— О'кей! Только концовка слегка смазана, — оценил он.
— Что именно? — спросил Чикованишвили.
— Это вымученное покаяние перед президентом. Здесь вы, кажется, перегнули палку. В сценарии такого нет.
— Ты прав, Марк, это экспромт, но я не считаю, что неудачный, — не сдавался Чикованишвили.
— Хорошо, оставь запись, я внимательно изучу, — не стал спорить Перси и предложил: — Пройдемся по другим позициям плана. Как идет работа с Янусом-Багратионом. Что он дает по подполковнику Оресту?
— Марк, сначала мы просто обязаны закрепить наш успех! — предложил Табидзе.
Они вышли на террасу. Ливицки занялся столом, Чикованишвили разлил коньяк по рюмкам и с пафосом произнес:
— За свободную Грузию! За нашего несгибаемого Президента! За нашу совместную победу и освобождение моей многострадальной земли от оккупантов! Вместе с великим американским народом и ее выдающимся Президентом Джорджем Бушем, в горячем сердце которого есть место для маленькой Грузии, мы откроем новую страницу в истории Кавказа. Грузия станет локомотивом, который вывезет народы многострадального Кавказа к демократии и навсегда избавит от тирании России! За свободную Грузию! За великую Америку!
— За нашу общую победу! — поддержал его Табидзе.
— За успех операции! — присоединились к ним американцы.
Перси осторожно сделал один, за ним другой глоток. Коньяк, оказался превосходным. Чикованишвили, не дав ему перевести дыхания, снова наполнил бокалы и произнес очередной тост:
— За наших друзей и коллег! За тебя Марк! За тебя Роберт. За настоящих профи, которые в трудную минуту для моей страны подставили нам свое крепкое плечо. Это большая честь и большое счастье работать с вами. Это…
— Полно, Константин! Это наша обязанность, — пытался остановить его Перси.
— Нет, нет, Марк! Вы с Робертом заслужили это! Придет время и вам, кто вместе с нами борется против имперской России, в Тбилиси будет поставлен памятник. Я это говорю от чистого сердца! Твой план, Марк, гениален! — продолжал петь дифирамбы Чикованишвили.
— Спасибо! Спасибо, Константин! Давайте выпьем за наш общий успех! — и Перси поднял бокал.
К нему возвратилось бодрое настроение. Успех в работе с подполковником «X» стал крупным шагом в осуществлении план операции «Западня». Для его полной реализации осталось сделать последний и самый важный ход: заманить в ловушку Фантома. И здесь многое, если не все зависело от Януса-Багратиона. Пока двойной агент успешно справлялся со своей миссией и, похоже, убедил Фантома в своих исключительных разведывательных возможностях. Свидетельством тому служила тысяча долларов, полученная им на последней явке. Теперь, чтобы вытащить Фантома на грузинскую сторону, требовалась серьезная наживка — информация, за которой он бы полез в пасть к самому дьяволу. К сожалению, военные не спешили ее давать, и здесь многое зависело от настойчивости Чикованишвили и Табидзе.
Перси спросил:
— Как идет работа Ломинадзе с Янусом и подготовка дезинформации?
Табидзе самоуверенно заявил:
— Гораздо результативнее и быстрее, чем мы ожидали.
— А точнее?
— У Януса не осталось и капли страха перед этим русским подполковником, и появилась уверенность в успехе своей миссии.
— Это хорошо! Что дает основания для подобного оптимизма?
— Последняя тренировка. Все прошло как по нотам. Янус убедился: с его головы не упадет ни один волос.
— И конечно деньги, такие ему раньше и не снились, — подчеркнул Чикованишвили.
— О'кей! А как обстоит дело с наживкой? Что сделано в информационном плане? — перешел Перси к другой части задания для Януса.
— Тоже удалось добиться серьезных подвижек. Наши военные пообещали к концу недели дать хороший материал.
— И еще какой! План наступления на Шида Картли! — с гордостью объявил Табидзе.
— План наступления на Южную Осетию?! — поразился Ливицки.
— Роберт, успокойся! Русский получит его, когда наша артиллерия сравняет Цхинвал с землей, — снисходительно заметил Чикованишвили.
— Константин, не будем спешить, надо все тщательно взвесить, — более спокойно, чем Ливицки, отреагировал на это заявление Перси и предложил: — Господа, еще раз сверим наши шаги в области информационного прикрытия военной фазы операции «Чистое поле».
Чикованишвили полез в портфель. Перси и Ливицки с любопытством наблюдали за ним, в ожидании очередного сюрприза, и не ошиблись. На стол легла флэшка и файл с документами. Судя по первым строчкам первого же документа, это были материалы переговоров грузинской стороны с абхазской делегацией, неделю назад завершившиеся в Стокгольме.
— Константин, здесь полная запись? — догадался Перси.
— Слово в слово. Можете послушать, — подтвердил тот.
— Потом, а сейчас коротко их содержание.
— Если в двух словах, то все идет по нашему плану. В Сухуме мирные инициативы ОБСЕ приняли за чистую монету.
— Ты имеешь в виду отвлечение на переговоры по урегулированию ситуацию в верхней части Кодора? — уточнил Ливицки.
— Да.
— И они ничего не заподозрили? — все еще испытывал сомнения Перси.
— Нет! Судя по составу делегации.
— А кто был?
— Министр иностранных дел Шамба, вице-премьер Кубрава и министр по налогам и сборам Пипия.
— А Секретарь Совбеза Лакоба?
— Не приехал.
— Жаль! Это бы только усилило наши позиции, — посетовал Перси.
— Нашим хватило тех трех. Вымотали все нервы и чуть не докопались до истины.
— Кто с вашей стороны вел переговоры?
