— Разведка тебя немного подвела, — ухмыльнулся я.
— Разведка, — повторил за мной Хан. — Наша разведка прогнила изнутри. Везде предатели. Везде двойные шпионы. Информация утекает еще раньше, чем доходит до получателя. Уже сложно понять, где правда, а где ложь.
Несмотря на болезненный вид, Хан хитровато улыбнулся мне. Заглянул в глаза прищуренным взглядом.
— Не так ли, Саша? — спросил он.
Я ему не ответил. Просто повел лошадь дальше.
— Мы с тобой похожи тем, — продолжил Тарик, — что когда все кончится, о нас забудут. Наши усилия не оценят по заслугам. А еще — мы с тобой останемся в виноватых. Оба.
— Если ты уже окончательно духом пал, — сказал я, — то кончай ныть. Это начинает раздражать.
— Не веришь мне? — хмыкнул Тарик. — Ведь ты взял меня живым не просто так. Ты веришь, что советская разведка выбьет из меня что-то важное. Что-то касающееся «Пересмешника», о котором ты слышал.
Я молчал. Просто шел вперед, словно механизированный автомат. Просто переставлял ноги, чтобы достичь места назначения.
Хан замолчал. Потом он с трудом шмыгнул носом. И продолжил:
— Мы с тобой похожи еще и потому, что и твои, и мои старания окажутся напрасными, Саша. Я гнался за микрофильмом, который уже давно в руках советской разведки. А ты гнался за командиром «Призраков Пянджа».
Я обернулся к Тарику. Взгляд его был холодным и каким-то безжизненным. Ничего не выражающим.
— Командиром, — продолжил он, — который ничего не знает. И не даст ни КГБ, ни ГРУ, ни кому бы то ни было еще никаких сведений.
Я остановился. Вслед за мной перестала переставлять ноги и кобылка. С негромким храпом она застыла на месте и тут же опустила голову. Принялась жевать какой-то сухенький кустик.
Мы с Тариком безотрывно смотрели друг другу в глаза. Тогда я поправил ремень винтовки на плече. Повернулся к нему всем телом. И усмехнулся.
На измученное лицо Тарика пала тень. Он нахмурился.
— Сейчас это неважно, Тарик, — ответил я ему погрубевшим, хрипловатым от жажды голосом и потянулся за фляжкой. — Сейчас это не имеет значения.
Глава 26
Сухонькое, кривое дерево возвышалось над ним. На фоне неба, казавшегося почти белым от палящего солнца, деревце выглядело каким-то черным. Безжизненным. Зато отбрасывало тень.
И под этой тенью сидел связанный Тарик Хан.
Шурави привел его туда, где скрывалось семейство пуштунов, что приютило их обоих. Это была каменистая низинка под высоким, несколько скалистым холмом.
Оказавшись здесь, Тарик подумал, что низина эта получилась оттого, что когда-то, много-много лет назад, с холма сошла сель. Дожди со временем размыли землю, обнажив камни. И сейчас эти камни стали их укрытием. Стали временным прибежищем на пути к Пянджу.
Тарик пошевелился. Попытался повести стянутыми веревкой плечами, но получилось у него не очень. Тогда он осмотрелся.
Шурави вместе со стариком стояли в стороне. О чем-то говорили. Тарик не слышал, о чем именно. Слишком далеко.
Девушка по имени Мариам хлопотала. Она аккуратно делила немногочисленную еду, что дала с собой брату и отцу, когда те угоняли отару на выпас. Делила поровну, чтобы все в группе могли хоть чуть-чуть утолить голод перед дальнейшим переходом. Шурави сказал, что больше остановок не будет.
Тарик некоторое время наблюдал, как она рвет лепешку и на его долю. Удивительно, даже здесь Мариам продолжала заботиться о мужчинах, как могла.
Мариам встала, отдала Кариму кусочек лепешки. Потом воспитанно, но молча, покормила Хана. Дала попить воды. Дальше она понесла нехитрый паек отцу и шурави.
Облизнув влажные от воды губы, Хан глянул на мальчишку. Карим сидел на камне, в тени большого булыжника. Сидел и крутил в руках компас.
— Эй, — позвал Хан.
Мальчишка вздрогнул. Глянул на Тарика. В его глазах на миг блеснул страх, но потом мальчик нахмурился. Посмотрел на Хана волком.
— Ты знаешь, который сейчас час? — спросил Тарик на пушту.
Мальчик сдвинул рукав, глянул на часы.
— Три часа десять минут, — сказал он, недолго поморщив лоб, явно пытаясь прочитать время.
— Это ведь мои часы, да? — кивнул ему Тарик.
Мальчик не ответил.
— Вижу, что мои, — улыбнулся Хан. — Ничего. Будем считать, что я подарил их тебе.
Карим, нахохлившийся, словно воробьенок, снова уставился на компас.
— Красивый компас, — сказал Тарик на пушту. — Твой?
Мальчишка сглотнул. Снова уставился на металлический приборчик, который крутил в руках.
— Он Сашин. Я видел, как Саша смотрит по нему направление и заинтересовался, — мальчик поднял взгляд на Тарика. — Он дал мне посмотреть.
— Можно посмотреть и мне? — сказал Хан тихо.
Мальчик сжался. Втянул голову в плечи.
— Не бойся меня, — улыбнулся ему Хан. — Твой друг шурави победил меня. Вряд ли я уже дойду куда-то в одиночку. К тому же…
Тарик Хан с трудом пожал плечами.
— … К тому же я связан. Если бы я даже захотел, то не смог бы тебе ничего сделать. Твоей сестре я же ничего не сделал. Ведь так?
