— Теперь мы знаем, что не рядом с тобой.
— Уже легче! — обрадовался Перси, и в нем проснулось любопытство: — Выходит, Ковальчук отпал?
— К нему остались вопросы, — не стал вдаваться в подробности Кейдж.
— Тогда, кто же: Ливицки, Грей, Берд? Ну не Саливан же?
— Марк, не будем бросать на них тень. Пока могу сказать только одно: русская контрразведка ищет Фантома среди тех, кто имеет отношение к секретам, которые прошли по его первому перечню.
— А по второму?
— Уточняем через нашего источника в России.
— Источника? В России?!
— Да.
— Его информации можно верить?
— Абсолютно!
— Давно сотрудничает?
— Марк, на такие вопросы ответы не дают.
— Ах да, конечно.
— Итак, что ты можешь сказать о перспективах работы с Фантомом? — вернулся к главному вопросу Кейдж.
Его настойчивость уже не раздражала Перси. Вероятность провала Фантома его не смущала, такова была судьба большинства агентов. Отбросив последние сомнения, Перси решительно заявил:
— Надо рисковать. Как говорят русские: овчинка стоит выделки. Тем более, если есть возможность контролировать действия русской контрразведки.
— К сожалению, только косвенно.
— Это немало.
— То есть, ты хочешь сказать, что готов к работе с Фантомом?
— Да, но если не будут вставлять палки в колеса.
— Палки я беру на себя, — заверил Кейдж и впервые за время беседы улыбнулся.
— В таком случае я не вижу препятствий в работе с ним, — подтвердил свою готовность Перси.
— Вот и договорились! Когда ближайшая явка?
— В первой половине октября.
— Больше месяца. Достаточно времени, чтобы тебе как следует отдохнуть и набраться сил.
— А как же Саливан? Он будет против.
— Вопрос твоего отпуска уже согласован с Директором.
— То есть, я могу ехать домой?!
— Хоть сейчас.
— Спасибо, Фрэнсис! Сентябрь — мое любимое время года, — растрогано произнес Перси.
— Вот видишь, как все удачно сложилось. Так что, хорошего вам с Маргарет отпуска, — Кейдж дал понять, что разговор окончен и поднялся из кресла.
Из кабинета Перси вышел сам не свой от радости. Карьерные качели подняли его со дна и снова вознесли к вершине. Саймон как в воду глядел, когда говорил, что Фантом со своими материалами перевесит все страхи бюрократов от разведки и наветы злопыхателей. Но сейчас Перси не хотел думать ни о них, ни о Кейдже, он рвался в отпуск, чтобы дома, в кругу семьи, забыться повседневными заботами и тихими радостями семейной жизни.
— Тебя отпустили в отпуск? — догадалась Маргарет, когда он вернулся в отель.
— Да! И немедленно! — выпалил Перси.
— Но сначала…
Слова Маргарет потонули в его поцелуях. Покружив по комнате, они свалились в кровать и залились счастливым смехом. Потом были лихорадочные сборы, аэропорт, самолет и, через полтора часа полета, под крылом появился тихий, по-домашнему уютный городок Бойз — столица штата Айдахо.
Он с увлечением окунулся в домашние дела. Истосковавшиеся по работе руки не выпускали пилы, рубанка и молотка. К середине сентября на берегу речушки появился летний флигель: сбылась давняя мечта Маргарет. Вечерами они собирались на террасе за ужином и наслаждались воркующим журчанием воды, щебетом птиц и пьянящими запахами леса. По уикэндам из города приезжали Мэри с внуком, и тогда дом наполнялся жизнерадостным детским смехом и веселыми голосами.
В этих приятных заботах и тихих радостях незаметно подошел к концу отпуск. Перси с грустью поглядывал на календарь: тридцатого сентября ему предстояло прибыть на службу в Киев. На этот раз Маргарет настояла на том, чтобы они отправились вместе. Он не стал возражать, предыдущие пять месяцев холостяцкой жизни порядком надоели, к тому же Джимми подрос, и ее заменила нянька. Наступило 28 сентября и Перси с Маргарет отправились в аэропорт, чтобы спустя сутки оказаться в бурлящем политическим страстями и густо опутанным шпионской паутиной Киеве.
Ранним утром 29 сентября в аэропорту «Борисполь» их встретил Дик Динар — самый молодой из сотрудников резидентуры. По дороге в город он рассказал последние горячие новости и сплетни, гулявшие по посольству и в резидентуре. Самой обсуждаемой была та, что касалась Ковальчука. На его место прибыл новый сотрудник. Перси не стал углубляться в эту болезненную для него тему…
На Украине наступила пора золотой осени и ее столица выглядела чудесным бриллиантом в неповторимой золотисто-багряной оправе листвы. Привольно раскинулись на холмах и крутых берегах Днепра древние святыни: Киево-Печерская Лавра, Владимирский и десяток других соборов. От них, и Перси ощущал это каждой клеточкой своего тела, исходила исполинская мощь загадочной славянской души. Мощь, которую он, а вместе с ним Саливан и сотни других сотрудников ЦРУ здесь, в Киеве, а также в Москве и Минске должны были низвести на нет. Но ему не хотелось думать не об этом, не о предстоящей работе, он все будто был в отпуске. Однако дела сами напомнили о себе. Не успели они с Маргарет подняться в квартиру и разобрать чемоданы, как зазвонили телефоны.
