Несколько мгновений он безотзывно смотрел на меня. А потом опустил взгляд в свою бумажку. Сглотнул. И принялся её комкать.
Глава 12
Я глянул на часы.
Холодало. Близилось утро. Еще десять минут — и мне нужно выходить в мой собственный наряд. Время поджимало.
Тем не менее, я невозмутимо глянул на Ковалева.
— Спасибо, товарищ лейтенант, — сказал я. — Это был верный выбор.
— Когда все это кончится, — сказал Ковалев, — все, кто участвовал в этом дебоше, пожалеют.
— Возможно, — кивнул я. — Но задание мы выполним.
Несколько мгновений я оценивающе смотрел на Ковалева. Думал, сможет ли он выполнить свои обязанности в таком состоянии. А выбора, в сущности, не было. Должен смочь. Если нет — это усложнит дело.
Война научила меня многому. В том числе и тому, что безвыходных ситуаций не бывает. Даже когда знаешь, что расстанешься с жизнью, все равно можно выполнить боевую задачу. Или, по крайней мере, унести с собой побольше врагов на тот свет. Что ж… Такой расклад тоже определенный выход.
И пусть наша ситуация была сложной, но совершенно не безвыходной.
— Пойдемте, товарищ лейтенант, — сказал я. — Вы мне нужны. Вы нужны Шамабаду.
Ковалев, опустивший глаза, вдруг поднял на меня взгляд. И взгляд этот был наполнен растерянностью. Непониманием.
И все же зам по бою встал. Потом поправил китель.
— Ребята, товарищ прапорщик, — позвал я. — Подойдите. Есть план, как нам все это дерьмо вычистить.
Нарыв с Уткиным переглянулись, но решительно пошли к столу начальника заставы, рядом с которым я уже ждал. Присоединились и Малюга с Алимом. Только ГРУшники остались на местах. Даже не пошевелились.
Когда мы собрались, я смахнул со стола невпопад разбросанные там бумажки. Потом направился к стене и отдернул занавеску, за которой покоилась большая карта участка Шамабада. Снял ее. Разместил на столе.
Остальные затихли в ожидании того, чего же я им скажу. Даже Черепанов с Вакулиным не спешили подавать голос. Только внимательно смотрели.
Я глянул на ГРУшников.
— Товарищи капитаны, просим к столу, так сказать.
Вакулин глянул на Лазарева. Тот недовольно насупился. Только и сделал, что бросил на меня холодный взгляд исподлобья.
— Вы как, товарищи капитаны? — ухмыльнулся я. — Будете продолжать операцию с нами или отсидитесь?
— Какую операцию? Которую вы сорвали? — наконец подал голос Лазарев.
— «Ловца Теней» готовило много людей, — подхватил Вакулин. — К тому же несколько недель. Все должно было проходить в строжайшей секретности не просто так. На то есть серьезные причины. И самая первая — слежка противника. А она осуществляется постоянно.
Я молчал, глядя на капитанов ГРУ. Остальные пограничники тоже ничего им не говорили.
— Не исключено, — продолжил Вакулин, — что «Призраки» скоро узнают о том, что творится тут, на заставе. И могут просто отменить операцию.
— Мы упустили шанс, Селихов, — сказал Лазарев угрюмо, — шанс, которого может больше не представиться.
— Не нравится мне это название, — сказал я немного погодя. — «Ловец Теней». Больно оно пафасное какое-то.
Лазарев в недоумении приподнял бровь. Вакулин просто уставился на меня. Лицо его не выражало абсолютно ничего. Пограничники тоже все как один наградили меня озадаченными взглядами.
— Мне больше вот какое нравится, — улыбнулся я. — Как вам «Большой переполох на маленькой заставе»?
Малюга глуповато хохотнул. Остальные пограничники снова переглянулись.
— Как-то длинновато, — с полной серьезностью заметил Уткин.
— Зато полностью отражает то, что я хочу вам, товарищи, предложить, — я обернулся к капитанам. Сказал им: — ну что, товарищи капитаны? Будете участвовать в нашем маленьком переполохе?
Несколько мгновений оба ГРУшника сидели в абсолютном молчании. Потом Вакулин вдруг хлопнул себя по бедрам, а потом медленно и даже как-то устало поднялся со стула. Пошел к нам.
— Ты это серьезно? — окликнул его Лазарев.
— Вполне, — Вакулин обернулся и заглянул Лазареву в глаза. — Стоит признать, Селихов повел очень хитрую игру, когда вывел нас на чистую воду. Он тщательно наблюдал за нами. А потом использовал нашего же информатора против нас. Вкинул дезинформацию.
Теперь Вакулин перевел свой взгляд на меня. А потом продолжил:
— У товарища Селихова, кем бы он ни был, блестящий аналитический ум и стальная выдержка. Пожалуй, мне будет интересно хотя бы послушать, чего ж такого он может нам предложить в этой непростой ситуации.
— Будет непросто, — покачал я головой. — Но если мы сделаем все правильно и четко, должно сработать.
— Ты слышал его, Емеля? — Вакулин хмыкнул и снова взглянул на своего коллегу. — Говорит, должно сработать. Не хочешь послушать?
Пожидаев, которого мне уже привычнее было называть про себя Лазаревым, несколько мгновений помедлил. Потом все же встал и нехотя отправился к столу.
