— Проклятые предатели, — пробормотал один из агентов.
— Предатели не мы, а Гордон и Бремнер, — ответила Сара.
— Расскажи это Бено и Мэтту, — выкрикнула женщина. — Вы пришили их в грязном мотеле.
— Они знают только официальную версию, — сказал Саре Флорес, покачав головой.
Он заставил двоих агентов-мужчин внести все еще не пришедшего в себя Гордона в раскаленный солнцем полутемный ангар, снять с себя рубашки и брючные ремни. Ашер ремнями скрутил им руки за спиной. Затем связал женщину. Сара разрывала рубашки на полосы. Ими Флорес связал руки Гордону, а потом и ноги всем четверым. Затем затолкал им во рты кляпы.
Вывернув карманы у связанных, Сара сгребла содержимое в свой рюкзак. Она захватила даже мелочи в надежде, что они смогут помочь ей понять то, что происходит вокруг нее.
Наконец Флорес выпрямился и почесал стволом пистолета обросший подбородок. Он разглядывал Гордона.
— Мы должны избавиться от него, Уокер, — сказал он, помолчав. — Он никогда не забудет, что проиграл. Тэйт — зациклившийся маньяк, это больше чем опасно.
— Может быть, ты и прав, — устало ответила Сара.
— Если ты не можешь, я сделаю это сам.
Веки Гордона дрогнули — к нему возвращалось сознание. Сара посмотрела на его квадратное лицо под шапкой растрепанных каштановых волос. Он еще не контролировал себя, и в его чертах явственно проступали жестокость и вероломство.
Наверное, надо было позволить Флоресу прикончить его. Гордон причинил ей много зла, может быть, больше, чем кто бы то ни было, — она до сих пор не помнила ничего из того, что имело отношение к ее превращению в Лиз Сансборо. Злоба, еще недавно клокотавшая в ней, опять начала подниматься.
Вдруг Сара осознала, что Флорес ждет ее ответа. В ангаре стояла духота, и с них ручьями лил пот. Она взглянула на трех спутников Гордона. Их глаза были полны ненависти, но кляпы надежно изолировали звук. Каждый из троих с легкостью убил бы Флореса и ее. Но они были убеждены в своей правоте, и выбор был сделан.
Вдали послышалось завывание сирены.
— Нет, — решилась Сара. — Я ему не судья. Не могу я убить человека только за то, что он чуть не убил меня.
— Это твоя ошибка, Уокер.
— Может быть. Но другого пути у меня нет. Лиз Сансборо его бы пристрелила, но я — Сара Уокер. Давай-ка убираться отсюда.
В это время Гордон открыл глаза. Он слышал слова Сары. И его взгляд, обращенный к ней, был полон ненависти. Сара вспомнила китайскую пословицу: сделай человеку добро, и он никогда тебе этого не простит.
Сара и Ашер оттащили связанных агентов в угол, проверили узлы и загородили всех четверых ящиками так, чтобы их было труднее обнаружить. Выходя из ангара, Флорес запер дверь снаружи навесным замком.
Сирена теперь завывала где-то совсем близко. Остановившись на секунду, они определили, с какой стороны доносится звук, и побежали к стоящим в ряд громадам самолетов.
Глава 30
Сара и Ашер спрятались за гаражом для вспомогательной аэродромной техники. Звук сирены приближался, если сейчас броситься бежать, можно лишь выдать себя с головой. Сара вжалась спиной в стену, крепко сжимая «беретту» обеими руками. Лицо ее до сих пор горело от оплеух Гордона.
Пронзительный вой, достигнув апогея, стал понемногу затихать, удаляясь от того места, где они скрывались.
— Они поехали к воротам, — тихо сказала Сара.
— Пронесло, — ответил Флорес, предплечьем утирая вспотевший лоб.
Беглецы воспользовались как прикрытием складом, на фронтоне которого ярко-синими буквами было выведено: «Интернэшнл кейтеринг». Они остановились в дверях помещения, напоминавшего гигантскую пещеру. Множество людей, одетых в такую же униформу, толкали груженные консервированными продуктами и хлебом тележки в дальний конец склада к отделанной нержавеющей сталью кухне.
На них тут же набросился с ругательствами низенький, коренастый человек.
— Черт побери, где вас носит? Здесь я слышал выстрелы…
Это был местный менеджер компании, который получил от Абнера Белдена инструкции посадить их на парижский рейс.
— Ничего страшного, — спокойно ответил на его возмущенные вопросы Флорес. — Проведите нас в самолет.
— Черт, я уже отправил грузовик с провизией. А что делать, иначе эти чертовы самолеты никогда не загрузишь. Следующий…
— Ладно, пусть будет следующий, — прервал его Ашер. — Пошли.
Менеджер почесал голову и подвел их к большому грузовику, кузов которого был снабжен подъемным устройством для облегчения погрузки и выгрузки. Сейчас кузов был пуст, подъемник сложен. Сара и Флорес забрались в кабину, провожатый сел за руль, и они поехали. Шум двигателей самолетов все нарастал, и менеджер выдал каждому по паре наушников. Грузовик медленно пробирался мимо выстроившихся в ряд «Боингов-747» и «ДС-10».
— Вот этот — парижский! — прокричал менеджер, указывая на один из «Боингов».
— Небольшое изменение в плане! — орал в ответ Флорес. — Нам нужен борт, который летит в Копенгаген!