— Секретарь Совета безопасности Ломая, постпред в ООН Аласания, заместитель председателя комитета по обороне и безопасности парламента Руруа, госминистр по вопросам реинтеграции Якобашвили.
— Серьезная компания. С таким составом у абхазов не должно возникнуть сомнений в том, что переговоры всего лишь блеф.
— И не возникло. Подтверждением тому служит то, что в Сухуме и в Москве приняли к рассмотрению план Штайнмайера по урегулированию ситуации в верхней части Кодорского ущелья.
— Ха-ха, — хохотнул Табидзе и с презрением бросил: — Пока они будут жевать эту переговорную жвачку, мы свое дело сделаем.
— Хорошая дымовая завеса, — согласился Ливицки.
— И не только. Теперь инициатором мирного разрешения кризиса на Южном Кавказе выступает не Россия, а Грузия и ОБСЕ, — подчеркнул Перси.
— Совершенно верно, Марк! И не наша вина, что абхазы с осетинами ответят на эти предложения военными провокациями, а российские спецслужбы попытаются устранить президента Саакашвили, — с ухмылкой заметил Чикованишвили.
— И тогда у нас будут развязаны руки, чтобы восстановить порядок на оккупированных территориях. А потом в Москве пусть, сколько хотят, кричат об агрессии. Победителей не судят! — заявил Табидзе.
— Захлебнутся! Мы их утопим в информационном море! — заверил Перси.
— В таком случае, нам остается только выпить! — хлопнул в ладоши Чикованишвили и снова потянулся к бутылке с коньяком.
— Погоди, Константин, еще один вопрос. Организуй мне явку с Янусом, — остановил его Перси.
— Что, имеются сомнения в его надежности?
— Нет! Но на него слишком много поставлено, и в Лэнгли меня не поймут, если буду руководить операцией из кабинета.
— Ну, если только так, то вопросов нет, организуем. Где? Здесь или на месте?
— На месте, чтобы, как говориться дышать, с ним одним воздухом.
— Ха-ха. Воздухом? Смотри не задохнись. Там не Тбилиси.
— До конца недели успеешь?
— Да! — подтвердил Чикованишвили и потянулся к бутылке.
— Нет! Нет! Извини, Константин, у меня дела, — решительно отказался Перси.
— Ну, на нет, как говорится, суда нет, — с сожалением произнес он и поднялся из кресла. Табидзе, прихватив портфель, присоединился к нему.
Ливицки, проводив их до выхода, возвратился в гостиную и застал Перси с диском на руках. Тот замялся. Это не укрылось от него.
— Что, понравилась их работа, Марк? — с легкой иронией спросил он.
— Работа? Мерзость! — буркнул Перси и швырнул диск на журнальный столик.
— Я бы так не сказал. Наши князья не так уж плохи.
— В уме и нахальстве им не откажешь, еще бы меньше пили и болтали.
— Марк, ты слишком к ним строг. Парни без всяких комплексов.
— Строг? — на лице Перси появилась презрительная гримаса, и в голосе зазвучали жесткие нотки:
— Я бы не рекомендовал тебе обольщаться на их счет. Они любят нас до тех пор, пока мы в силе и платим деньги. Как только не станет того и другого, тут же отвернутся и кинутся в ноги к новому хозяину. За примерами далеко ходить не надо. Возьми тех же русских. Двадцать лет назад на них здесь молились. Шеварднадзе сделал открытие в астрономии: убеждал Кремль, что солнце для Грузии восходит не на востоке, а на севере. Лицедеи и хамелеоны!
— Не спорю, но в их компании иногда приятно расслабиться.
— Только не сегодня. Меня от них уже тошнит.
— Может развеемся на корте? — предложил Ливицки.
— А что, хорошая идея! — охотно согласился Перси.
— Куда поедем? На свой или в город?
— Только не на свой! Уже осточертело видеть одни и те же рожи. Давай к англичанам, к Тони, он классный парень и без двойного дна.
— Идет.
— Я только «за».
— Выдвигаемся через часок, когда спадет жара.
— Договорились. Я поехал собираться.
— Погоди! Проверь систему контроля. Не исключаю, что эти милые тебе парни могли что-то забыть, — напомнил Перси.
— Обязательно, — заверил Ливицки и направился к лестнице.
Перси было не по себе. Ему не терпелось поскорее вырваться из этих безликих стен, давивших на него невидимым прессом. Отвратительная сцена насилия над «X» все еще стояла перед глазами. Далеко не новичок в разведке, Перси в последнее время все чаще ловил себя на мысли, что становится сентиментальным. Причиной тому были то ли возраст, то ли внук. Эта кроха напрочь перевернула его прежние представления о добре и зле.
То, что ему приходилось делать двадцать лет назад в московской резидентуре, сегодня выглядело бы невинной детской шалостью в сравнении с тем, что вытворяли ретивые «ученики» ЦРУ из грузинских спецслужб. Тогда, в конце восьмидесятых, при вербовке советских диссидентов и тех, кто пытался любой ценой вырваться за «железный занавес» бывшего советского блока, ему не приходилось насиловать, пытать и шантажировать будущих агентов Они готовы были работать за одно обещание будущей свободной жизни на западе. «Чистые» шпионы были не в счет, во все времена и при всех правителях красная цена им была тридцать сребреников. Спустя двадцать лет Перси вынужден был признать: разведка становилась все более грязным делом. После военных компаний в Афганистане и Ираке, где циничные политики втоптали ее в грязь, списав на нее свои промахи, ко всем чертям полетели неписанные законы. Секретное распоряжение Президента, предоставившее ЦРУ право нейтрализации лиц, несущих угрозу национальным интересам США, смело последние моральные барьеры и развязало руки мерзавцам и циникам.