Мальчик щелкнул крышкой компаса. Прижал и спрятал его в ладонях.
— Зачем тебе?
— Просто хочу посмотреть, — сказал Хан. — Он выглядит интересным. Я много компасов видел на своем веку. Но таких мне еще не попадалось.
Карим несколько мгновений просто пялился на Тарика.
— Если ты меня боишься, — невинно улыбнулся ему Хан, — я тебя понимаю. Меня многие боятся.
Мальчик нахмурился.
— Я не боюсь.
— Но не подходишь.
Карим несколько секунд колебался, но потом все же медленно встал. Аккуратно, словно двигаясь к заарканенному волку, пошел к Хану.
— Ты очень смелый мальчик, — сказал Тарик Хан с какой-то отеческой добротой.
— Я не мальчик, — Карим застыл на месте.
— Конечно же. Конечно не мальчик. Ты мужчина. Ты защитник своей семьи, — Хан бросил взгляд на старого Абдулу. — Как и твой отец.
Мальчик возобновил шаг. Подойдя к Тарику, присел рядом, но на расстоянии вытянутой руки.
— Разреши мне?.. — Тарик кивнул на компас.
Мальчик протянул руку. Металлический, видавший виды диск покоился в его ладони.
— Можешь открыть?
Мальчик открыл. С щелчком откинулась крышка, обнажив маленькое металлическое зеркальце на обратной стороне. А еще — циферблат со стрелкой.
Стрелка указывала на север, как и нужно. Тарик всмотрелся в нее. Всмотрелся внимательно. На несколько мгновений он замер без всякого движения, даже совсем не дыша.
Когда стрелка дернулась так сильно, что описала полный круг, Тарик поднял глаза.
Мальчик, тоже заметивший это, округлил свои.
— Видимо, где-то залежи железа. Магнитная аномалия, — улыбнулся Тарик. — Ты знаешь, что такое магнитная аномалия?
Карим покачал головой. Тарик Хан хитровато улыбнулся.
— Спасибо, что показал, Карим. Это хороший компас. Красивый.
— Выдвигаемся, — сказал я, возвращаясь в тень за своими вещами.
Мариам с Каримом встали. Мальчик перекинул через голову свою шерстяную сумку. Абдула взял посох.
Я приблизился к Тарику. Хан, сидевший под деревом, поднял на меня усталые глаза.
— Поднимайся, — сказал я, схватив его за кольца веревки и потянув вверх.
Абдула подоспел с другой стороны. Помог Хану подняться на ноги.
— Я пойду пешком? — спросил Хан.
— Поедешь. Нельзя, чтобы ты нас замедлял.
Хан сглотнул. Обернулся и глянул на солнце.
— Какой дорогой ты пойдешь?
— Какой надо, — сказал я и накинул ремень винтовки на плечо. Пошел к лошади, чтобы привести ее.
— Ты хочешь отправиться к Белой Горе, — громко сказал мне Хан, — прямиком к заставе, по равнине. Так?
Я обернулся. Глянул на Хана. Абдула с его семейством нерешительно мялись, ожидая моего ответа.
А отвечать я, собственно говоря, не собирался. Просто пошел дальше.
— Этот путь кажется тебе более близким, — продолжил Хан. — Более простым. Там есть дорога и нет скал. Там простой брод, за которым сразу твоя застава. Там рядом кишлак Комар, где можно спрятать Абдулу и его семью. Так?
— Жаль, что силы болтать у тебя еще остались, — сказал я, снимая поводья лошади с сухого куста колючки.
— Это будет ошибка, — покачал головой Хан. — Если мы пойдем равниной, люди Шахида увидят нас издали. А я почти уверен, что после того, что ты сделал сначала со старейшиной, а потом и с их подельниками, они станут искать тебя до самого Таре Ныза, до Узкого Шипа.
— С чего тебе помогать нам советом, Хан? — спросил я. — Я же знаю, что ты предпочел бы оказаться в руках душманья, чем нашей советской разведки.
— Я знаю, что ты не сдашься им без боя, шурави, — проговорил Хан немного погодя. — А в таком бою у меня нет никаких шансов. Да и видит Аллах, что на открытой местности шансов против конников не будет ни у кого из нас. Даже у тебя.
Я никак не отреагировал на его слова. Просто снял поводья с колючки и повел к Хану кобылу.
— Нужно идти между скал, — сказал Тарик, — так мы преодолеем путь незаметнее. Если за нами будет погоня — там есть где спрятаться. Есть где занять оборону.
Я просто вел лошадь. Абдула переглянулся с Мариам. Но смолчал.
— Да, переправа там сложнее. Река бурная, — продолжил Хан, — но такая дорога безопаснее, хоть и дольше.
Я подвел к Тарику лошадь. Заглянул ему в глаза и сказал:
— Абдула, помоги мне усадить этого сукина сына на лошадь.
— Конечно, Саша, — старик торопливо отложил свой посох, подошел к Хану и взял его за одежду.
— Ты совершаешь ошибку, шурави, — сказал Хан тихо.
— Я знаю тебя, Тарик, — ответил я. — И знаешь, что я тебе скажу? Чтобы ты ни задумал, этого не будет.
Мы отправились в путь. Когда почти выбрались из холмистой местности к равнине и дороге, то услышали топот копыт.
Оставив Мариам, Карима и Хана у подножия невысокого холма, мы с Абдулой поднялись на его вершину. Залегли.
Перед нами развернулась раскаленная пустыня. Настолько белая, что слепила глаза. На ее фоне едва выделялась длинная дорога, пересекающая ее и тянущаяся к Пянджу.