Все, кто был в комнате, склонились к карте.
— Ну и что? Что делать-то будем? — спросил наконец старшина Черепанов.
— А вот что, — я улыбнулся. — Попробуем обратить события, что произошли нынче ночью на заставе, в нашу пользу. Смотрите, как мы поступим…
Тогда я подробно и четко стал излагать всем свои мысли — план действий. План этот был непростым в исполнении, но совершенно простым по своей сути.
Пограничники слушали внимательно, почти не перебивали. Изредка кто-нибудь из них вклинивался, задавал какой-нибудь вопрос. Я отвечал.
Капитаны ГРУ слушали в полнейшем молчании. Вакулин иногда кивал. Делал задумчивое лицо. А потом вдруг вовлекся. Стал накидывать и свои идеи. Часть из них отвергалась, а часть пришлась очень даже кстати.
Лазарев, напротив, молчал. Он только все больше и больше хмурился. Становился все темнее лицом и все молчаливее.
— Чтобы все провернуть, — сказал наконец Черепанов, когда я закончил, — нужно оповестить остальных о том, что будет тут происходить. Ну… Ну или по крайней мере большинство.
— Нет, — покачал я головой. — Пусть несут себе службу в штатном режиме. Когда закрутится, тем убедительнее будет наша уловка.
— Главное, чтобы нас свои же не постреляли, — задумчиво сказал Вакулин.
— Ты что, действительно пойдешь на это? — удивился Лазарев. — Действительно будешь участвовать в этом балагане, придуманном на коленке?
Вакулин посерьезнел.
— Мне этот расклад совсем не кажется балаганом, Емеля. Просто, грубо — да. Но должно сработать. Призраков подстегнет видимая легкость мишени, а еще ограниченность во времени. Ну, конечно, мнимая. Такая, в которую мы поможем им поверить.
Лазарев молчал. Лишь не отрывал взгляда от своего товарища.
— Емеля, ты с нами? — спросил Вакулин холодно.
Лазарев не выдержал его взгляда. Опустил глаза.
— Слишком ненадежно. Слишком много надежды на «авось». «Ловец Теней»…
— «Ловец Теней», — перебил я его, — предполагал долговременное ослабление боевой готовности заставы. А вот наш «Маленький переполох» создаст лишь видимость таковой. Причем на краткое время.
— Да, — согласился Вакулин, — план не идеален. Но и «Ловец» не был идеальным. А Селихов предлагает неплохой выход. Мы спровоцируем «Призраков» действовать. Причем будем на шаг впереди и приведем их туда, куда надо. Вот только…
Вакулин обратил свое лицо ко мне.
— … вот только нам нужно, чтобы наши сержанты участвовали в операции. Нужна засада. Тогда есть высокая вероятность того, что мы сдюжим.
— Этот вопрос мы решим, — покивал я, — решим, когда я вернусь из наряда. Время еще есть.
Вакулин тоже кивнул. Потом обратился к Лазареву:
— Ну так что?
Капитаны напряженно уставились друг на друга. Лазарев сжал губы. Его явно терзали сомнения.
— Думается мне, — усмехнулся я Лазареву, — вам, товарищ капитан, по долгу службы придется участвовать. Уж не отвертитесь.
Вакулин немного погодя вздохнул.
— Хорошо. Благо, они пойдут к нам только завтра ночью, а не сегодня, как информатор говорил сначала. Хотя бы будет время придумать, что я начальству скажу, когда вся эта ваша авантюра провалится, а «Призраки» улизнут обратно на сопредельную территорию.
В бане было сухо и прохладно. Едва уловимый смолянистый запах древесины висел в воздухе.
Сержанты с Матузным сидели по лавкам. Руки им связывать не стали. Они повесили головы. Смотрели на нас с Вакулиным недоверчиво и хмуро.
Матузный же забился в уголок. Прижался к стенке и боялся даже взглянуть на меня. Казалось, от прошлого рядового Матузного, который всегда держался с иронией, цинизмом и долей ехидного юмора, не осталось и следа. Он стал другим.
Стал загнанным, словно беззащитный зверек, прижатый к стенке.
Забавно, но не заметь я в Матузном его странного, слишком уж бойкого в отношении нового начальства заставы поведения, никогда бы не подумал, что он мог пойти в шестерки.
Матузный всегда был человеком, который трижды подумает, прежде чем лезть в пекло. Человеком, который предпочтет не делать ничего, если почувствует хоть малую вероятность того, что его шкуре что-то угрожает.
И тем не менее, он делал. Он служил, сражался, рисковал жизнью, если придется. Хотя я видел, как тяжело ему дается такая служба. Как тяжело ему дается рисковать, если просто «надо». Признаюсь, до недавнего времени это вызывало у меня уважение.
Но Матузный не выдержал служить из-под палки. Видать, что-то ему такое пообещали эти ГРУшники, раз он решился на предательство. И тем самым разрушил к себе любое мое уважение.
— В общем, ваша служба еще не прекратилась, — сказал Вакулин, заложив руки за спину. — Операция проводится и дальше. Правда…
Он глянул на меня.
— Правда со значительными изменениями. Но ваша роль прежняя. Потому на время текущих, а потом и новых пограничных суток предлагаю вам, товарищи, оставить любые разногласия с личным составом Шамабада.
Он вздохнул, видя, что его слова не слишком-то впечатляют сержантов.