вать новую зону. Через какое-то время они возвращаются, груженные добычей, и отдают её в гнезде-лагере сестрам, остававшимся здесь с самкой и расплодом.
На завтра, на третий и четвёртый день повторяется то же… Фуражиры обшаривают всю округу, а колонна-семья не трогается с места. Выросшие в походе и давно нуждающиеся в покое личинки ещё в первые часы стоянки окуклились и теперь крепко спят, созревая в коконах, которые они здесь свили. Освободившиеся от переноски личинок рабочие с сильными жвалами влились в ряды фуражиров и энергично добывают пропитание. За десять дней стоянки Дорилин — африканцы называют их «королями джунглей», «зиафу» — фуражиры могут снести к лагерю более полутора миллионов насекомых.
Отдыхающая после утомительных маршей самка с фантастической быстротой поправляется, разбухает. И это загадка ещё более мудреная, чем выяснение причин кочевок и продолжительности привалов муравьёв-кочевников.
За счёт чего идёт на привале поправка матки? Пусть вопрос не покажется читателю праздным. Ведь многие исследователи разных видов кочевых муравьёв подчеркивают, что никогда — ни в натуре, ни в лаборатории — им не удавалось видеть, чтобы рабочие муравьи кормили свою матку, не удавалось видеть также, чтобы матка сама принимала пищу. В лабораторных гнёздах не раз наблюдали, как самка подходила к ватке, смоченной водой, и впивалась в нее жвалами. Но и только. А вот чтобы пищу брала, никогда не замечали…
Как же в таком случае живет это насекомое? На привале за первую неделю брюшко самки увеличивается в пять раз… Проходит ещё день-другой, и самка, которая в пору еженощных переходов не сносит ни одного яйца, принимается червить, становясь с каждым часом все более плодовитой. Наконец наступают дни, когда она откладывает по 3–4 яйца в минуту, по 200 яиц в час, по 4–5 тысяч в сутки. Т. Шнейрла, например, на пятый-шестой день после того, как самка начала червить, насчитал в клубке-стоянке свыше 25 тысяч яиц.
Однако из чего же формируются все эти яйца, тысячи яиц, общий вес которых вскоре начинает превосходить вес самого насекомого?
Огромная свита водоворотом кипит вокруг самки, через каждые 15–20 секунд няньки уносят новое яйцо, укладывают его в пакет, облизывают.
Да! Кочевые муравьи не кормят своих самок, но посвятившие себя изучению Дорилин, Эцитонов и прочих кочевых видов натуралисты свидетельствуют: рабочие муравьи на привалах время от времени подбегают к самке, чтобы прикоснуться язычком к перепонке между вторым и третьем кольцами на её брюшке. Для чего? Возможно, эти прикосновения имеют целью не снять с поверхности хитина выделение, подобное тому, которое производится личинками, а, наоборот, нанести питающую слюну (секрет кормовых желез) на тонкую перепонку между тергитами?
Как только из яиц начинают вылупляться личинки, рабочие муравьи переключаются на воспитание растущего потомства. Личинки неописуемо прожорливы, поэтому муравьи все больше внимания начинают уделять им, и яйценосная оргия утихает. Самка быстро худеет, а вскоре и вовсе перестает откладывать яйца. Личинок же появляется все больше, и муравьи постоянно их облизывают, поедая питательные выделения.
Изменение пищи снова меняет течение жизни в семье. К тому же за прошедшие дни масса молодых муравьёв вышла из коконов, ещё резче усилив перемены в состоянии и потребностях семьи.
Наступает день, когда опустели последние коконы, удерживавшие семью на привале. Самка приобрела походную форму. Личинок же подросло столько, что теперь все заняты их кормежкой и облизыванием, а оно действует на рабочих муравьёв, как зовущий сигнал горниста, походная дробь барабанов.
Муравьиный клуб рассыпается, рабочие выстраиваются в колонну. И вот только груда пустых коконов остаётся на месте, где под охраной семьи созревали куколки и выводились из яиц молодые личинки.
Окончилась полоса временной оседлости, вновь настала пора еженощных переходов и маршей с короткими отдыхами на дневных стоянках.
Не отсутствие корма в районе лагеря сняло семью с места, а опустевшие коконы и подрастающие личинки. Теперь кочевки будут продолжаться до тех пор, пока личинки, закончив развитие и поспев для окукливания, не перестанут кормить своих носильщиков выделениями, поддерживающими в муравьях потребность в перемене мест.
А во время маршей матка движется, неся на спине несколько десятков, целый комок живых рабочих, хотя вряд ли ей это легко. Своими телами они защищают матку от возможных нападений хищных птиц, от других опасностей кочевой жизни, и в то же время, сменяясь, продолжают облизывать перепонку между вторым и третьем кольцами на спинной стороне брюшка, — словно на ходу «заправляют» матку кормом.
Таков жизненный цикл кочевников с органически присущей их ордам аритмичностью поведения, скрывающей глубоко замаскированный ритм. Здесь неукоснительные законы природы предстали перед исследователями, словно некая странная прихоть, словно каприз случая, сохраняемые и поддерживаемые целым строем гармонически взаимосвязанных, согласованных инстинктов и реакций.