Первым позвонил Берд, его интересовала старая разработка по русскому журналисту. Вслед за ним напомнил о себе Дункан и дал понять, что пора готовиться к явке с Фантомом. Перси уже не мог усидеть на месте и отправился в посольство, но прежде чем подняться к Саливану, решил пройтись по кабинетам и понять какие ветры веют в резидентуре. Но Саливан вызвал его к себе.
За время отпуска, как показалось Перси, старомодные очки резидента стали еще больше, а холодные рыбьи глаза совсем обесцветились. Сухо поздоровавшись и ограничившись парой дежурных вопросов об отпуске, Саливан принялся монотонным голосом бубнить о сложности политической обстановки в Украине, вездесущих агентах ФСБ, которые ухитрились забраться под стол президента Ющенко и средь бела дня таскать секреты из-под его носа. Терпеливо выслушав эту словесную жвачку, Перси возвратился к себе в кабинет и до позднего вечера занимался материалами, поступившие в резидентуру за время его отпуска.
На следующий день ему было не до бумаг. Агенты обрывали телефон и вызывали на явки. На третий день он уже забыл об отпуске, и крутился между явками с агентами и встречами с конфидентами из властной политической тусовки. Те и другие завалили его компроматом на конкурентов, и, кажется, готовы были продать мать родную, только бы набить себе карманы. В лихорадочной текучке буден он не забывал о главном: предстоящей явке с Фантомом.
Помнили о ней и Саливан с Саймоном. С 6 октября Саливан принялся теребить Перси, а десятого из Москвы позвонил Саймон и поинтересовался датой явки. Перси сообщить было нечего: Фантом хранил упорное молчание. Закончилась первая декада октября, а сигнал от него все не поступал. Прошла еще неделя, у Саливана иссякло терпение, и он потребовал: «…Пошевелить агента».
17 октября в сети Интернет, на сайте «Ракетная техника. Новинки, изобретения» резидентура ЦРУ поместила внешне безобидный текст, в котором назначала явку своему агенту:
Майк для Фантома.
Прошу Вас по известному каналу подтвердить возможность нашей встречи. Предлагаем провести ее в Государственной Третьяковской галерее 23 октября в тринадцать часов у картины «Петр I допрашивает царевича Алексея в Петергофском дворце». Вас будет ждать известный человек.
Глава 6
Подошло время докладов начальников управлений ФСБ по военным округам, а в кабинете Градова все телефоны, кроме прямой связи с Директором, молчали. Он дал команду дежурному по Департаменту: в ближайший час его ни с кем не соединять, и на то имелись веские причины. Накануне в адрес Фантома-Кочубея поступило указание ЦРУ — срочно выйти на связь с Майклом-Перси. Но не время, его хватало, чтобы обеспечить оперативный контроль над явкой с американским разведчиком, а иные причины заставили Сердюка, Писаренко, Агольцева и Кочубея собраться на совещание у Градова.
В кабинете царила напряженная тишина. Сам Градов нервными шагами мерил кабинет и бросал на подчиненных тяжелые взгляды. Они прятали глаза, так как знали, чего будет добиваться Перси на явке с Кочубеем — секретов «Тополя». А с секретами снова возникли серьезные проблемы. Ракетчики генерала Соловцова исчерпали себя. Из последней поездки в штаб РВСН Агольцев привез материалы, которые вряд ли могли представлять интерес для ЦРУ. В довершение ко всему Директора ФСБ запретил ввод в операцию доктора технических наук Мальцева. Его решение было окончательным и не подлежало обсуждению.
— М-да, товарищи, с таким похоронным видом осталось только помянуть Фантома.
— Куда не кинь везде клин. Была надежда на Мальцева и та сплыла, — в сердцах произнес Писаренко.
— А мы с ним сработались, — не мог скрыть досады Кочубей.
— Зря задробили, — посетовал Агольцев.
— Вы еще головы пеплом посыпьте! Раньше надо было думать! — оборвал Градов.
Писаренко заерзал на стуле. Агольцев нахохлился и потупил взгляд. На скулах Сердюка заходили желваки. Кочубей избегал смотреть на Градова. В его словах была жестокая правда.
Четыре месяца назад, когда операция только начиналась, он, Сердюк и Агольцев, поддавшись эйфории первого успеха, переоценили свои возможности. Им казалось, что американская разведка и дальше будет исправно плясать под их дудку, и не заметили, как заигрались сами. Стремясь создать у нее представление об исключительных разведывательных возможностях Фантома, они переборщили с дезой и недооценили научный потенциал американских ракетчиков. В последних заданиях для Фантома явно прослеживалась их рука. В Пентагоне не разменивались на второстепенную информационную жвачку и требовали от него то, что составляло главный секрет Тополя.
Именно они — секреты — стали теми самыми путами, которые вязали Кочубея по рукам и ногам, а с ним и всю операцию. Над этим генерал Сердюк не первый день ломал голову, пытаясь найти выход, и приходил к неутешительному выводу: операция грозила обернуться бумерангом с самыми непредсказуемыми последствиями. Привлечение к ней Мальцева, казалось, выводило ситуацию из тупика и расширяло поле для маневра. Теперь же после решения Директора, Сердюк, а вместе с ним Агольцев и Кочубей остались ни с чем.