.
Отдышался и спросил:
— Ты кто такая?
— Я Люба, которую ты опознал в каюте графа Нессельроде.
— А… — протянул Шкуратов, — тогда вопросов нет.
Он подобрал автомат, осмотрел его.
— Оставь мне на всякий случай. Охранять такую важную персону, так уж по-настоящему.
— Пользоваться им умеешь?
— Обижаешь! Три года в морской пехоте отслужил. Стрелял на звук. Правда, лет эдак тридцать назад.
Антигони увидела, что Маркелов открыл глаза и уставился на Егора.
— Вы тут не очень шумите. Можешь залепить ему рот скотчем. Мне пора. — Она сначала осторожно выглянула в коридор, убедилась, что никого нет, и скрылась за дверью.
— Почему меня связали? — еле ворочая непослушным языком спросил Маркелов.
Шкуратов взял в руки автомат, снял с предохранителя и направил на бизнесмена.
— Помолчи. Твой круиз закончился. Вздумаешь орать — пристрелю сразу. Мне за такого государственного преступника в любом случае орден дадут! Ишь ты, решил превратить нашу Россию в свалку радиоактивных отходов? Я за это от имени всех россиян расстреляю тебя в упор.
— Кто тебе рассказал? — простонал Маркелов. Его не меньше, чем удар, потрясли слова артиста.
— Весь корабль знает о вашем гнусном бизнесе. Сейчас арестуют твоего партнера, и будете ждать своей незавидной участи.
— Дай выпить…
— Это — пожалуйста!
Егор налил в стаканы виски. Поднял один из них.
— Давай выпьем за то, чтобы таких сволочей, как ты, в России не было. Или хотя бы на одного тебя их стало бы меньше!
Он поднес стакан к губам Маркелова и влил ему виски в рот. Маркелов закашлялся, отдышался и покорно спросил:
— Кто тебе рассказал?
— Граф Нессельроде. Он объявил вам тихую войну. Никогда отходы не попадут в наши территориальные воды. И судить вас будет международный суд.
Маркелов закрыл глаза. Голова трещала от удара и известий. Но через некоторое время спокойно и доверительно обратился к артисту:
— Егор, вы же умный человек, мы давно знакомы. Неужели поверили, что я способен нанести вред своей родине. Мое физическое состояние не позволяет обижаться, но это чудовищное обвинение ко мне никакого отношения не имеет.
— Как не имеет? — возмутился артист и схватился за автомат.
— Абсолютно. Я до сих пор уверен, что везу в Россию контейнеры с оборудованием для зверофермы.
— Вранье! Там стеклянные кубы с радиоактивными отходами. Уже всем известно.
— А мне нет. Погрузкой руководил Лавр, возможно, за моей спиной он и решился на контрабанду. Теперь понятны мотивы его смерти. Посуди сам, ежели бы я был заодно с греками, для чего меня нужно было бы сажать под арест в тот отсек, в котором мучился ты?
— Вопрос, — многозначительно согласился Егор. Он совершенно протрезвел, но не очень хорошо помнил весь разговор с Павлом.
Маркелов, видя, что поселил в душе артиста сомнения, решил подогреть их спиртным.
— Выпьем еще, ты меня здорово обидел. Но я не сержусь, тебе так объяснили. Одурачили. Не знаю, о каких радиоактивных отходах идет речь, но уверен, граф просто захотел мне отомстить за то, что Татьяна ушла от него ко мне.
— Думаешь? — лицо артиста снова стало походить на лицо роденовского мыслителя. Он наполнил стаканы. — Пей!