Вопреки опасениям агностиков, натуралисты дознались, что именно толкает колонны кочевников вперед (биохимики вот-вот объявят уже и формулу вещества, сочащегося сквозь покровы личинок!), дознались, почему кочевники задерживаются временами на своих бивуаках (уже математически вычислена зависимость между продолжительностью привалов и температурной кривой воздуха), натуралисты уже поняли, чем направляется движение колонн (путь их удастся, видимо, расшифровать с помощью метеорологических карт, составляемых для микрорайонов).
Но теперь, когда многое проясняется, встает ещё один и, должно быть, наиболее существенный вопрос: какое стечение обстоятельств, какое совпадение условий породило этот прихотливый закон развития? Как стало постоянным непостоянство кочевников, как сделались устойчивыми и стабильными их подвижность и непоседливость? Чем воспитаны, как включились в наследственность и превратились в необходимость поразительные повадки южноамериканских легионеров, «солдадос» или африканских гонителей — «зиафу»?
Вплотную подходя к разгадке тайн рождения видов, современная биология все чаще сталкивается с подобными вопросами, которые, может быть, лишь теперь впервые решаются по-настоящему.
Говоря о кочевых муравьях, необходимо, очевидно, принять во внимание прежде всего то, что подавляющее большинство их приурочено к тропической зоне. Нельзя забывать также, что отдельные черты кочевого поведения и ряд свойств, за которые эти муравьи получили общее название воинственных, встречаются у других муравьёв, не связанных систематическим родством с настоящими кочевниками. Сходные условия существования закономерно воспитывают у живого сходные особенности и черты. А способность совершать кочевки или скопом нападать на жертву, представляя своеобразное порождение эффекта группы, биологически важна в разных планах: частая смена пастбищ, расширение территории питания и обогащение пищевого ассортимента придают видам особую силу и жизненность, которыми так отличаются наиболее развитые кочевники.
Выше мы рассказывали о стратегических талантах кочевых муравьёв при наземных операциях. Но некоторые виды охотятся и на деревьях. Муравьи рассыпаются по веткам и, сцепляясь челюстями и ножками, образуют тонкие цепочки, которые, быстро удлиняясь, свисают с кроны до самой земли. По этим живым цепочкам на разные участки кроны взбегают новые фуражиры. Ветер раскачивает цепочки, забрасывает их с одного дерева на другое, и муравьи перебираются туда по своему воздушному мосту. Таким способом кочующие муравьи могут форсировать и небольшие реки.
Если колонне преграждает путь широкая река, то все муравьи свиваются в клубок, образуя огромный шар с личинками внутри. Эти шары плывут, не рассыпаясь, хотя муравьи в них все время перемещаются: те, что попали под воду, вскоре выбираются наверх, оказавшиеся на их месте тоже недолго здесь остаются. А прибьют волны шар к берегу, клубок рассыпается и орда шестиногих кочевников выбирается на сушу, выстраивается в колонну.
И вновь все, что своевременно не ушло с её пути, обречено. Из нелетающих спасаются одни паучки да кузнечики, и то не все, а лишь тех видов, которые лучше прыгают и способны вовремя унести ноги от опасности. Речь идёт о задних ногах: схватывая кузнечика, хищники первым делом отгрызают именно задние ноги, а потом без труда расправляются с беспомощным насекомым.
Некоторые североамериканские Эцитоны не образуют больших колонн, а охотятся на личинок и куколок других муравьёв, разоряя муравейники. Один вид необычно падок на жирные грецкие орехи и арахис. Муравьи этого вида почти не появляются на поверхности земли, все время прикрывают свои тропы навесами или сооружают неглубокие, но растягивающиеся иногда на сотни метров тоннели. Сводчатая дорога строится по мере продвижения колонны из кусочков земли с необычайной быстротой. Секреты её сооружения пока ещё не раскрыты. Есть и другие виды кочевых муравьёв, живущих преимущественно под землёй.
Слепые муравьи, идущие в задних рядах колонны, ориентируются по запаху, который оставляют передние. Если часть отряда отрезать от оставляемых авангардом ароматических вех, порядок движения нарушается. Известны случаи, когда муравьиная колонна, обманутая собственным запахом, начинала двигаться по кругу и продолжала это до тех пор, пока не выбивалась из сил.
Широко известен лабораторный опыт В. Вилера с Эцитонами, которых он заставил маршировать вокруг большой тарелки, наполненной водой. Они двигались, соблюдая все правила похода, — с разведчиками во главе, с конвоем по бокам, с рабочими в середине. Они шли чуть не в ногу по ровному краю тарелки, причем задние повторяли все углы поворотов передних, а правые двигались, определенно равняясь на левых. Так продолжалось час, два, десять, сорок часов.
Бессмысленный бег кочевников вокруг миски с водой позволяет лучше понять одновременно и тупую и мудрую основу их инстинкта.
Заканчивая главу о муравьях-кочевниках, следует сказать, как размножаются их семьи. Это происходит в лагере после того, как матка отложит среди обычных яиц такие, из которых выведутся не рабочие муравьи и солдаты, а самки и самцы. Молодая самка ещё не успеет выйти из кокона, а старая с частью колонны уже снимается с места и уходит в очередной поход, а молодая матка с оставленной ей частью семьи отправится отсюда своим путем. Из одной семьи-колонны образуются две.