— Флорес… — начала было Сара, но он покачал головой, успокаивая ее.
Коротышка с любопытством уставился на них, потом пожал плечами.
— Ладно, дело ваше. Вот копенгагенский! — крикнул он, притормаживая у другого «Боинга-747».
Подогнав грузовик почти вплотную к лайнеру, менеджер, показывая на него рукой, сказал:
— Значит, так. Самолет перед вами. Сопровождающим я все объясню. Не знаю, что у вас за дела, но в любом случае желаю успеха.
— Еще одно изменение в плане: вы полетите с нами, — отчеканил Флорес.
Глаза менеджера, полуприкрытые тяжелыми веками, широко раскрылись. Флорес, придвинувшись к нему, снова заговорил:
— Поймите, это для вашего же блага. Стрельбу, которую вы слышали, устроили преследующие нас придурки. Они так просто не успокоятся и обязательно выйдут на вас. Учтите, эти парни не будут с вами церемониться. Так что скажите сопровождающим, что в Копенгагене — чрезвычайное происшествие, и вам надо лететь туда, чтобы разобраться на месте. Вам ведь наверняка приходилось и раньше делать такие вещи, не так ли?
Менеджер судорожно глотнул, в глазах его внезапно появился страх. Он шагнул в салон самолета и принялся объяснять, что инструктирует двоих новичков, которые летят в Копенгаген, чтобы увидеть, как организована работа компании в Европе.
— Что ты затеял? — шепнула Сара на ухо Ашеру.
— Гордон и его люди в конце концов освободятся и устроят облаву во всем аэропорту, — ответил он. — Гордон видел нашу униформу. Он поймет, что мы хотим улететь в Париж под видом служащих «Интернэшнл кейтеринг», и в парижском аэропорту нас будут ждать люди Бремнера. Есть только один способ сбить их со следа.
— Я поняла, — улыбнулась Сара. — Гораздо легче попасть в Париж по земле, чем по воздуху.
— Ага, — ухмыльнулся Флорес. — Таков у нас резервный план.
Менеджер продолжал разговаривать с экипажем.
— Я припаркую где-нибудь грузовик, — сказала Сара. — Вон там есть служебная лестница, по ней я потом поднимусь сюда.
Она захватила «беретту», спустилась и перегнала грузовик к другому самолету. Поднимаясь по лестнице, Сара незаметно, но внимательно осмотрела доступный взгляду участок аэропорта, окна терминала и дверь в зону паспортного контроля.
В зале ожидания двое офицеров денверской полиции внимательно всматривались в толпу пассажиров. Сара с деловым видом прошла мимо них. Около двери, ведущей туда, где стоял «Боинг», готовый к полету в Копенгаген, у Уокер возник простой и ясный в подробностях план, как заманить и убить в каком-нибудь глухом и безлюдном уголке (здесь их было множество) этих полицейских.
В висках застучало. Она чувствовала, что раньше убийство было для нее чем-то немыслимым, однако план возник во всех деталях помимо ее сознательной воли. Как же разобраться во всем этом?
Ни один из офицеров не обратил на нее внимания. Сара миновала служащего, регистрирующего пассажиров, и пошла по длинному трапу-тоннелю, ведущему к ее с Ашером самолету. Войдя в служебный отсек, Сара сняла форму, надела джинсы и футболку и прошла в пассажирский салон. Флорес был в салоне и уже успел переодеться.
Когда самолет взлетел, Флорес, внимательно глядя прямо в глаза Саре, спросил:
— Почему?
Она поняла: он недоумевал, почему она оставила в живых Гордона Тэйта.
Сара посмотрела в иллюминатор. Самолет набирал высоту.
— Ты когда-нибудь читал Авраама Маслоу?
— По-моему, нет.
— Это выдающийся психолог, — пояснила она. — В колледже я изучала его книгу «Психология человека», и это помогло мне кое-что прояснить в природе человеческого существа. Кроме того, я поняла, какой мне хотелось бы стать.
— Ну и что говорит Маслоу? — спросил Ашер.
— Что издавна так повелось: психология изучает невротиков и психопатов. А изучением здоровых людей, занятых продуктивной деятельностью, по сути, никто не интересовался. То, что он и его коллеги выяснили, очень отличается от традиционной психологии.
— И что же это?
— Нашей природе свойственно стремление к определенным ценностям. Удовлетворив первичные потребности в пище, воде и жилище, мы начинаем стремиться к совершенству, справедливости, красоте, правде, сочувствию, творческому труду и прочему.
— Типы, с которыми мне приходилось общаться, о правде и сочувствии думают в последнюю очередь, — заговорил Ашер. — Творческий труд, говоришь? Как бы не так! Единственное, к чему они стремятся, так это набить собственные карманы.
— Я понимаю. Маслоу утверждает, что это случается, когда люди вынуждены подавлять свои подлинные инстинкты. Другой психолог, Карен Хорни, считает, что каждый раз, когда мы совершаем какой-либо бесчестный поступок и испытываем по этому поводу чувство вины, он как бы регистрируется внутри нас. То же самое происходит, когда мы совершаем благородный поступок. Другими словами, каждый из нас в душе взвешивает собственные действия на весах справедливости. В зависимости от того, что перевешивает, мы либо нравимся себе, либо чувствуем себя людьми недостойными, не заслуживающими любви. Соответственно этому мы себя и ведем.